«Идеальным государством была бы монархия в границах Советского Союза, в которой есть вера в Бога»

«Нам уже звонят мусульмане»

— Александр, прежде всего интересует название вашей организации — «Христианское государство — Святая Русь». СМИ уже проводят параллели с пресловутым ИГИЛ, запрещенным в России. Скажите, что за объединение такое у вас?

— Когда «Исламское государство» появилось в Сирии, когда они водили несчастных людей в оранжевых комбинезонах и отрезали им головы, когда появилась такая угроза России, мы решили назваться «Христианским государством», чтобы позиционировать себя перед «Исламским», дать им понять, что на исламский радикализм будет достаточно жесткий ответ. Пусть никто не думает, что в России им будет спущено с рук.

— А сколько в вашей организации людей?

— К январю месяцу по регионам было 350 человек, а сегодня у нас 4625 официально зарегистрированных членов, объяснивших свою позицию.

— Кто эти люди?

— Это православные люди, небезразличные к судьбе православия, к нашей истории, Церкви, народу нашей России. Причем это разные люди: есть интеллигенция, простые, верующие, даже неверующие, но небезразличные к нравственным основам, именно к простой человеческой чистоте.

— А есть у вас сторонники в национальных регионах?

— У нас везде есть свои люди — в Казани, Екатеринбурге, Уфе. Если говорить о Казани и Татарстане, то нам звонят уже мусульмане и говорят, что мы должны с безнравственностью бороться вместе. Я никогда не думал об этом. Но я знаю, что в царской армии были и мусульмане, и христиане. Как сегодня нам объединиться? Понятно, что наша задача — побороть безнравственность, которая чужда просто нормальному человеку, не говоря уже о верующем. Православных людей у нас очень много — и в Казани, и в Уфе, и в Чувашии. А сейчас еще появляются и небезразличные мусульмане, учитывая, что еще из Чечни и Дагестана мне ребята звонят регулярно.

«Православных людей у нас очень много — и в Казани, и в Уфе, и в Чувашии. А сейчас еще появляются и небезразличные мусульмане». Фото grigor-yan.livejournal.com

«Фильм уже никто не будет смотреть»

— Как я понимаю, камнем преткновения стал фильм Алексея Учителя «Матильда». В СМИ и соцсетях депутата Госдумы Наталью Поклонскую и других оппонентов режиссера называют чуть ли не пиарщиками этой картины.

— Не согласен. Мы видим, что фильм уже не будет никто смотреть. А если кто и будет, то только на «Ютьюбе». Хороший пиарщик — это такой человек, который на этом заработает. А у плохого пиарщика картину будут смотреть на «Ютьюбе», и никто за нее ни копейки не заплатит. На «Ютьюбе» мы смотрим и любую другую грязь. Порнография и все остальное есть в интернете. Пусть все, что хотят, суют в интернет, на «Ютьюб» — это такая сатанинская ниша, в которой пускай будет что угодно. Но в кинотеатрах и на телевидении мы этого не допустим. Учитель на этом не заработает, и называть это пиаром неправильно. Я бы назвал это пиар-кампанией для достойных людей, которые живут сегодня в России, для истинных небезразличных мужей. Не только православные, но и мусульмане нас поддерживают, и даже атеисты.

— РПЦ официально не поддерживает акции против фильма…

— Конечно, не может поддерживать.

— Почему?

— Как она может поддерживать такие жесткие методы, которые даже я сам не поддерживаю. Я просто констатирую, что эти акции будут, так как люди их озвучивают. Но сам я не пойду это делать, я против этого. Но я знаю, что здесь виноваты не те, кто что-то совершает, а те негодяи, которые все это снимают и провоцируют людей на такие поступки.

— Кто из православных иерархов поддерживает вас и тех, кто совершает далеко не безобидные поступки?

— Нас из православных иерархов поддерживают практически все. Если вы читаете между строк все интервью с ними, которые есть, вы увидите, что никто против нас не высказывается.

Пусть все, что хотят, суют в интернет «Ютьюбе»это такая сатанинская ниша, в которой пускай будет что угодно. Но в кинотеатрах и на телевидении мы этого не допустим

«Я месяца три прожил в ФСБ»

— Все-таки вашу организацию проверяли правоохранительные органы? Очень уж противоречивая информация об этом.

— У меня 47 отказов в возбуждении уголовного дела со стороны МВД и ФСБ. Последний отказ пришел от ГУ МВД России по Москве. Я месяца три прожил в ФСБ, я оттуда практически не вылезал. Все мои звонки, встречи, IP-адреса — все это зафиксировано. Там лежат только четыре тома предварительного расследования о том, где я мог быть замешан. Эти четыре тома они собрали в течение шести месяцев и ничего не нашли, поэтому отказали в возбуждении уголовного дела.

— Почему тогда Наталья Поклонская, с которой, казалось бы, вы солидарны, сама просила проверить вас на экстремизм еще зимой?

