Профессор КФУ: «Ильшат Гафуров сказал нам: «На подготовку учителей заказ будет всегда!»

Пути входа в профессию педагога

— Хочется услышать про вашу инфраструктуру педагогического образования и изменения в обучении педагогов.

— Да, про это можно отдельно рассказать, тема сейчас очень и очень актуальная. Мы, действительно, обладаем такой инфраструктурой.

Во-первых, мы имеем несколько входов в учительскую профессию, несколько треков сейчас. Не случайно, когда началась реализация программы модернизации педагогического образования, на первом этапе Казанский федеральный университет разрабатывал 3 проекта из 23, это 14 % примерно общероссийского объема работы, но педагогических вузов, которые готовят учителей, в России более 100. А сейчас мы 1 проект из 8 реализуем, это тоже примерно 12%, от объема работы по России, связанной с разработкой новых технологий, новых методик, новых стандартов педагогического образования.

Во-вторых, мы имеем 2 собственные школы (2 лицея). Причем, когда беседуем с российскими коллегами, то они говорят: «Мы имеем базовую школу». У нас базовых школ более 100, но мы имеем 2 школы, которые являются настоящими университетскими, где именно мы определяем политику их развития. Вы прекрасно знаете, какие они результаты показали в этом году, это — лучшие школы Татарстана. Я думаю, это и лицей Лобачевского, который уже зарекомендовал себя, и IT-лицей, который тоже скоро встанет на ноги.

В-третьих, мы имеем в структуре Казанского федерального университета собственный центр повышения квалификации учителей, где ежегодно обучаются более 70 тысяч студентов, и у нас есть реальная система Lifelong learning, т. е то, что сейчас реализуется система образования в течение всей жизни. К сожалению, в других регионах нам завидуют черно-белой завистью коллеги. Потому что у них везде есть институты развития образования, которые занимаются повышением квалификации учителей. Но что это за структуры? Структуры, которые, как правило, не имеют своих собственных кадров, которые основываются на наемном труде. У нас же все свои преподаватели. И поэтому, когда у нас есть такая структура, мы имеем возможность сопровождать учителя в течение всей жизни. У нас есть планетарий, мы имеем различные детские лагеря, где проводятся смены, и вот это как раз, возвращаясь к началу нашего разговора, то, что недоступно простому педагогическому вузу.

— Вы говорили про треки входа в педагогическую профессию. Расскажите о них подробнее. Что это за треки?

— Треки… Казанский федеральный университет имеет все уровни педагогического образования. Первый трек — традиционный педагогический бакалавриат. Второй трек — педагогическая магистратура, это то, что мы сейчас имеем. Третий трек — это профессиональная переподготовка, вот на которую как раз сейчас мы делаем очень большую ставку. По разным подсчетам, от 60 и даже от 80 % молодых людей ошибаются с выбором профессии. Вот, я бы к вам хотел обратиться, кто вы по профессии? Какое образование вы получили?

Очень много людей не работают по первой специальности. Может молодой человек в 17-18-летнем возрасте сделать правильный выбор? Это мало реально. Так вот, мы должны создать возможность, чтобы он имел возможность перейти <> в педагогику и получить здесь профессию

— Я получил образование по специальности «экономист».

