«Среди главных недугов четы Дали можно назвать бытие в тотальном страхе»

Отметим, Сальвадор Дали с первой встречи интуитивно почувствовал интерес Галы к мифам. Маэстро подчеркивал, что Гале́ «хотелось чего-то нового, хотелось собственного мифа», а «воплотить ее желания, дать ей то, чего ей хотелось, мог только единственный человек — я» [1]. На протяжении всей совместной жизни Гала вдохновляла маэстро к сочинению мифов, став музой и героиней его художественных повествований, помогающих, по мнению С. Дали, вывести «человека из духовной тьмы» и «прорасти светлому разуму безумцев» [1]. Бесконечная вереница мифов жизни превратила Галу и Сальвадора Дали в мифологических персонажей, что позволило в конце концов гению провозгласить: «Мы с Галой — дети Зевса» [3].

2. Миф, привлекая к себе внимание посредством чудесного и неожиданного в сюжете, помогает создавать многочисленные маски и манипулировать людьми в выгодном творцам направлении.

Так, Сальвадор Дали замечал: «У меня всегда был дар легко управлять реакциями своего окружения», при этом испытывая колоссальное наслаждение, когда «вокруг тебя вытянулись в струнку по стойке «смирно» все те, кто погружается в пучину чистилища, совершенно этого не ожидая!» [1]. Свои манипуляторские способности Сальвадор Дали обнаружил в раннем детстве и начал оттачивать этот дар на близких. Манипулятивными способностями обладала и Гала. Выполняя в жизни гения роль менеджера и торгового агента, она «будет жестко отстаивать каждый пункт контракта, править контракты по своему усмотрению и подписывать их, демонстрируя алчность»[4]. Джон Ричардсон, директор закрывшейся в 2008 году нью-йоркской галереи Knoedler & Company, долголетие союза Галы и Сальвадора Дали объяснял общностью их интересов, особенно в сфере манипуляции финансами: «в коммерческих отношениях Дали был дьявольски хитрой бестией и вдобавок очень жесток. Гала умела манипулировать им, а он в свою очередь манипулировал ею. В артистическом мире существует непреложная аксиома: творец представляется свободной личностью, человеком не от мира сего, зато жена у него практична донельзя, настоящий черт в юбке. Но Гала в самом деле была чертовкой. Она могла вас поколотить, если не получала того, чего хотела. А хотела она, как мне кажется, власти, денег и роскоши» [5]. В приведенной цитате обнаруживается, что любовь к власти, деньгам и роскоши, одновременно обнажающая страхи великого Сальвадора и его музы (страхи перед безвестностью и подчинением, бедностью и унылой жизнью), поддерживалась у четы Дали манипулятивными тактиками. При этом формы влияния Сальвадора Дали на людей были довольно скрытыми, парадоксальными и оппортунистическими. Гала, как героиня мифов, «единственная мифологическая женщина нашего времени» [3], сражалась за то, чтобы его «идеи были хотя бы замечены и приняты к сведению» [1] и вдобавок хорошо оплачены. Как считал гений, секрет его влияния на публику был связан с тайным и закулисным, а «секрет влияния Галы был в свою очередь в том, что оно было вдвойне тайным»: именно муза «знала секрет, как оставаться тайной в моей тайне» [1], что позволяло (нередко скрыто) манипулировать окружающими людьми.

3. Миф помогает прятать уязвимость личности и вуалировать некоторые черты или негативные моменты в жизни, например, страхи.

Как известно, экзистенциальные страхи или «сердечные беспокойства» (К. Линней), заданы бытию личности, ее бытию-в-мире и бытию-с-другими, что переводит жизнь в модус постоянного напряжения и угнетенности, в состояние не-по-себе. Миф своей чудесностью и масочностью Я рождает удивительную картину субъективного мира личности, черты которой то включаются, то выключаются, «открывая взору другую, мешающую взгляду сосредоточиться, приводящую зрителей в изумление, сбивающую их с толку, вызывающую восхищение» [4]. Миф представляет собой своеобразную игру в прятки, помогая тщательно замаскировать Я и виртуозно осуществлять разного рода подмены. Маска оказывается надежным щитом между самой личностью и реальностью, а миф — механизмом, позволяющим демонстрировать очередной образ Я. В мифическом повествовании о себе можно одно открыть, другое — скрыть, третье — выдумать, что становится почвой для многочисленных домыслов и ошибок в интерпретации личности/событий. Неслучайно в многочисленных интервью Сальвадор Дали говорил репортерам: «Я здесь для того, чтобы запутывать вас», «...я никогда не знаю, когда начинаю притворяться» [4]. Как мы считаем, истоком многочисленных мифов у Сальвадора и Галы были экзистенциальные страхи.

