Трудности перевода: «Опохмелиться» по-итальянски, «кайфовые» напитки и сексуальный подтекст китайского
На Международной ярмарке интеллектуальной литературы non/fiction№26 обсудили, как меняется искусство литературного перевода
Старый мир словарей уступает место цифровой эре. Как современные переводчики адаптируются к новым инструментам и технологиям? Почему перевод с некоторых языков, например, с китайского, остается вызовом для машинного интеллекта и в чем трудности перевода слова «опохмелиться» на итальянский язык? Об этом поговорили переводчики из России, Италии, Абхазии и Азербайджана в дискуссии «Почтовые лошади просвещения» в эпоху гугл-переводчиков. Как устроена индустрия литературного перевода в разных странах?».
Словари vs библиотеки
Модератор встречи и опытный переводчик Анна Ямпольская начала дискуссию с ностальгического экскурса в прошлое: «Помню, когда я училась в университете и только начинала переводить, одной из моих главных забот было закупить бумажные словари. Мне казалось, что у каждого хорошего переводчика должно быть как можно больше бумажных словарей». Сейчас все изменилось. У современных студентов, по ее словам, вместо стопок справочников на полках — электронные устройства и доступ к мощным базам данных. Однако это не значит, что работа стала проще. Да, поиск цитат или проверка фактов занимают меньше времени, но вместе с тем возникли новые вызовы.
«Сегодня, когда я учу своих студентов в Литературном институте, я объясняю, как пользоваться Национальным корпусом русского языка, порталом Грамота.ру и другими ресурсами. Но иногда студенты приносят перевод, и в нем что-то не то. Оказывается, перевели не они, а Google Translator, а потом слегка причесали результат», — рассказала Ямпольская.
Но Алексей Родионов, профессор СПбГУ и переводчик китайской литературы, сказал, что «в плане художественного перевода никакой угрозы со стороны искусственного интеллекта нет». А также добавил, что перевод с китайского языка машинному не очень поддается. По мнению Родионова, автоматические алгоритмы могут быть полезны для технических текстов, но в художественной литературе они зачастую создают совершенно неожиданные эффекты.
Родионов поделился ярким примером: «Машинный перевод имеет удивительную склонность привносить сексуальный подтекст там, где его в оригинале нет. Например, фраза «Я знала, что этому товарищу пришлось нелегко» превращается в «Да, он тоже думал о геях». Это реальный случай из Google-переводчика».
Но, несмотря на комичные ошибки, роль машинного перевода в популяризации китайской сетевой литературы невозможно переоценить. Родионов отметил, что благодаря «корявым» автоматическим переводам тысячи китайских романов нашли своего читателя, а их успех подтолкнул издательства к выпуску качественных, профессиональных переводов. «Мосян Тунсю, Тянься Гуйюань и другие авторы смогли привлечь внимание к китайской литературе через эти неидеальные переводы. Это создало фандомы и интерес к серьезным работам», — добавил Алексей Родионов.
Современные методы обучения переводу не только включают изучение языков, но и требуют от студентов навыков критического мышления. Алексей Родионов отметил, что работа переводчика — это непросто перенести текст с одного языка на другой. Это поиск культурных и стилистических эквивалентов, баланс между верностью оригиналу и читабельностью перевода.
«В китайском языке много намеков, двойных смыслов, стилистических особенностей. Машинные алгоритмы пока не способны справляться с такими задачами. А человек всегда ищет контекст, глубину», — сказал Родионов. Обучение переводу становится все сложнее, но вместе с тем и интереснее. Сегодняшние студенты работают с современными технологиями, однако остаются перед теми же творческими вызовами, что и их предшественники.
Непереводимое слово «похмелье»
Итальянский писатель и переводчик Паоло Нори известен своими работами по переводу русской литературы. На дискуссии он поделился своим довольно необычным опытом. История Нори о переводе романа Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки» стала яркой иллюстрацией сложности литературного перевода. «Самый сложный перевод, который мне довелось сделать, — это роман «Москва — Петушки». И в этом переводе самым сложным было слово «опохмелиться». У нас в Италии просто нет ни слова, ни понятия, которые бы могли передать этот культурный феномен», — рассказал Нори.
Он вспомнил, как 25 лет назад находился в Петербурге и стал свидетелем сцены, которая идеально иллюстрировала это понятие. Женщина в петербургском дворе протянула руку и попросила денег, чтобы опохмелиться. Для перевода этой сцены Нори пришлось придумать длинную фразу, которая объясняет эмоциональное и физическое состояние персонажа: «Не могли бы вы дать мне несколько рублей, чтобы я могла купить что-нибудь выпить, чтобы преодолеть то раздражающее чувство, которое я испытываю сегодня из-за того, что вчера выпила слишком много?».
Нори отметил, что в попытке приблизиться к оригиналу возникают культурные нюансы, которые невозможно воспроизвести машинным переводом. «Я не знаю, как бы Google Translator перевел слово «опохмелиться», но уверен, что результат был бы далек от истинного смысла», — заключил Нори.
Есенин на абхазском и «кайфовые» ошибки
Денис Чачхалиа, писатель и переводчик из Абхазии, рассказал, как работает с переводами русской литературы на абхазский язык: «Зачем абхазскому читателю нужен перевод Есенина? Ведь многие абхазы двуязычные и могут читать на русском. Но оказалось, что перевод открывает новые грани. Когда я впервые исполнял под музыку стих «Отговорила роща золотая», в зале сидели женщины-филологи. И они плакали. Не от текста, а от того, как он зазвучал на абхазском языке», — поделился Чачхалиа.
Перевод, по его словам, стал чем-то большим, чем просто перенос смысла. Он привнес в произведение глубину, резонирующую с национальной культурой. Чачхалиа подчеркнул, что даже в тех случаях, когда он не был уверен в правильности выбора слов, время показало, что его интуиция была верной. «Я переводил на языке, который знал хуже, чем русский. Но результат оказался выше моего уровня владения абхазским. Это нечто, что невозможно воспроизвести в Google Translator. Это озарение, которое приходит только через внутренний мир человека», — отметил он.
Переводчик и писатель из Азербайджана Абузар Багиров подошел к теме с юмором. Его история о работе с Google Translator стала забавным, но показательным примером ограничений машинного перевода: «Буквально в прошлом году я переводил рассказ азербайджанского писателя для «Литературной газеты». Там было слово «сэрин», которое означает «прохладный». Но Google Translator выдал мне «клёвый» и «кайфовый». Я подумал: может, машина решила, что прохладный напиток — это что-то кайфовое? Но потом понял, что Google сначала переводит на английский, а потом обратно на русский. Вот и получился «гугль-могуль», — смеясь, рассказал Багиров.
Но за шутками скрывается серьезное замечание: душевное состояние персонажа, культурные и национальные особенности может передать только человек. «Свои мозги берегите и переводите друг другу. Машина никогда не заменит человеческую душу», — заключил Абузар Багиров.
Екатерина Петрова — литературный обозреватель интернет-газеты «Реальное время», автор телеграм-канала «Булочки с маком» и основательница первого книжного онлайн-клуба по подписке «Макулатура».