Революция 1905 года: как из бывших татарских шакирдов родилась светская интеллигенция
Лилия Габдрафикова, историк и колумнист «Реального времени», продолжает публикацию цикла о революции 1905 года. В своей сегодняшней статье она рассказывает об участии учеников мусульманских школ в событиях тех лет.
Мусульманские школы Казанской губернии
В татарском обществе всегда существовала особая детско-юношеская группа шакирдов — учащихся татарских медресе. Практически в каждом мусульманском приходе работали собственные школы. В 1905 г. в Казанской губернии действовало 1 018 мусульманских приходов. Где-то функционировали начальные — мектебы, наиболее богатые махалля содержали медресе — средние и высшие учебные заведения. Вне зависимости от сословного происхождения любой ребенок мужского пола получал начальное образование. Дети мусульманского духовенства, а также ребята из обеспеченных семей могли продолжить обучение на старших курсах духовного училища, а в дальнейшем сдать экзамены на звание муллы. Таким образом, мусульманское духовенство не являлось замкнутым сословием, их ряды пополнялись представителями купечества, крестьянства и мещанства. Для каждой татарской семьи вырастить сына-муллу было большим достижением. Религиозная ученость высоко ценилась в обществе, материальное состояние муллы поддерживали всей общиной. Поэтому, если в ребенке обнаруживалась какая-та выдающаяся склонность к учебе, то родители не жалели никаких средств для дальнейшего обучения сына.
В 1889 г. только в Казани обучались 1 419 шакирдов, из них 555 были приходящими, 864 человека проживали в медресе. В 1904—1905 учебному году в 18 казанских мусульманских школах обучались 1 578 человек, из них 688 были казанцами, 896 — иногородними учениками. При этом учеников младшего возраста (до 14 лет) насчитывался 791 человек, а подростков и взрослых учеников — 767.
Путевка в жизнь
Татарское шакирдство представляло собой некое промежуточное звено между детством и взрослой жизнью, в старометодных медресе учащиеся могли задерживаться до возраста 30—40 лет. Большинство шакирдов обзаводилось семьей только после окончания учебы. Как и в любой локальной группе, с конкретными задачами и условиями проживания, в шакирдской среде на протяжении многовековой истории складывалась собственная субкультура, иерархия, модель поведения для каждой возрастной подгруппы. Так, в старометодных медресе старшие шакирды (хальфы) обучали младших учеников. Первые были приближены к руководителю медресе (мударрису), имели особые условия проживания.
Перемены, произошедшие в татарском обществе на рубеже XIX—XX вв., в первую очередь отразились на молодом поколении — на учащихся медресе. Шакирды жадно внимали новым веяниям: читали газету «Тарджеман», вопреки воле большинства мулл, учили русский язык. За несколько десятилетий изменилась не только учебная программа мусульманских училищ, но и быт учеников. Вместе с материальными новинками менялось и мировоззрение их потребителей. После революционных волнений 1905—1907 гг. помимо шакирдов, в татарском обществе появились еще так называемые «бывшие шакирды».
Именно они составили большую часть национальной светской интеллигенции. Но что же побудило их покинуть стены медресе? Для этого надо ознакомиться с повседневной жизнью шакирдов старого медресе.
Прощай, старое медресе
Мы намеренно вводим понятие «старое медресе», т. к. на наш взгляд рождение «нового медресе» произошло лишь после 1905 г. В учебно-методическом отношении многие конфессиональные училища еще до Первой русской революции работали по-новому: изменилась методика, была пересмотрена местами учебная программа, но внутренняя организация мусульманских учебных заведений еще не соответствовала современным требованиям.
Быт учеников напоминал армейскую жизнь, здесь были и издевательства над новичками, и различные поручения от старших. Труднее приходилось иногородним шакирдам из бедных семей. Местные ученики младшего возраста, посещали медресе, но не жили в общежитии. Лишь в средних классах, в некоторых случаях, родители отдавали детей в училище на полный пансион. Считалось, что проживая в общежитии, под постоянным надзором хальф и мударриса, они вырастут истинными мусульманами. Богатые ученики нанимали себе прислугу из числа бедных учащихся. Они им готовили еду, переписывали тетради, выполняли другие мелкие поручения. Для тех, кто практически не получал помощи из дома, это был единственный способ выживания.