— Экономист? А сейчас у вас специальность журналистика? Но вы специализируетесь на экономической журналистике — вам еще повезло. Но ведь очень много людей не работают по первой специальности. Может молодой человек в 17-18-летнем возрасте сделать правильный выбор? Это мало реально. Так вот, мы должны создать условия, при которых молодой человек имел возможность перейти в педагогику, даже если изначально он выбирал другую стезю. Допустим, он поступил на классическую химию. Но на каком то этапе понял, что не будет там учёным, не пойдет на производство, понял, что это не его. Мы предлагаем годовую программу дополнительного обучения на школьного учителя, даем возможность молодым людям, чье призвание педагогика, перейти в эту профессию. Поверьте, школы с руками оторвут классического химика, чьи знания и подготовка заведомо выше, чем выпускника пединститута…В КФУ обучаются почти 50 000 студентов — огромная масса. Если даже 50 из них ежегодно будут приходить в учительскую профессию, причем, осознанно будут приходить, не для пустого времяпровождения — это будет замечательно. Они выбирают, они платят за эту профессиональную переподготовку. Кстати, это одногодичная модель популярна в Великобритании. Они получают эту профессию и приходят в школу. А в школе, вы сейчас знаете, что несмотря на все усилия, все равно дефицит кадров в той или иной степени присутствует. Есть и возрастные противоречия, другие перекосы. Причем проблемы с подготовкой учителей, проблемы вообще с наличием учителей, они существуют практически в любой стране мира. Даже в Германии сейчас началась реформа педагогической подготовки учителей. У них нет как такового педагогического образования. Мы недавно были в Саксонии, у них катастрофическая нехватка учителей. И они теперь ищут, как можно быстро и эффективно подготовить учителей, для того, чтобы закрыть те пробелы, которые имеются.

Я бы хотел сказать об ещё одном моменте, о том, как к нам начали поворачиваться зарубежные партнеры. У нас сейчас очень много контактов, очень много приглашений. Вот я сказал про Германию, они сейчас реализуют реформу, буквально через полтора месяца мы выезжаем целой группой преподавателей в Германию, в качестве экспертов по реализации их концепции модернизации процесса подготовки учителей. Может быть, это и не какое-то там знаменательное событие, но коллеги из Германии оплачивают наш проезд, проживание, платят за нашу работу. Это в Дрездене и в Марбурге. И я думаю, сам факт, что нас приглашают и нам оплачивают наш труд, тоже какой-то показатель интереса к тому, что мы делаем.

Еще один важный фактор, думаю, что это для нас такое знаменательное событие. Вы знаете, что когда педагогические вузы были присоединены к федеральному университету, ведь и в самом федеральном университете это было воспринято неоднозначно. Существует такое своеобразное деление — есть выдающиеся ученые-физики, химики, медики, биологи, есть гуманитарии, а есть еще педагоги, получается. Я прекрасно помню одно их таких вот крупных собраний, когда профессор-физик встал и, обращаясь к ректору Ильшату Рафкатовичу Гафурову, сказал: «Вы превращаете нас в педвуз». На что ректор ему резонно ответил… Да, кстати, в этом плане очень повезло, я считаю, педагогам, потому что научный преподавательский путь нашего ректора начался в должности ассистента кафедры общей физики Елабужского государственного педагогического института, поэтому проблемы педагогического образования он знает. Так вот, он ответил этому профессору: «Я не знаю, уважаемый профессор, будет ли заказ на вашу программу в ближайшем будущем, на подготовку учителей заказ будет всегда! Именно в этом наша социальная миссия». Вот поэтому мы за эти годы смогли немного изменить статус и отношение к педагогике, к образовательной составляющей.

Помимо педагогического образования у нас есть масса проектов, связанных с аудитом улучшения образовательного процесса в высшей школе. Не поверите, у меня есть группа преподавателей, которые занимаются аудитом образовательного процесса с точки зрения технологии обучения, владения аудиторией, психологических знаний, даже поведения педагога. У них очень интересная методика — они приходят в аудиторию, анализируют педагога: чем он занимается, может ли он удержать внимание студентов. Один из экспертов наблюдает за преподавателем, пользуясь современными техническими средствами: о чём он рассказывает, соблюдает ли он план лекции, потому что лекция должна включать определенный набор педагогических единиц, содержание. И каждое отвлечение от сути — потерянное время, не выданное знание студентам. Второй эксперт анализирует студентов: чем они занимаются, ведь педагог не просто должен прийти и отчитать свою лекцию (я не говорю, хорошо это или плохо), он должен обладать психологическими знаниями о том, как вовлечь в этот процесс, как даже приструнить того студента, который сидит там на задней парте и не занимается. Вот этого компонента в классическом институте нет, понимаете? Потому что преподаватели считают, на мой взгляд, учить можно так, как получится. А как они учатся? Со многими коллегами общаюсь: «Вот вас не учили преподавать, вы не имеете педагогических знаний. Как вы учитесь? Я скажу вам как: вы копируете лучшего преподавателя, который учил вас». Отвечают: «Да». Но ведь он, этот лучший преподаватель, тоже кого-то копировал. А ведь с точки зрения технологии знания о человеке, наука ушла далеко вперёд. И вот сейчас эта группа проводит такой аудит, работа у этой группы расписана на 3 года вперёд. Причем это хоздоговорная группа, институт заказывает вот эту программу аудита. После этой программы аудита, когда появляется такая корректная информация о каждом преподавателе, интересная прежде всего для администрации, то есть, как он работает. После преподавателю выдаются в очень вежливой форме рекомендации, какие курсы повышения квалификации ему нужно пройти, чего ему не хватает. Может, ему не хватает курсов по риторике, может, чего-то другого. И после этого они проводят курс по повышению квалификации.

