Анатолий Ливада раскрыл обороты ГК «ФОН»: «Через нас прошел 61 миллиард»

Как сотрудники МВД берегли деньги «ФОНа»

В первой части своего допроса 67-летний Анатолий Ливада озвучил цифру нестроительных доходов «ФОНа» от работы заводов, ресторанов и торговых площадей — 410 млн рублей в месяц. Во второй остановился на том, как компания защищала крупные суммы наличных, в том числе при доставке зарплат на стройки.

«Что вы можете пояснить про «Персону+»?» — поинтересовалась у своего клиента адвокат Оксана Галаганова. По версии обвинения, данная фирма использовалась в схеме, которая позволяла обходить заключение договора долевого участия. Людям предлагали оплатить будущие квартиры ГК «ФОН» путем покупки простого векселя «Персоны», что, как полагают следователи МВД РТ, позволяло уводить деньги покупателей мимо кассы застройщика. При этом директором компании-посредника с пропиской в Чувашии и офисом штаб-квартире «ФОНа» на Чистопольской числился инспектор отдела контроля «ФОНа» Рыбаков, но в полиции его считают, что он лишь подписывал нужные начальству документы.

Иную версию Ново-Савиновскому райсуду Казани предложил подсудимый. Он назвал «Персону+» структурой для сохранения денег.

— Через нас прошел 61 миллиард, если не больше. И меня неоднократно приглашали в МВД к [Ренату] Тимерзянову (бывший замминистра, позже — федеральный инспектор по РТ, — прим. ред.) для обсуждения вопроса сохранения денежных средств. Я ему рассказывал всю нашу технологию. У нас ведь даже было около трех попыток налета на кассу, — признался Анатолий Ливада.

В детали преступных нападений заслуженный строитель Татарстана вдаваться не стал, но остановился на безопасности:

— Группа «Персона» для меня была службой по обеспечению сохранности денег, принесенных дольщиками. Представьте, например, если нападут на кассу и выкрадут? Даже 60—100 млн рублей, я уж не говорю про 2,5 миллиарда, для нас потеря таких сумм — большой крах!.. Мы заранее знали, по каким дням ждать людей c деньгами. В это время Синцов, Рыбаков обзванивали сотрудников МВД, и те, переодетые в штатское, иногда дежурили возле «ФОНа». А иногда они негласно сопровождали на своей машине перемещение наших денег в банки. Маршруты менялись...

Вопрос о деньгах в компании был под запретом

Основатель ГК «ФОН» рассказал суду, что даже у него не было права задавать кассиру вопрос «а сколько денег сейчас в кассе»? «Мне бы не кассир не ответил, этот вопрос был запрещен в компании. И все сотрудники, кто прикасался к деньгам, вероятно, давали расписки в службе безопасности», — предположил он. А дальше рассказал о внутреннем контроле за своими людьми:

— Мы даже с руководством службы безопасности смотрели их городские телефоны — есть ли у этого человека контакты с новыми номерами. Получали распечатки по каждому номеру, который оплачивали для ведения служебных переговоров. Диана Наильевна (Ахметзянова — экс-директор и учредитель ООО «Фон-Ривьера» и «Царицынский бугор», экс-финдиректор ГК «ФОН») потом считала, звонят ли сотрудники дедушкам-бабушкам, и вычитала деньги из зарплаты. А мы смотрели — есть ли какой подозрительный номер. Ведь у каждого человека есть определенный сектор звонков — мама, тетя, дети и так далее. Постороннего сразу видно. Мы такие номера пробивали, выясняли, что за человек через органы, и даже увольняли своих сотрудников.

По словам Анатолия Ливады, на определенном этапе прошла массовая чистка кассиров: «Они в какой-то степени стали неблагонадежными. При работе с большими деньгами человеку начинает казаться, что они его. Мы болезнь эту знаем, по ней лекции читали и в банках, и в силовых службах».

На вопрос защитника о применении вексельной схемы при реализации жилья, подсудимый пояснил, это было сделано для сохранения денег — «чтобы они никуда не гуляли и не пропадали».

— Наверное, следователи просто не разобрались. Это не способ хищения, а способ отсутствия перемещения наличных денег по фирме. Передавалась просто бумага. Человек заплатил 2 миллиона, получил бумагу с вензелями, отдает ее и получает квартиру. И пока деньги лежат в кассе, этот вексель идет подрядчику. Когда подрядчик хочет расчета, он приходит, сдает вексель и получает из кассы деньги или берет оплату квадратными метрами. Такие формы у нас тоже были, — сообщил обвиняемый. — Все было, как объясняла Диана Наильевна (Ахметзянову в суде допросили раньше, — прим. ред.): человек с векселем шел и, наверное, выбирал квартиру.

— Вы все время говорите «наверное», вы не в курсе, что ли, были? — уточнила адвокат Галаганова у своего клиента.

— Мне это неинтересно было. Механизм был отработан, утвержден, я же не буду за Диану Наильевну сидеть и проверять, что она делает, — отвечал Ливада.