Шакирд мог выделиться из общей массы и благодаря своим интеллектуальным возможностям. Кто-то, даже будучи сыном богатого человека, мог годами штудировать одну и ту же книгу, а более смышленый — за один учебный период выучить несколько. От того на каком этапе ученик находился, зависела и степень уважения к нему со стороны товарищей. Чем больше книг он освоил, тем лучше было отношение к нему. Как уже отмечалось, помогая готовить домашние задания, переписывая книги, можно было заработать кое-какие деньги. Искусные каллиграфы или хаттаты могли найти доход и за пределами медресе. Очень ценились шакирды, умеющие красиво читать Коран. Их приглашали на различные религиозные обеды во время Курбан-байрама или Рамадана, на похороны. Иногда между учениками возникала нешуточная борьба за возможность участия в том или ином религиозном мероприятии, организуемом, естественно, богатым прихожанином махалли. Наиболее способные ученики становились впоследствии хальфами, помощниками мударриса.
«Книга грехов» и соблазны большого города
Шакирдская иерархия и особый стиль поведения были обусловлены как общей системой обучения (без разделения на классы), так условиями проживания (одна комната на всех). Постоянное нахождение на замкнутой территории, самообслуживание неизменно порождали конфликтные ситуации, издевательства старших над младшими. Не все ученики были приучены к домашнему труду.
Во внеурочное время шакирды были предоставлены самим себе. Хальфы не всегда могли уследить за ними, иногда просто закрывали глаза на некоторые вещи. В медресе имелись специальные тетради (гөнаһ дәфтәре), куда записывались все проступки шакирда. Иногда заполняли тетрадь и сами ученики, но такие доносчики, конечно же, не пользовались особым расположением в коллективе. Внутренние правила поведения были не во всех школах, в конце XIX в. таковые висели лишь на стене медресе «Марджания».
Свободным от занятий временем шакирды распоряжались по собственному усмотрению. Руководством медресе не были предусмотрены никакие дополнительные программы по организации досуга учащихся. Единственным условно-внеурочным мероприятием старого медресе можно назвать богословские диспуты (моназәрә), которые были довольно популярны в ученической среде. Амбициозные и азартные учащиеся медресе с удовольствием участвовали в них, демонстрировали как свои религиозные знания, так и ораторское умение, быстроту реакции, остроумие. Шакирдов волновало не столько содержание диспута, а сама форма — интеллектуальное состязание. Иначе как объяснить то, что богословские споры в начале XX в. сошли на нет. На смену им пришли другие дискуссии светского характера, в клубах и на вечерах, на страницах прессы.
Еще одним исчезнувшим шакирдским мероприятием стали «калпании» (скорее всего, от русского слова «компания»). Вечер предварялся специальным угощением, шакирды готовили плов, доставали из своих запасов различные кушанья. Далее учащиеся показывали юмористические номера, играли на скрипке, гармони, курае и кубызе, пели и танцевали. По своему замыслу калпания напоминала домашние посиделки молодежи (аулак өй). Особый шарм мероприятию придавало то, что организовывалось оно втайне от руководства. Мулла, в зависимости от характера и убеждений, мог строго наказать за подобную вольность, вплоть до отчисления ученика из школы.
Исполняемые учащимися песни и анекдоты, рассказы стали основой популярных «шакирдских тетрадей». Сюда же записывались стихи арабских, персидских, османских авторов, различные легенды, баиты и т. д. Подобные записки сыграли для татарской культуры и истории некую архивирующую роль. Некоторые произведения средневековой татарской литературы сохранились благодаря этим тетрадям.