Вы знаете, что есть очень важный критерий, который учитывается экспертами, как во всем мире, так и сейчас в России — это количество студентов, которые поступают в тот или иной вуз на платное обучение. Это называется «я голосую рублями или ногами». Вот 55% студентов в институте психологии и образования учатся на контрактной основе

Мы, педагоги, смогли доказать свою нужность для Казанского федерального университета с точки зрения сопровождения образовательного процесса и с точки зрения педагогического образования. Поэтому в этом году произошло знаменательное событие для нас — педагогическое образование стало одним из приоритетов развития КФУ в 2016 году. И наш проект «Учитель XXl века» прошел через конкурсный отбор международного совета программы 5/100. А одно из главных условий участия в проектах программы 5/100 — необходимость привлечь ученого с мировым именем в данной области знаний, который бы возглавил этот проект. И передавал свои знания уже нам здесь. Такова идеология. Мы стали искать такого лидера и руководителем проекта «Учитель 21 века» согласился стать почетный профессор университета Оксфорда, вице-президент (он был и президентом) Британской ассоциации исследования в образовании (BERA) Ian Menter, Вот такой вот ответ от лучшего мирового университета по результатам рейтинга Times Higher Education за 2016 год.

Еще один проект, к которому мы сейчас обратились помимо педагогического образования, важная актуальнейшая тема — адаптация детей-мигрантов, мусульман, прежде всего. Причем, мигрантами занимается и Высшая школа экономики, у нас есть признанные лидеры по данной тематике, но вот ее педагогическим составляющим — этим пока не занимается никто. А учителей к этому нужно готовить. Вы знаете, мы поражаемся невежеству отдельных учителей в этой области. Начиная с незнания религии другого народа. Учитель, например, не знает какие-то основы ислама. То есть, это крайне важная необходимая работа на перспективу. Мы ведь пока привыкли, что Татарстан, это такой оазис межкультурного взаимодействия и понимания. Но ведь уже есть настораживающие явления. Поэтому мы стали развивать этот проект. Мы познакомились с Dr. Dina Birman, она — редактор топового журнала по мультикультурным отношениям. Она работает в Университете Майами. У нее очень высокий для гуманитариев индекс Хирша, равный 16. Это очень крупный учёный, который специализируется именно на детях-мигрантах мусульманах. Мы 3 месяца вели с ней переговоры, и только тогда, когда мы с ней пообщались по скайпу, мы смогли ее убедить. И она тщательно проверяла: какова наша публика, чем мы занимаемся, какова репутация, насколько мы интересны, какова у нас эмпирическая составляющая, то есть для исследования. Вот год назад она отказала Высшей школе экономики быть приглашенным профессором. А нам она дала согласие и, буквально, через 2 месяца, приезжает и начинает здесь работать, возглавив лабораторию, которая будет заниматься исследованием этих процессов. Ведь нам нужны, опять-таки, методики, как это происходит.