Обращаясь к личности Галы, ставшей музой и создателем выдающихся мужчин (Поля Элюара, Макса Эрнста, Сальвадора Дали), необходимо отметить, что она, виртуозно создавая мифы, тщательно скрывала в них собственные страхи.

Но при этом и маэстро Сальвадор Дали всю жизнь прятал свои страхи, а отношение к ним у него было неоднозначным. В своих мемуарах он писал: «Меня притягивало чувство страха, сопровождающее осуществление намеченного и все связанные с этим перипетии» [1]. Всю жизнь гений испытывал страх перед неизвестностью, самим собой и возможностью попасть в зависимость. Он любил находиться в центре внимания, но при этом был человеком застенчивым. Он хотел покорить мир, но мир нагонял на него страх. Элементарные действия и вещи вызывали у него множество проблем.

Так, современники отмечали, что «в Париже Дали чувствовал себя совершенно потерянным», «неспособным перейти улицу», «он не мог купить себе ботинки в магазине, поскольку не мог решиться разуться на людях», «он был и навсегда останется пленником сонмища фобий» [4]. Более того, маэстро из-за страха часто не являлся или сбегал с собственных выставок, он пропустил выход на экраны кинофильма «Андалузский пес»2 и пр. На него наводила ужас повседневная жизнь, в которой он не способен был справляться с заботами и проблемами. Свои страхи маэстро пытался маскировать высокомерием. Именно присутствие в его жизни Галы помогло гению воплотить желание «прославиться и писать в уединении свои картины, ни на что не отвлекаясь, не ведая ни о финансовых, ни о бытовых проблемах и забыв о парализующих его страхах» [4].

Спасением от страхов для маэстро стало творчество и мифы, в содержание и символы которых он выплескивал свое бессознательное и состояние тревоги, угнетения.

Так, в семь лет он написал сказку, в которой иносказательно выразил опасение за свою жизнь и гениальность: «Однажды вечером в конце июня мальчик гулял со своей мамой. С неба дождем падали звезды. Мальчик подобрал одну и в ладошке принес домой. Там он положил ее на ночной столик и накрыл, чтобы она не убежала, стаканом. А проснувшись утром, закричал от ужаса: ночью червяк сожрал его звезду!» [3]. Обратим внимание на главный символ сказки — звезду. Это один из древнейших и мощных символов человечества, используемый более трех тысяч лет. Считается, что пятиконечная звезда заряжена мощной энергетикой. Данное качество обуславливает ее использование в разнообразных сферах на протяжении всей истории человечества. Так, пятиконечная звезда у китайцев означала союз пяти элементов мироздания (огня, воды, земли, металла и дерева), у Пифагора олицетворяла математическое совершенство, скрывающее в себе золотое сечение, у Леонардо да Винчи, высокочтимого Сальвадором Дали, фигура ассоциировалась с человеком с расставленными ногами и вытянутыми руками (вспомним леонардовского «Витрувианского человека»). Финал сказки, сочиненной юным Дали, наглядно демонстрирует его жуткий кошмар. Ребенок, не сумевший сохранить найденную звезду, выказывает страх — он опасается за свою жизнь, потому что звезда символизирует ее совершенство и его гениальность. Потеря символа является сигналом бедствия, разрушения личности. Остается только поражаться интуиции гения, еще в детстве великолепно выразившего свои экзистенциальные страхи в сказке! Впоследствии вся жизнь маэстро протекала под невидимым покрывалом экзистенциальных страхов, опутавших его. Даже в период отрочества и юности Сальвадор Дали, надежно оберегаемый от всех невзгод семьей, находился под мощным прессом страха: он был «охвачен меланхолией по причине смутности и неопределенности своих эмоций» [3].

Надо отметить, гений одновременно боялся страхов и считал их присутствие необходимым компонентом жизни, рождающим кураж и мифологическую защиту.