Коррективы капитализма
В начале XX в. образовательная система претерпела серьезные изменения. В джадидских школах учебный год начинался уже в сентябре и длился до конца июня. В старометодных он больше зависел от сельскохозяйственного уклада. Шакирды собирались в медресе лишь поздней осенью и расходились по домам уже ранней весной, к началу полевых работ. Так, вместе с новометодными медресе происходил слом привычной жизни. Человек все меньше подчинялся природе. Первые джадидские медресе в Казани работали еще с конца XIX в. Пионером нового метода стало медресе «Мухаммадия» во главе с богословом и педагогом Г. Баруди. В отличие от других учебных заведений, это училище отличалось и богатой материально-технической базой. Руководителя медресе поддерживали местные татарские предприниматели.
Ученики завершали учебу уже к 20—25 годам, не было тех вечных сорокалетних шакирдов. Выпускники медресе гораздо раньше вступали во взрослую жизнь. В эпоху буржуазных перемен, человек уже не мог себе позволить долгие годы учебы. Изменился темп жизни, приоритеты общества. Росла социальная мобильность, на протяжении короткого промежутка недавний выпускник медресе мог сменить несколько занятий. Непостоянство молодых людей было связано как с их материальными проблемами, так и с духовным поиском. Помимо религиозного поприща, появились и другие возможности для профессиональной самореализации.
После окончания медресе, везением считалось попасть муллой в богатый городской приход. Хотя надо признать, что должность имама была практически наследственной. Сын муллы — махдум — потом занимал место отца. Но деревенские шакирды мечтали сменить родные села на город. Тем более у муллы мог быть не один сын, а несколько. Сложнее приходилось тем ученикам, кто не имел соответствующей родословной, выросшим в обычных крестьянских семьях. В этих случаях, оставалось надеяться на собственный умственный потенциал и везение. Таковым мог стать выгодный брак с дочерью богатого человека, который своим авторитетом обеспечивал зятю место в приходе. Либо покровителем мог выступить отец шакирда, если он являлся уважаемым и состоятельным человеком в общине.
«На службу в должности муллы шакирды смотрят исключительно с практической точки зрения: они ищут этой должности, потому что она дает некоторый достаток и почет, о религиозно-нравственной, общественно-воспитательной роли, которую мог бы исполнять мулла, как духовный пастырь … большая часть шакирдов имеют весьма слабое представление», — отмечал в 1905 г. инспектор народных училищ Казанской губернии.
Унижение медресе
Если в XIX в. проблема трудоустройства была связана с тем, что не всем шакирдам удавалось найти место муллы после медресе, и они оставались без прихода, то в начале XX в. этот вопрос возник в совершенно противоположном варианте — большая часть шакирдов выбирала не духовную сферу. Они перестали сдавать экзамены в Оренбургском магометанском духовном собрании на получение статуса муллы и мугаллима.
Еще с конца XIX в. в медресе вводятся русские классы, для получения статуса муллы необходимо было сдать экзамен по русскому языку. Однако владение общеимперским языком, а также базовые знания нерелигиозных дисциплин (активно внедряемые с конца XIX в.), открывали и иные перспективы, например, светского характера. Многие шакирды уже не мечтали о месте приходского имама, появились новые возможности для их профессиональной реализации. Была и другая причина, на рубеже XIX—XX вв. муллы приходов, особенно сельских, нередко жили в весьма стесненных условиях. Их труд не оплачивался государством, а некоторые прихожане — обедневшие крестьяне — в поисках лучшей доли уезжали в города. В профессиональной переориентации шакирдов огромную роль сыграла печать. За короткое время с начала XX в. она старательно создавала новый имидж имамов. «Унижение медресе и ее руководителей послужило тому, что шакирды всей своей силой стали стремиться [уйти]из мира шакирдства и находить, [что] лучше быть торговцем», — с горечью писал автор газеты «Кояш» в статье «Что такое медресе?».