Для примера: я полтора года назад был в Глазго и нас возили в школу, где локализовано обучаются пакистанские дети. И 95% пакистанских детей показывало особые достижения, а ведь в моем понимании это было гетто. Мы ведем по миграционным процессам диалог, и с нами идут на контакт. Вот знаете, буквально недавно коллега из University College Dublin дал согласие на совместную работу. Вы знаете, они бы не дали согласие сотрудничать с тем вузом, который им не интересен, или каким-то образом мог их опорочить, понимаете? Потому что, та репутация, которую они зарабатывают, для них достаточно важна. Честно скажу, что у нас они будут получать, не такие большие деньги по западным меркам, это небольшая для них сумма, но они дали согласие с нами работать. Причем, настолько конкретны и пунктуальны, когда мы с ними переписываемся, они спрашивают: что вы хотите, какую проблему, чем я могу быть полезен для вас и так далее. И вот это, я думаю, как раз и ответ на то очернение, на ту банальную зависть, которая существует в отношении Казанского федерального университета. Поэтому я, пользуясь возможностью, хочу пригласить тех, кто в это не верит, зайти в наш институт психологии и образования, где вы будете иметь возможность встретиться с преподавателями. Это касается и проблем национального образования, поэтому, наверное, лучше один раз увидеть, чем 100 раз услышать. Буквально через полтора месяца мы завершаем ремонт нашего старинного здания на улице Мартына Межлаука, 1. Все казанцы помнят это здание, и вы, наверно, помните в каком оно состоянии было несколько лет назад. Когда я пришел в это здание, там протекали потолки, провисал пол, на первом этаже была плесень на стенах… Я считаю, что в таком запущенном здании и духа хорошего не может быть. И вот через полтора месяца завершается очередной этап ремонтных работ, и мы будем открывать центр педагогической магистратуры — это тоже одно из наших новшеств. Мы вас приглашаем на это событие, и я думаю, что студенты, которые учатся у нас, не пожалеют о том, что они выбрали Казанский федеральный университет и институт психологии и образования

И ещё один аргумент. Вы знаете, что есть очень важный критерий, который учитывается экспертами, как во всем мире, так и сейчас в России — это количество студентов, которые поступают в тот или иной вуз на платное обучение. Это называется «я голосую рублями или ногами». Вот 55% студентов в институте психологии и образования учатся на контрактной основе. Конечно, хотелось бы, чтобы их было меньше, чтобы было бы больше бюджетных мест, которые мы бы получали от министерства образования и науки РФ. Но, тем не менее, «платники» выбирают именно наш институт. И бывает даже удивительно видеть, когда абитуриент, например, с 68 баллами (а наш вступительный балл 74) идет к нам на коммерческой основе. Хотя со своими баллами мог бы спокойно поступить на бюджет в другие ВУЗы. Но он все равно платное обучение у нас. Так что 55% студентов, которые учатся у нас платно, выбирают то качество образования, которое у нас есть, выбирают наш ВУЗ. И это самое лучшее подтверждение того, что мы на правильном пути и что рейтинги, все-таки, имеют тоже положительное свойство.

Очень часто задают вопросы: стоит ли восстановить распределение? Ну, крепостное право уже в России не вернуть, безусловно. И вот здесь, я думаю, надо разрабатывать какие-то экономические механизмы мотивации, и не просто ждать, когда в муниципалитет приедет молодой выпускник в школу

Новая модель национального образования

— Что происходит с национальным образованием в вашем вузе? Как это развивается, двигается? Какие у него перспективы?