— Она обязана это делать. У нее свои ресурсы, свои методы, она обязана проверять. Если, допустим, ребята — конкретные террористы и экстремисты, понятно, их надо наказывать. Но дело в том, что наша организация не занимается экстремизмом. Она лишь транслирует в общество ту позицию, которая есть в сердцах некоторых людей. Поэтому мы просто предупреждаем, мы ничем таким не занимаемся, и нам предъявить особо нечего. Точно так же и ваш информационный ресурс: вы просто рассказываете о той позиции, которая есть у некоторых людей. Так и я — всего лишь выношу.

— В либеральной прессе говорят о православном экстремизме. Считаете ли вы экстремистами людей, которые угрожают, взрывают, въезжают в здания на машинах?

— Это люди, у которых закончилось терпение. Они в отчаянии, не нашли другого выхода, кроме как совершить крайний поступок.

— То есть просто отчаявшиеся люди, а не экстремисты?

— Да.

— А знакомы ли вы лично с Денисом Мурашовым, который въехал на машине в екатеринбургский кинотеатр?

— Нет, не знаком.

— А в ваших рядах он не состоял?

— Может, и состоял. У нас людей достаточно много, но лично с ним не знаком.

— А к деятельности той же Поклонской как относитесь?

— Конечно, поддерживаем.

«Денис Мурашов в наших рядах, может, и состоял. У нас людей достаточно много, но лично с ним не знаком». Фото vk.com

«Пройдет совсем чуть-чуть времени — и татар не останется»

— Александр, действительно ли вы хотите сделать страну православной?

— Мы, безусловно, хотим сделать страну православной.

— Но ведь наша страна многонациональная…

— И поликонфессиональная. Это понятно, что другие конфессии не должны ущемляться, но им нужно правильно проповедовать. У мусульман тоже должно быть право проповеди, пускай проповедуют. Но у христианина, православного в нашей стране должно быть право проповедовать твердо, истинно и призывать людей к спасению. Если мусульманин знает, что спасение в мусульманстве, он не должен сидеть сложа руки, он должен ходить, проповедовать и кричать людям, что спасение там-то и там-то. Но если я, христианин, знаю, что спасение во Христе, я не буду сидеть сложа руки. Я буду использовать все возможные методы и способы для того, чтобы люди знали о Христе. Вот такое может быть межрелигиозное сожительство.

— Как вы все-таки относитесь к существованию национальных республик в России?

— Нормально отношусь. Я за то, чтобы каждый человек сохранял свою национальную идентичность. Потому что татарину нравится татарочка, русский любит русских. Татарин, который обратил внимание на русскую, все равно внутри чувствует, что ему бы хотелось быть с татаркой. Между татарами получаются хорошие красивые дети. В смешанных браках красивые дети получаются в первый раз. Человек должен беречь то, что ему даровано Богом. Нация наша дарована Богом.

Мы, как русские, должны беречь нацию татар, татары должны поддерживать нас, как русских, чтобы мы друг друга очень берегли. Ведь пройдет совсем чуть-чуть времени — и татар не останется. В Татарстан приезжаешь — и чистых татар уже почти нет, как и русских. Мы должны хоть немножечко сохранить то, какими мы родились, хотя бы наслаждаться и любоваться тем твореньем, частью которого мы являемся.

— Но при этом говорят: «Поскреби русского — найдешь татарина». В формировании русского этноса немалую роль сыграл и финно-угорский фактор.

— Поэтому нам всем надо быть внимательными друг к другу. Татары — это практически русские, даже внешних отличий уже нет. А если взять что-то пожестче, например, китайцев, то у китаянки с татарином будут однозначно китайцы, татар уже не будет. Из любой смеси с китайцем будут китайцы, то есть портится любая нация. Поэтому, если говорить о чисто человеческом подходе, то мы должны беречь то, что нам дал Бог. Если мне нравится русская женщина (у меня жена русская), то и я русский. У татарина должна быть татарка: он должен любить свою нацию, свой народ, место, где он рожден, взращен — это нормальная человеческая позиция.

«Татары — это практически русские, даже внешних отличий уже нет». Фото Максима Платонова

«Эталоном государства была смесь Ирана с Советским Союзом»

— Вас устраивает существующий политический строй России или нам нужна, скажем, монархия?

— Безусловно, нужна монархия. Монарх — это тот человек, который понимает, что ему нет смысла воровать, обманывать. Он к народу относится, как к своей семье: это его дети, его дом, и в этом доме должен быть порядок. Любой приходящий на 4—6 лет ставленник все равно понимает, что ему нужно где-то подстраховаться, он будет думать не о народе, а о своей собственной шкуре. Такого быть не должно.

— У вас есть на примете человек, который мог бы стать царем?

— Примеров я таких не знаю. Царя должен избирать народ. Царь должен себя проявить в каких-то особых делах, особой любви к своему народу, к России, земле русской. Он должен проявить любовь, и после этого весь народ (не только христиане) должен узреть в этом человеке достойного и молиться за него, чтобы Господь даровал ему мудрость, чтобы он правил на земле всю свою жизнь и не совершал ошибок против своего народа. Для этого народ молится за своего правителя и сам избирает его, а Господь помазывает его на царство.

— Владимир Владимирович вас устраивает в качестве такого правителя страны?