Как писал С. Дали, мифы являются «кожисто-скелетными защитными элементами моего образа, гипсоподобной материей для последующего автопортретного слепка с меня самого» [1]. Мифы надежно охраняли гения от внешних вторжений, образуя кольцо отчуждения, в котором он в страхе и одиночестве проживал свою насыщенную духовную жизнь. Но при этом мифы вуалировали и страхи Галы, всю жизнь пытавшейся убежать от них. Данные попытки не увенчались успехом. Позиционируя себя в обществе в качестве гения и светской львицы, пара не могла обнажать собственные страхи, нелицеприятные и слабые стороны своей жизни, скрывая их в мифизациях. Именно миф позволяет спрятаться от страха и мистифицировать жизнь: «Сальвадор и Гала Дали жили в придуманном ими мире, и где граница этого мира и действительности, понять невозможно»[2]. Гала и Дали были генераторами эпатажных ситуаций, что позволяло еще и мифизировать их. Чета Дали виртуозно создавала мифизированные истории, которым верили в их окружении и не только. Не исключено, что Гала была инициатором некоторых мифов С. Дали, потому что, «будучи послушной, она правила, будучи подчиненной, властвовала, будучи ненавистной, оказывалась безумно популярной, находясь в тени своих гениев, временами затмевала их»[2]. Именно Гала «во многом их и создала», утверждая, что в ее мужчинах всегда «половина меня»: «Поль Элюар действительно талантлив, а вот знаменитым стал рядом со мной», «я — «серый кардинал» для Дали, заправляю его жизнью, как своей собственной» [2]. Гала великолепно манипулировала мужчинами: проявляя слабости, она просила прощения, объясняя их «желанием нравиться именно ему», за что ее не только прощали, но и поощряли [2]. Она толкала мужчин вперед, идя следом. Но при этом и П. Элюару, и С. Дали она заменяла мать, расходуя весь свой материнский запас на личность и творчество своих мужчин. Неслучайно Дали называл ее Градивой, «той, что ведет вперед», излечившей его «благодаря неудержимой, беспримерной силе своей любви» от многих недугов [1]. Именно взаимодополняемость мужского и женского, сильного и слабого рождала уникальную гармонию пары, жившей в циркуляции собственных страхов. Вспомним поэтические строчки Клода Нугаро, в которых он пишет о гармонии Галы и Сальвадора:

Когда он увидел ее там перед собой,
Словно гром небесный поразил его.
Перед ним вдруг явился его двойник
Откуда-то из другого мира,
И да позволено будет мне сказать последнее слово,
Ответственность за которое я беру на себя,
Дали не стал бы Дали,
Если бы не встретил Галу.
Дали не стал бы Дали,
Если бы не встретил Галу [4].

Среди главных недугов четы Дали можно назвать бытие в тотальном страхе.
Причем страх в их жизни имел множество ликов, разные направленность и
интенсивность, проявляясь отчетливо в критических ситуациях.

Но пара об этом старалась умалчивать, прикрывая его творчеством, эпатажем, интервью-перформансами, сюрреализмом и паранойя-критическим методом С. Дали. (В зарубежной литературе творческий метод Сальвадора Дали называют паранойя-критическим, в российской — параноидально-критическим. В нашей монографии мы использовали зарубежный вариант названия далианского метода). Именно скрывание негативного в жизни посредством совместного мифотворчества придавало силу Гале́ и Сальвадору. Так, в период неизвестности Дали как художника чете не хватало денег, чтобы свести концы с концами. Пара в этот период жила в постоянном «страхе перед полным отсутствием денег», но их бедность была одним из семейных секретов, тщательно скрываемых от окружающих [1]. Подчеркнем, пришедшие к С. Дали успех и богатство не ослабили интенсивность страха. Казалось бы, как пишет маэстро, не было «никаких причин испытывать столь зловещий страх, и все-таки он нарастает, хоть я и не знаю, откуда он взялся и каковы его намерения» [1]. Гений поражается безмерной силе страха, вызывающего у него ужас. Жизнь, подверженная постоянным паническим атакам, приводит маэстро к его боязни: «...Нет никакого повода ощущать страх, но я боюсь самого страха» [1]. Нарастание интенсивности этого чувства привело художника к боязни сойти с ума и умереть. Подавленный страхом, Сальвадор Дали нередко не мог есть и спать. Чтобы хоть немного отдохнуть от изматывающей напряженности, живя в Порт-Льигате, художник шел на берег к знакомым рыбакам и, слушая их рассказы о жизненных невзгодах, засыпал.

Особый вид страхов — маниакальный — развился у Дали при виде высокогорных ландшафтов: они вызывали у него панический страх за собственное здоровье, заставляя заниматься поиском симптомов различных заболеваний.

Нередко страх парализовал волю и деятельность маэстро, погружая его в состояние апатичного созерцания жизни. Встряской для него были слова Галы, повелевающей: «Встань и иди. Ты еще ничего не достиг. Пока тебе слишком рано умирать!» [1].

Источники:

1. Дали С. Моя тайная жизнь. Минск: Попурри, 2017. 640 с.

2. Дали Г. Жизнь, придуманная ею самой. М.: Яуза-пресс, 2017. 240 с.

3. Дали С. Дневник одного гения. СПб.: Азбука, 2014. 288 с.

4. Нюридсани М. Сальвадор Дали. М.: Молодая гвардия, 2018. 543 с.

5. Азаренко Н. История любви Сальвадора Дали и его русской жены.