— Национальное образование, татарское образование — это важная составляющая нашей современной жизни. Я не буду говорить так подробно, глубоко о том, что сохранение татарского языка, традиций, обычаев, которые, прежде всего, происходят через образование, это насущная необходимость. Это наш долг сейчас. И в этой связи, многие из нас были свидетелями, что Казанский федеральный университет стал предметом критики. Особенно в последние месяцы. Я бы хотел сказать про педагогическое образование. По-моему, в начале этого года, в средствах массовой информации была растиражирована информация о том, что преподаватели математики возмутились тем, что были закрытые группы с обучением на татарском языке. Это было очень легко подхвачено, но никто не стал вдаваться в подробности, в нюансы этого. Дело в том, что такие группы в своё время были. И это были группы, которые, как правило, финансировались из республиканского бюджета. Сейчас федеральное законодательство запрещает градирование, дифференциацию студентов по национальному признаку. Они все сдают ЕГЭ и поступают. Условно говоря, если пришедшие эти студенты, имеющие 74 балла, все захотят обучаться на татарском языке, университет готов предоставить им такие образовательные услуги. Но дело в том, что ведь большинство из них все-таки выбирают в качестве обучения русский язык. Что делать с детьми, которые хотят обучаться на татарском языке? Та модель, которая существовала в прежние годы — через создание отдельных групп, сейчас возможна только на условиях финансирования либо из регионального бюджета, либо за счет каких-то спонсорских средств, потому что по закону университет сделать этого не может.

Но есть еще одно очень простое объяснение — это очень большие деньги. И вообще, как нам кажется, попытка сохранения этих отдельных татарских групп — это уже такой анахронизм, который неприемлем в современных условиях. В ответ мы предлагаем гораздо более эффективную, как мне кажется, более такую разноплановую модель подготовки учителей для национальных школ. В частности, наша модель заключается в том, что студентам, педагогам, которые обучаются на русском языке, на 4-м курсе обучения, либо на 3-м курсе обучения предоставляется возможность получить дополнительные компетенции для работы в национальных школах через программу профессиональной переподготовки. Представьте себе, есть, условно говоря, учитель физики, которого мы готовим для татарской школы, то есть, за первые 3 года обучения, по сути, весь физический теоретический материал он уже освоил и знает. Ему необходимы знания в области методики преподавания на татарском языке, знание терминологии. В течение этого дополнительного года он эту терминологию может получить, причем, скорее всего, он ее получит в базовой школе, работая в татарских школах, которые есть в Казани… А затем уже с этим багажом выезжает уже в районы республики, там, где нужен его труд. Во-первых, это — осознанный выбор. Во-вторых, это — достаточно экономичная модель для республиканского бюджета, которая не требует 4-летнего образования. И, в третьих, это, наверное, не ущемление потенциальных возможностей молодого человека. Обучаясь 4 года в группе на татарском языке, насколько реальны его шансы (в жизни же все по-разному складывается) потом приехать в русскую школу? Здесь он получает возможность преподавать и на русском, и на татарском языке. И дальше уже задача не университета, а больше уже муниципалитетов привлечь этого молодого человека в школу, чтобы он приехал. Вот очень часто задают вопросы: стоит ли восстановить распределение? Ну, крепостное право уже в России не вернуть, безусловно. И вот здесь, я думаю, надо разрабатывать какие-то экономические механизмы мотивации, и не просто ждать, когда в муниципалитет приедет молодой выпускник в школу. Необходимо создавать для этого условия на местах, тогда проблема национального преподавания на местах будет решаться.

А что касается Казанского федерального университета, то мы готовы реализовать любую программу подготовки педагога к преподаванию в татарской национальной школе, будь то по математике, по физике там, по химии, по любому предмету. У нас очень мощная кафедра, которая осуществляет работу в области национального образования. Её лидер — профессор Хузиахметов Анвар Нуриахметович. Я считаю, он — современный просветитель. Шесть–семь тысяч, а может даже и больше татарских детей, благодаря его инициативе, ежегодно приезжают в Казань, посещают театры, принимают участие в телевизионных программах, он — редактор программы, которая демонстрируется на ТНВ «Тамчы-шоу» и других программ. Дети приезжают, знакомятся с Казанью. Может быть, для столичных детей это небольшое событие, но, поверьте мне, я вспоминаю свои детские эмоции, когда я приехал в первый раз в Казань — это огромное событие. И это приобщение именно к татарской культуре, это масса учебников, масса методической литературы, которые издаются этой кафедрой, это выезды в сельские районы, это методические семинары… Поэтому работу в этом направлении мы ведем и готовы продолжать эту работу и дальше.