— Владимир Владимирович устраивает в качестве президента. Но в качестве монарха… Монарх в нынешней России должен быть человеком, у которого впереди может быть достаточно много лет, чтобы суметь это все изменить, подвинуть, чтобы как минимум от старости он не умер. Чтобы он не был старым в плане изношенности. Если взять президента Владимира Владимировича Путина, то он очень сильно устал — это видно. Он не сможет нести функцию монарха с новым энтузиазмом, с новыми силами, с какой-то особой мыслью. Он не сможет этого делать, потому что очень устал. Он слишком долго все это делал. И сейчас он что-то делает только от безвыходности, так как понимает, что в противном случае могут получиться проблемы, потому что нашего президента хотят наказать все вражьи силы, пятая колонна.

— Значит, идеальный политический строй для вас монархия. А в каких границах вы видите российское государство?

— Некоторые пытаются подтолкнуть меня к тому, что идеальным для меня может быть «Исламское государство». Нет, для меня идеальным был бы Советский Союз, в котором нет икон Ленина, Сталина, в котором есть вера в Господа Бога и в котором нравственные принципы (вера, христианство) прописаны в Конституции.

— То есть в границах Советского Союза?

— В границах всего мира. А монархия — в границах Советского Союза. Но когда люди увидят, что здесь чисто, а во всем мире грязь, к нам начнут подключаться очень многие страны. Как целью Советского Союза было всемирное объединение пролетариата. СССР очень сильно поддерживал финансами небольшие страны для того, чтобы объединить их в Союз. Я думаю, этой позиции будет придерживаться государь, наш будущий царь: мы должны объединять другие государства, чтобы развиваться — наше своеобразное НАТО.

— Вы в одном из интервью сказали, что из ныне существующих государств эталоном для вас является Иран.

— Скорее, смесь Ирана с Советским Союзом. У нас был Советский Союз: мы в этом жили, мы это понимаем. И у нас был культ личности, в который возводили Ленина, Сталина и т. п. Сегодня у нас должен быть не культ личности, а вера в Бога, основные нравственные истины вероисповедания. Если будет так, то в Советском Союзе, по большому счету, ничего менять не надо. Нам нужно вернуться к советским политическим основаниям с изменением духовных аспектов.

— Кстати, вы были в Иране?

— Не был.

«Владимир Владимирович устраивает в качестве президента. Но в качестве монарха…» Фото kremlin.ru

«Москва должна быть христианской»

— Имеют ли мусульмане право строить мечети в Москве и других городах России?

— В нынешней России — имеют. Но в той России, которая будет проповедовать… Почему у нас община? У нас 350 человек, из которых 70 просто живут вместе, рядом. Потому что люди, пропитанные верой в Бога, должны жить рядом, вместе. И если на нашей земле, где я живу (у нас достаточно много домов), кто-то построит мечеть, мне будет неприятно.

— Вы сейчас в Липецке живете?

— В Липецкой области и в Краснодарском крае. Люди с мечетями должны жить среди своих. Люди должны объединяться по интересам, чтобы не было внутренних конфликтов. Я, как христианин, наслаждаюсь речью православного человека, мне нравится видеть его во Христе, мне нравится рассуждать о чистоте нравственности. С мусульманином мы бы все равно находили какие-то точки трения, что отталкивало бы нас друг от друга. Зачем нам это нужно? Москва должна быть христианской. Если кому-то хочется из мусульман, пускай едут в Татарстан. Нужно, чтобы люди объединялись по религиозному и национальному признаку.

Это все для того, чтобы не было конфликтов, а не от того, что у меня в сердце есть какая-то ненависть. Я просто рассуждаю логически, чтобы люди жили себе спокойно, радовались жизни, смогли порассуждать о чем-то большем, нежели о том, что здесь мусульмане молятся, здесь православные. Это раздражает. Зачем это?

— А среди ваших друзей есть мусульмане?

— Есть. Они понимают то, о чем я говорю. Сегодня у меня среди друзей очень много чеченцев. Они хотят объединить свое государство Чечню по жесткому мусульманскому признаку. Пускай объединяют. Мы должны объединить Москву по жесткому православному признаку, чтобы у нас были твердые, фундаментальные духовно-нравственные основы. Если человек мусульманин, пусть будет мусульманином, но чтобы по нравственной чистоте ислама, по тем нормам, которые у них есть (не обижай людей, не кури, не пей), он должен быть достойным.

Мы должны объединить Москву по жесткому православному признаку, чтобы у нас были твердые, фундаментальные духовно-нравственные основы

— Наверное, не стоит стричь всех под одну гребенку. Всякие есть мусульмане, впрочем, как и православные.

— Очень мало видно мусульман сдержанных, хороших, хотя я таких тоже знаю. Да, если вы мусульмане, то должны показать чистоту ислама, красоту своей религии. Как я, православный, хочу показать красоту православия, а не быдло православных людей. Хочу, чтобы мы показали красоту веры нашей. Так же я хочу видеть красоту ислама, но мне ее не показывают. Максимум, могу увидеть разве что в Чечне — и то из-за того, что там такой руководитель, который реально любит Бога. Все подлежит дикой, жесткой, необыкновенной корректировке. Это все надо исправлять!