По его словам, он решал административные и хозяйственные вопросы с властями, Ахметзянова же «занималась текучкой» — строительством, контролем за расходом денежных средств и материалов, выездами к подрядчикам. «У нее были специалисты, которые ходили на стройку и смотрели ту же арматуру, качество. Была группа технадзора, они оценивали внутреннюю себестоимость строительства объекта», — добавил он.

«В ЖК «МЧС» министр заставлял строить»

В своих показаниях суду обвиняемый в аферах с деньгами дольщиков казанских ЖК «Симфония», «Царицынский бугор» и «МЧС» остановился на проблемах с последним объектом.

— Министерство чрезвычайных ситуаций Татарстана выступило заказчиком в этом проекте, но оно почему-то сложило полномочия и перестало активно заниматься. На них была и проектная документация (в части согласований, — прим. ред.), и разрешение на строительство, — напомнил Анатолий Ливада, объясняя, что такой подход тормозил начало стройки. — Пока мы не взяли ситуацию в свои руки и не решили вопрос с Росимуществом по передаче земли под строительство.

Тут стоит напомнить, что инвестиционный договор между МЧС РТ и «ФОНом» был заключен еще в 2008 году, а добро на передачу федеральной земли на улице Губкина в федеральную собственность дали лишь через 8 лет! Хотя МЧС изначально гарантировало разрешение из Москвы, уверяет Ливада. Недооформленная земля тормозила и получение разрешительных документов уже на муниципальном уровне.

— Но ведь в ЖК «МЧС» работы велись и без разрешения на строительство? — уточнил председательствующий судья Марсель Ахметшин, вспоминая показания свидетелей.

— Строилось как? Мы должны были завершить этот проект еще в 2013 году, и МЧС выкручивало руки — когда начнешь, когда закончишь? Мы на свои средства выполнили дезактивацию земли, вынесли все сети, сделали площадку...

— По обвинению — ни один дом в начале работ не имел разрешения на строительство, а потом получали. Мы же допрашивали здесь специалистов Госстройнадзора, они говорят — в принципе, все так строят... Почему? — продолжил допрос судья.

— Ну в МЧС министр заставлял строить. Говорил: «Я разрешение принесу, все за мной»... Потом пришел момент, когда на совещании у министра строительства я просил у нашего заказчика: «А разрешение на строительство-то где?» Он говорит — берите у [мэра Казани] Метшина. Я говорю: «С какого бодуна? По договору вы должны нам его дать»...

— То есть вы начинали, а министр виноват, — с улыбкой заметил судья.

— Есть контракт, что должен делать подрядчик и где должны быть инвестиции. Так вот я считаю, что разрешение на строительство — это промежуточный документ, — заявил экс-глава казанской стройимперии. — Вот разрешение на ввод в эксплуатацию — это документ жесткий. А без разрешения на строительство почему начинают строить? Чтобы была незавершенка, когда закончится срок аренды земли, и чтоб эту землю у застройщика не отобрали. И в ЖК «МЧС» все к этому сводилось, потому что у нас до 2014 года не было договора на землю. Потому что мы лучше заплатим штраф, но земля останется за нами.

— А почему были приостановлены работы в других ЖК, в той же самой «Симфонии»? — продолжил допрос судья.

— Потому что Диана Наильевна пошла по пути продажи этого проекта, — отвечал Анатолий Ливада. — Она посмотрела, как мы с объектами в Челнах расстались, и посчитала, что и этот проект можно продать. Нашла фирму, которая была на подъеме и ей требовались дополнительные площади, пришли к консенсусу о 900 миллионах за весь проект. Обсуждались этапы завершения проекта, я видел список вопросов, которые тогда относили премьер-министру РТ [Алексею] Песошину. Были шероховатости, которые Ахметзянов в процессе регулировала.

То есть мы не спали! Была проделана неимоверная работа. Но и дольщиков предупреждали, что будет задержка. Я лично дольщикам подписывал письма с предложением при необходимости расторгнуть договор и забрать деньги...

«Один расчетный счет — гибель!»

Со слов подсудимого, с претензиями в его кабинет никто из потерпевших не приходил. Остальных он принимал каждый вторник, объяснял и извинялся. «Два раза я людей в зале собирал и объяснял, по каким причинам приостановлена стройка. Диана Наильевна собирала», — вспоминает он.

«Деньги дольщиков использовались на каких-то других стройобъектах?» — спросила у Ливады его адвокат Оксана Галаганова. Ответ был отрицательным — бухгалтерия отслеживала, чтобы деньги по конкретному дому уходили с расчетного счета лишь на работу и материалы именно по этому дому.

Также обвиняемый отметил, что каждый дольщик оплачивал не только строительство своей квартиры, но и возведение мест общего пользования — чердаков, подвалов, насосов и сетей. Причем сети застройщики в последующем отдавали в ведение муниципалитета, и согласие дольщиков муниципалитет не интересовало.

— А группа компаний «ФОН» существовала вообще? — уточнила адвокат.

