Фабрика Алафузова: как ее спасали от пожаров и устраивали казармы для рабочих

Безусловно, самым страшным бедствием для Алафузовских предприятий были пожары. Огромные складские помещения, легковоспламеняющаяся продукция, хранящееся топливо и работа машин способствовали тому, что пожароопасность на предприятиях Алафузовых всегда была крайне высокой. Одной из причин пожаров являлось и поведение проживающих там рабочих. Например, курение, дымовые трубы, использование свечей — все могло способствовать нечаянному возгоранию.

Один из самых страшных пожаров произошел 1 ноября 1886 года, он нанес предприятию ущерб в 100 000 рублей. Большие потери принес пожар, случившийся в ночь на 18 октября 1904 года. Его удалось потушить лишь с помощью паровой пожарной машины с Порохового завода. Судя по всему, администрация завода после этого случая для безопасности фабрично-заводских зданий в 1908 году организовала собственное пожарное депо со всем необходимым противопожарным оснащением.

В депо входила пожарная команда из десяти человек, двух слесарей и заведующего пожарной охраной. Были приобретены различные приспособления: специальный пожарный водопровод с 11 пожарными кранами и 4 паровыми насосами, паровая на колесном ходу, пожарная машина мощностью в 30 индикаторных сил, ручные пожарные машины на колесах. Были устроены пожарные краны не только снаружи фабрично-заводских зданий, но и внутри, с привернутыми рукавами и брандспойтами. Водой на случай пожара можно было пользоваться не только из собственного водопровода, но и из устроенных в 1893 и 1896 году артезианских колодцев. Куплены также ломы, штурмовые лестницы и прочий пожарный инвентарь.

Среди фотоматериалов Алафузовых сохранился замечательный снимок фабрично-заводской пожарной команды — администрация предприятия придавала большое значение организации пожарного депо, очевидно, поэтому было решено даже запечатлеть команду огнеборцев и их оборудование. Все это потребовало значительных расходов. На одну только машину для пожарного депо потрачено 7 тысяч рублей. В результате Алафузовские фабрики и заводы были оснащены пожарным депо с самым современным оборудованием в России, не говоря уже о Казани. Показательно, что 29 января 1908 г. Казанская городская дума, решившая приобрести для тушения городских пожаров паровую машину, обратилась в Правление торгово-промышленного общества Алафузовских фабрик и заводов с просьбой осмотреть и испытать купленную предприятием машину. Кроме того, Казанская дума просила не отказывать городу в использовании приобретенной Алафузовыми паровой машины при тушении пожаров в близлежащих слободах Казани.

Кроме того, все здания, оборудование, товар были застрахованы в различных страховых обществах — «Россия», «Саламандра», «Северное страховое общество», «Казанское взаимное от огня страховое обществе», «2-е Российское страховое общество», «Российский взаимный страховой союз». И.И. Алафузов страховал предприятие с самых первых лет существования фирмы, его щедрые взносы в страховые компании обсуждались даже на страницах местных газет. Именно за счет них формировали основную часть своих капиталов некоторых страховые общества. Но после пожаров на Алафузовских предприятиях следователи анализировали и варианты поджога с целью получения страховых премий. Впрочем, такие версии быстро отсеивались, поскольку дела фирмы развивались вполне успешно, военных заказов всегда было много, поэтому не было необходимости искать незаконные пути обогащения.

Сильно разросшееся хозяйство требовало постоянного контроля, ремонта. Помещения с годами ветшали и начинали угрожать безопасности служащих и рабочих. Например, в 1916 году заведующий ткацким отделением сообщал о том, что уже с 1915 года он просит о необходимом ремонте своего отделения. Он отмечал, что «пол гниет и производит дурной запах, в особенности в зимнее время, кроме этого пол оседает и работать стало опасно, но до сих пор к исправлению не приступали». Чтобы начать ремонт зданий, нужно было остановить производственный процесс, распустить рабочих, разобрать и вынести в другое место машины и оборудование и т. д.

Администрация Алафузовских заводов и фабрик делила фабрично-заводское пространство Ягодной слободы на несколько участков: это главный фабричный двор, материальный двор, 2-е отделение, 3-е отделение и 4-е отделение. На главном заводском дворе к началу XX века насчитывалось 48 недвижимых объектов. Это трехэтажные каменные здания прядильной фабрики, ткацкого отделения, кроме того, во дворе имелась паровая сушилка для пряжи и тому подобные постройки. Здесь находились также отделения других производств, например кожевенного: сыромятное, чесальное, раскройное, химическое (красильное), дубильное и т. д., кроме того, функционировала еще и галетная мастерская. Весьма значимую роль играли и вспомогательные службы вроде газового завода, электрической станции, машинного отделения, кузницы, котельные и кочегарки, склады, каретники, конюшни, погреба. Рабочие места конторских служащих размещались в одном из складских помещений.