События 1905 г. и общее настроение вокруг, безусловно, оказали влияние на шакирдов. Но в начале революции основная масса обучавшихся в медресе подростков и молодежи не проявляла особой активности, их поведение регулировалось базовыми ментальными установками татар-мусульман: уважение к старшим и традициям, смирение и фатализм. Основными вольнодумцами и проводниками либеральных идей среди шакирдов были те, кто тесно общался со студентами и учащимися русских учебных заведений. Например, таким «прогрессивным» шакирдом был Фатих Амирхан. В целом, между татарской «гимназической» молодежью и шакирдами лежала культурная пропасть. Например, Зайнаб Амирханова (двоюродная сестра Ф. Амирхана) вспоминала о том, как она пренебрежительно отнеслась к сватовству молодого купца, образование которого ограничивалось знаниями, полученными в медресе. А будущая невеста к тому времени была выпускницей Ксенинской гимназии. «Как же я учительница пойду за какого-то купца… Он, наверное, торгует кожей? Фу. И ничего не знает об алгебре и геометрии…», — рассуждала она. Такое отношение даже со стороны ровесников-единоверцев, конечно, способствовало снижению престижа конфессионального образования. В этот период множество шакирдов мечтали сдать экзамен по гимназическому курсу и стать студентами университета. Ф. Амирхан в 1908 г. противопоставлял ученость и образованность «шакирдскому мышлению» и радовался тому, что «последнее пошло на убыль», молодежь «выходит из детства и выбивается «в люди».
Революционеры из учительской школы
Особую роль в шакирдских протестах революционных лет сыграли выпускники и ученики Казанской татарской учительской школы. Практически все известные приверженцы социально-демократических и социально-революционных идей были выходцами из этой школы: Хусаин Ямашев, Гаяз Исхаки, Гафур Кулахметов, Фуад Туктаров, Галимджан Сайфутдинов, Исхак Бикчурин, Мирсаид Султангалиев и другие. В ходе обучения ученики осваивали не только достижения русской культуры, но и увлекались леворадикальными идеями. Именно ученики КТУШ выступали переводчиками революционных прокламаций на татарский язык, издавали газеты «Урал» и «Таң йолдызы».
С подростковой чуткостью шакирды реагировали на радикальные призывы вокруг, с воодушевлением встречали либеральные манифесты царя. Протест против существующего общественного порядка выражался в их среде в открытых конфликтах с руководством медресе и с конкретными преподавателями. Эти настроения мало чем отличались от волнений в других учебных заведениях, напоминающих мелкое хулиганство.
Учащиеся казанских медресе, в первую очередь ученики «Мухаммадии», принимали участие в работе общественной милиции в октябре 1905 г. В их числе оказался и младший брат писателя Ф. Амирхана — Ибрагим. Во дворе этого медресе собирали лошадей для народной милиции. Были организованы как конные, так и пешие патрули. Возможно, для некоторых шакирдов одним из мотивирующих факторов стал материальный вопрос. По свидетельству одного из очевидцев, шакирдам-дружинникам Забулачной части Казани платили по 50 коп. за час дежурства.
Любопытно, что руководитель этого медресе — мударрис «Мухаммадии» Г. Баруди — после разгона народной милиции был в числе манифестантов в поддержку царя. Как человек религиозный и законопослушный, он явно не разделял либеральных иллюзий своих шакирдов. Да и их основное требование — преобразование медресе в светское учебное заведение — даже не воспринималось всерьез. При этом по материально-технической базе, методам и программе преподавания казанское медресе «Мухаммадия» выгодно отличалась от других аналогичных конфессиональных училищ. Например, преподавателем географии и истории с 1904 г. здесь работал Юсуф Акчура, осенью 1905 г. он редактировал газету «Казан мухбире». Но в медресе готовили в первую очередь высокообразованных религиозных служителей.
Продолжение следует
Лилия Габдрафикова, фото archive.gov.tatarstan.ru
Справка
Лилия Рамилевна Габдрафикова — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан. Колумнист «Реального времени».
- Окончила исторический факультет (2005) и аспирантуру (2008) Башкирского государственного педагогического университета им. М. Акмуллы.
- Автор более 70 научных публикаций, в том числе пяти монографий.
- Ее монография «Повседневная жизнь городских татар в условиях буржуазных преобразований второй половины XIX — начала XX века» удостоена молодежной премии РТ 2015 года.
- Область научных интересов: история России конец XIX — начало XX века, история татар и Татарстана, Первая мировая война, история повседневности.