— Документально оформлена не была, никаких обязательств не было. Но в народе так принято. Мы были объединены договорами между собой. А так — отдельные структуры, раздельные счета. Этого налоговая требовала. Ну и нам тоже так было удобнее считать. Ведь что такое — слить на один расчетный счет все? Это гибель! Мы никогда не поймем, кто кому должен. Должно быть четкое распределение через расчетный счет, — рассуждал бизнесмен.

Тут к допросу подключился защитник Дианы Ахметзяновой Всеволод Добрынин. Его интересовало — подписывал ли Ливада договора долевого участия и предварительные договоры купли-продажи по ЖК «МЧС»? Подсудимый ответить не смог. Зато на вопрос, кто был инициатором участия ГК «ФОН» в строительстве трех казанских жилкомплексов, пояснил: «ЖК «МЧС» я начинал, по ипподрому (ЖК «Симфония») — Диана Наильевна, по «Царицынскому бугру» даже не знаю, совещания потом она проводила».

— А по челнинскому проекту кто был инициатором работ? — продолжил допрос адвокат Добрынин.

— МВД предложило, я согласился.

«Никто в синяках не приходил, никого не били»

Гособвинитель по делу Азалия Гильманова спросила , знаком ли глава группы компаний с крупными инвесторами «ФОНа» — Семичихиным, Леонтьевой, Хафизовым, Мамлеевыми и другими, что выкупали квартиры оптом для перепродажи. Подсудимый сказал, что этих людей не знает: «Я даже просил следователя сделать очную ставку — откуда они вообще взялись, мне отказали».

Судью больше интересовала экономическая выгода отношений с перекупщиками: «Квартиры покупались этими людьми дешевле, чем их предлагали остальным в отделе продаж «ФОНа». Вам об этом известно?»

— Я с этими технологиями познакомился, читая документы уголовного дела. Фамилии тоже только тогда узнал. Сам хотел понять, были ли у них заключены договора со мной или с Дианой Наильевной о приоритете, на каких условиях, скидки — не скидки? — отвечал Анатолий Ливада.

— А вам было известно, что некоторым так называемым инвесторам делают скидки 10%, которые теряете, соответственно, вы? — продолжил председательствующий.

— Нет. Но одним из антикризисных мероприятий на фоне провала покупательской способности было решение — поискать инвесторов, которые могли бы софинансировать уже начатые нами работы.

Пояснить суду особенности программы скидок в отделе продаж «ФОНа» Ливада не смог. Предположил, что такая программа «наверное, была», но он этим «не занимался и не считал». «У «ФОНа» не было лицензии на продажу недвижимости, он не являлся девелопером. У «ФОН-Ривьеры» такая лицензия была», — добавил он. И вновь предположил, что систему скидок регулировала Ахметзянова и ее подчиненные.

Судья напомнил показания свидетелей, которые приходили в отдел продаж «ФОНа» и слышали, что выбранную ими квартиру буквально только что приобрел риелтор Семичихин, и получали его контакт. После чего судья поинтересовался, как бизнесмен относится к такому способу ведения дел. «При этих разговорах не присутствовал. Могли бы ко мне зайти, спросить — можно ли там покупать. Но все же не глупые. Никто в синяках не приходил, никого не били. Самостоятельно решали — покупать или нет», — рассуждал застройщик.

— Вопрос не в покупателях, а в том, что ваша фирма теряла на ровном месте, — заметил председательствующий Марсель Ахметшин.

— Ну выигрывала, значит, на каких-то других процедурах, — парировал Анатолий Ливада. — Это внутреннее решение финансовых структур, в убыток фирме они это не будут делать однозначно. Диана Наильевна процентовки с подрядчиков срежет и компенсирует...

Напомним, по версии защиты Ахметзяновой, в отсутствие разрешения на строительство застройщик не имел права привлекать деньги дольщиков и рекламировать продажи в будущих домах. А вот инвесторов-перекупщиков в этом плане закон не ограничивал, именно поэтому их участие было выгодно «ФОНу».

Сбербанк мог спасти компанию?

По просьбе гособвинителя Ливада вернулся к теме кризиса в компании. Для «ФОНа» он начался в одно время с другими застройщиками, примерно в начале 2016-го, когда «прекратилось ипотечное кредитование и экономика строительного бизнеса резкого пошатнулась».

— Нужно было искать новые методы. Кто-то ушел под бюджетное финансирование. Нам не удалось уйти. Писали письма на имя президента, просили оказать поддержку оборотными средствами — по 1 миллиарду рублей на проекты «МЧС» и «Симфония» за наши заслуги перед республикой. Потому что мы в свое время одних коммунальных сетей на 400 млн безвозмездно передали. И думали, что нам помогут, — вспоминал он в суде.

А еще поделился: президент Сбербанка был готов финансировать «ФОН», но требовал гарантии республиканских властей...

Оглашение приговора по делу Ливады и Ахметзяновой предварительно назначено на 28 декабря.

В первой части своего допроса ВИП-застройщик рассказал, какую прибыль в лучшие годы приносил ресторан «Парус», о чем предупреждал казанских строителей Геннадий Онищенко и куда делись деньги дольщиков.