Владимирский собор: как в Казани взорвали памятник архитектуры

О Владимирской часовне

Я уже упоминал о ней в «Казани из окон трамвая». Ее возвели в 1883 году на средства ктитора Владимирского собора потомственного почетного гражданина Казани Лаврентия Арефьевича Матвеевского в память мученической кончины императора Александра II первого марта 1881 года от рук народовольцев, но в народе и эту часовню тоже стали называть Владимирской. Стояла часовня в ограде Владимирского собора на перекрестке Владимирской и Поперечно-Владимирской улиц (современных Московской и Чернышевского).

В октябре 1875 года через этот перекресток пройдет линия конки (помните — «вагоны снова двинулись в путь, проследовали до Корюкинских номеров на Владимирской улице...»), в 1899 году конку сменят трамваи, которые изначально будут разъезжаться здесь по четырем возможным направлениям — в этой точке будут пересекаться Волго-Проломная, Екатерининская и Круговая линии, а трамвайное движение окончательно покинет эти места только в 1957 году.

Перекресток у часовни на долгие годы сделается одним из ключевых транспортных узлов Казани, а топоним «Владимирская часовня» на два десятка лет переживет само строение и в повседневном обиходе приобретет такое же «транспортное звучание», какое сегодня имеют словосочетания «Разъезд Восстания» или «Кольцо».

Вплоть до середины тридцатых годов прошлого столетия эта часовенка являлась подлинным украшением города — шатровая, с пятью маленькими главками, она напоминала казанцам пестрый теремок из русской сказки, собственно, «Теремок» и было ее третье прозвище, исчезнувшее вместе с сооружением и с самим Владимирским собором 14 апреля 1936 года.

В смутное время

В 1922 году Владимирская православная община насчитывала 165 членов, но уже к середине двадцатых годов количество прихожан сократилось почти вдвое — их общее число не дотягивало и до сотни. В конце 1920-х годов в Казани развернулось грандиозное строительство — возводились единовременно десятки фабрик и заводов, появились первые жилые комплексы. Но строительных материалов катастрофически не хватало — совсем недавно Фарида Забирова рассказала мне, как она была поражена, когда, обследуя знаменитый «Мергасовский дом» на улице Дзержинского, неожиданно выяснила, что последний, от фундамента до крыши, сложен вовсе не из кирпичей, а из шлакоблоков, изготовленных на основе… стеблей болотного камыша! В этой связи становится понятным, отчего на закате двадцатых годов прошлого столетия казанские власти решили компенсировать острую нехватку стройматериалов кирпичом от разбираемых церквей.

По словам деда, приехавшего в город в 1929 году, первым его впечатлением от Казани были практически ежедневно и еженощно слышимые взрывы, от которых сотрясался весь город — ломали то один, то другой, то третий храм. Один за другим исчезали с лица земли древние храмы — Покровский (на улице Карла Маркса), Николо-Вешняковский и Вознесенский (на улице Островского), Георгиевский (на современной Петербургской улице), потихоньку власти подбирались и к главной святыне — Казанскому Богородицкому монастырю, а Владимирский собор до поры до времени не трогали.

Как водится, начали с малого — с нашей Владимирской часовни, вернее, часовни в память Александра II. Просто взять и снести ее все-таки было неудобно (как-никак памятник!), нужен был повод, и он вскоре нашелся — оказывается, строение мешало движению трамвая — полвека не мешало, а тут вдруг помешало.

Привожу текст постановления ТатЦИКа от 11 апреля 1929 года, представлявший собой смертный приговор Владимирской часовне: «Принимая во внимание, что часовня общине не передавалась и по своим размерам не может обслужить какую-либо религиозную общину, а расположение часовни неудобно для движения трамвая, Президиум ТатЦИКа 11 апреля 1929 года постановил — часовню из ведения религиозной общины изъять и закрыть с передачей здания Казанскому Государственному строительному управлению для сноса».

Но к чести работников строительного треста — они не стали сломя голову исполнять постановление ТатЦИКа: во Владимирской часовне оборудовали рабочий кабинет прораба Л.А. Спасского, ведавшего строительными работами в квартале №212 (так теперь называлась территория храмового комплекса), что позволило продлить жизнь сооружению еще на семь лет. До поры до времени сохранялась и Ризоположенская теплая церковь, и по словам Сергея Саначина, «…ее даже пытался надстроить под бондарную мастерскую Союз Винпрома».

…Уже вовсю предлагались многочисленные проекты переустройства «Владимирского квартала», а со сносом многострадального собора все тянули, как будто нарочно глумились над уже смирившимся со своей судьбой храмом — пошла череда всякого рода бесконечных лживых и подлых собраний, согласований, заседаний, конечная цель которых была одна — полная ликвидация Владимирской общины. Владыка Афанасий тоже по мере сил пытался оттянуть неизбежный конец, но как мы знаем из предыдущих глав, в январе 1932 года вышло постановление о слиянии (читай — ликвидации) общин, и прихожане окончательно лишились своего старого храма.

А Владимирский собор тем временем все еще стоял, и его даже было присмотрела для своих собраний община евангелических христиан. Храм баптистам в итоге предоставлен не был, и в конце 1932 года его превратили в склады Союзхлеба (совместно со складами Коммунстроя), а подвалы переоборудовали под картофелехранилище. Находились желающие храм немедленно разобрать, но как памятник архитектуры он в числе восьми прочих казанских церквей «до особого решения разбору не подлежал».

В 1934 году в Москве Научно-техническим советом Народного комиссариата коммунального хозяйства был разработан и утвержден масштабный проект застройки квартала №212. Он включал в себя возведение невиданного для старомодной Казани монументального жилого комплекса для стахановцев и инженерно-технических работников завода №169 («Обозных деталей»), который предполагалось главным фасадом выдвинуть на угол Пионерской (Чернышевского) и Владимирской (которая вскоре после убийства С.М. Кирова 1 декабря 1934 года станет составной частью улицы Кирова), а на набережной Булака предусматривалось строительство клуба-столовой и двух жилых домов для рабочих того же предприятия. Вдоль Владимирского переулка (который тоже скоро переименуют в Кировский) предполагалось возвести корпуса ведомственных яслей и детского сада. Внутри квартала было запланировано обустроить обширную парковую зону.

Реализация этого грандиозного по тем временам проекта подвела окончательную черту под многовековой историей Владимирского собора — в феврале 1935 года было вынесено постановление Казгорсовета о снятии статуса памятника с восьми храмов (где под №3 числился и наш Владимирский собор) с предельно краткой формулировкой — «разобрать». В итоге Владимирский храм вместе с колокольней не разобрали, а таки взорвали — последним в городе, 14 апреля 1936 года, после чего спешно начали рыть котлован и бить сваи под фундамент очередного символа эпохи — монументального жилого комплекса стахановцев.

Продолжение следует