Всеволод Чаплин: «Не стоит сбрасывать многовековую привязку языка проповедей к культуре определенного этноса»

Современная речь или «вечные» языки

Каким должен быть язык богослужения и проповеди? Дискуссии на эту тему ведутся в самых разных религиозных общинах — от тех, чья история исчисляется тысячелетиями, до возникших двадцать—тридцать лет назад. Недавно такая дискуссия возникла среди мусульман Татарстана.

Логика «лобового» миссионерства, а тем более современных политических, рекламных и пиаровских технологий, вроде бы подсказывает: надо быть понятнее и проще — и тогда тебя ждет успех. Именно к такой модели «передачи месседжа» подталкивают религиозных лидеров многие советчики и критики, особенно из внешней среды. Некоторые сообщества этим советам последовали — и, как ни странно, потеряли себя, а то и вообще исчезли. Самые яркие примеры — ряд «супермодных» в 60-е и 70-е годы протестантских объединений Северной Америки, Западной Европы и Южной Кореи. Эти группы, взявшие на вооружение самую современную для своего периода стилистику и лексику, оказались проектом одного поколения — ведь религиозная жизнь вряд ли предполагает быструю смену стилей, и поэтому перейти в 80-е годы с рока на диско, а в 90-е на рэп не получилось. В результате многие общины тонули в Лете вместе со старой модой.

В то же время западная («католическая») церковь, которую долго ругали за непонятную латынь, и в конце концов побудили от нее отказаться, простояла два тысячелетия — и начала терять народы Западной Европы именно сейчас, когда перешла на вроде бы «удобные» современные языки, многие из которых, впрочем, родились из той же латыни. Православные церкви — греческая, русская — не планируют отказываться от древних языков и находятся в состоянии стабильности или возрождения. Ислам не отказывается от изучения арабского языка — и также не испытывает ни малейших проблем с численностью верующих. То же можно сказать о традиционном иудаизме, где почти вышедший из употребления древний язык вообще получил новое развитие, став одним из современных.

«Ислам не отказывается от изучения арабского языка — и также не испытывает ни малейших проблем с численностью верующих». Фото Максима Платонова

Упрощение будет обманом

В чем же дело? Неужели в сфере религии работает логика, совершенно противоположная той, что действует в сферах политики, рекламы и пиара? Можете удивляться — но так оно и есть. Цель верующего человека, особенно миссионера или проповедника, — не «избраться», не «загнать товар» и уж тем более не «понравиться». Христос в Евангелии вообще предостерегает своих учеников: «Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо!» (Лк. 6, 26). Цель проповедника — не устроить себе и другим комфортную жизнь на земле, а открыть вечное небо. И сама эта цель во многом противоположна политической, рекламной или пиаровской.

И вот тут начинается самое интересное. Бог и реалии горнего мира — по крайней мере в христианском понимании — достаточно сложны, чтобы описать их простыми словами. Бог вообще непостижим в земных категориях — и потому православное духовное наследие старалось описать скорее то, чем Он не является, а не предложить некую стройную систему Его «исчерпывающего» определения. Настоящие христианские богослужебные и богословские тексты достаточно сложны — и простой перевод не упростит их понимания, в то время как «редукция» этих текстов до культуры комиксов и рекламных слоганов лишь еще больше запутает людей, уведя их в сторону от настоящего богомыслия. Да, афористичные изречения пастырей, юродивых, да и самого Евангелия не менее значимы, чем теологические трактаты. Но и эти слова подчас никак нельзя назвать «простыми» для понимания человека, привыкшего ставить выше всего свободу греха.

Богословие и богослужение в истинном христианстве — это не о «старом», а о вечном. Не только о «традиции», но о вещах надмирных. Поэтому «упрощение» в этом случае всегда будет в какой-то степени обманом.

«Богословие и богослужение в истинном христианстве это не о «старом», а о вечном. Не только о «традиции», но о вещах надмирных». Фото Олега Тихонова

Русскоязычные проповеди в мечетях: помогут ли?

Почти все мировые религии объемлют людей разных национальностей. И, конечно, во многих религиозных кругах возникает искушение универсализировать язык проповеди и молитвы. Кто-то среди современных мусульман скажет, что общим языком должен быть русский или арабский. В православной среде — причем не только на Западе, но и в России — я встречал людей, считающих английские богослужебные тексты более понятными, чем церковнославянские. Покойный митрополит Антоний (Блум), служивший в Лондоне, сказал мне по этому поводу: «Интересный феномен». В самом деле, если современные города становятся все более интернациональными, почему бы не служить по-английски…

Да, для удобства людей, не знающих местного языка, такое положение дел может оказаться весьма полезным. Например, если мигранты из Средней Азии знают русский лучше, чем татарский, проповеди на общегосударственном языке не только помогут им выучить его, но и будут способствовать их интеграции в местную общину. Это будет способствовать нейтрализации влияния экстремистов, часто проповедующих среди диаспор на языках, малопонятных основному населению страны и даже правоохранителям.

Однако не стоит сбрасывать со счетов многовековую привязку языка проповедей и религиозных трактатов к культуре определенного этноса. Разорвать эту связь, лишая русских или татар, евреев или бурят национально-религиозной идентичности, выгодно только тем, кто хотел бы превратить людей и народы, с их неповторимым характером, в легко управляемое стадо «общечеловеков», которых можно отформатировать под любые стандарты политики, рекламы или пиара. Если мы не хотим превращаться в нечто подобное, нам надо отстоять право человека и народа на самобытность, в том числе этническую и религиозную. «Общечеловеческий стандарт» в этом редко бывает помощником. И поэтому его стоит признать не «универсальным», не самым прогрессивным, а лишь одним из многих. Не худшим, но и не лучшим, чем идентичности отдельных народов и религиозных общин.