В одноэтажной каменной пристройке находились кухня и спальня для рабочих. Очевидно, помещение представляло собой казармы, где проживали главным образом рабочие без семей. Под казармы для рабочих было отведено еще несколько зданий на заводском дворе — 3-этажное каменное и два каменных пристроя. «Казарменные помещения, несмотря на их непомерную тесноту, представляют собой уже некоторый прогресс», — отмечал автор начала XX века. Действительно, в тех условиях, когда часть рабочих ночевала прямо в мастерских, предоставление им специального помещения, так называемых «заводских спален», стало положительным явлением. Казармы-спальни представляли собой, как правило, несколько больших залов, которые служили кухней, общей столовой и спальнями. Но чаще всего кухонные печи и столовые помещались прямо в спальных комнатах. Основной мебелью здесь были нары, кровати встречались редко.

Заводские постройки, впрочем, и жилые дома рабочих находились на Архангельской улице в Ягодной слободе. Кроме казарм, жилье трудящихся представляло собой обычные одноэтажные деревянные домики, где приезжие рабочие снимали углы и комнаты. В квартирах проживали по четыре-пять человек. Плата за жилье в начале XX века была разной — от 4,5 до 6 рублей в месяц. Чаще всего тут проживали семейные пары или родственники. Но бывало и так, что вместе с татарской семьей мог занимать угол и один православный рабочий. Плата вычиталась из жалованья, многие платили не за целый месяц, а предпочитали оплачивать проживание за неделю, за две недели, некоторые даже за несколько дней.

«Что касается платы за рабочие квартиры, то в прежние времена фабричные помещения почти повсюду были бесплатными. В последнее время на многих фабриках и заводах стали взимать плату, размер которой устанавливается владельцами и потому является очень разнообразным. Во всяком случае, взимание платы за квартиры является безусловно желательным, так как это заставляет хотя бы несколько повысить качество помещения», — считал один из современников.

В фабрично-заводском дворе, кроме жилых помещений, цехов и мастерских, сараев и амбаров, складов, конторы, размещалась также школа для детей рабочих и служащих.

За заборами фабрично-заводского комплекса был скрыт целый мир, где люди работали и отдыхали, растили детей. Например, в правилах внутреннего распорядка говорилось о том, что «имеющие детей должны зорко следить за ними, не допуская шалостей или игр опасных для самих детей или неприятных для соседей». Вероятно, родители брали детей с собой на работу и заставляли трудиться наряду со взрослыми не только из материальных побуждений. Рядом с родителями, пусть даже в таких тяжелых условиях, дети находились под присмотром. Оставление же их на фабрично-заводском дворе без особого надзора на целый день было не лучшим решением детского вопроса.

Проживание на территории предприятия ограничивало в некоторой степени свободу рабочих и служащих. Например, все обязаны были показывать охране у ворот вносимые и выносимые вещи, в том числе личные. По вечерам зимой с 9, а летом с 10 часов запрещалось ходить по двору без служебной необходимости и «нарушать покой других живущих». Проживающие в заводских квартирах и казармах не имели права приглашать к себе в гости посторонних людей. Для этого требовалось специальное разрешение, гости могли находиться во дворе только до 10 вечера, ночевать в фабрично-заводских жилых помещениях таким людям строго запрещалось. Очевидно, памятуя о том, какой злобной критике подвергались заводские помещения из-за сырости и грязи в 1870-е годы, в начале XX века администрация запрещала жильцам в помещении «мыть взрослых детей, стирать белье и сушить его», «сорить и плескать чем-либо в коридорах и на лестницах». Но грязь и сырость в заводских помещениях были обусловлены не только требованиями предъявляемыми администрацией предприятия, а самой культурой трудящихся. Как отмечал казанский фабричный инспектор, это происходит в том числе и от «образа жизни» самих рабочих, которые часто сменяются и не всегда прислушиваются к указаниям администрации.

Так, в правилах внутреннего распорядка Алафузовских фабрик и заводов запрещалось «нарушать тишину и спокойствие, производить брань, сквернословие, ссоры, а также устраивать игры в карты на деньги, в орлянку и т. п.», но вряд ли все проживающие следовали данным предписаниям. Особенно в выходные дни, когда часть рабочих пребывала в нетрезвом виде. Не только брань, но и драки случались даже в цехах. Иногда участниками конфликта являлись женщины. Например, в 1916 году поссорились три работницы обмундировальной мастерской — Прасковья и Мария Черулевы и Татьяна Леушкина. Последняя была жестоко избита Черулевыми. Лишь вмешательство остальных работниц спасло Леушкину от летального исхода. Заведующий мастерской тут же уволил женщин с формулировкой, что «такой образ поведения Черулевых угрожает личной безопасности не только работниц мастерской, но даже лиц, наблюдающих за работами».

Многочисленные амбары и кладовые занимали так называемый «материальный двор». Здесь хранилась как продукция самого промышленного комплекса Алафузовых, так и товары, необходимые для поддержания производства, продовольствие и т. д.

Следует отметить, что фабрично-заводская территория тщательно охранялась. Практически у каждого объекта имелся свой сторож. Охранники были не только при воротах, мастерских и складах, но даже при конторе, больнице, заводских спальнях, фабрично-заводской школе и т.д. В 1901 году в Казани насчитывалось 67 постов охраны, из них к некоторым важным пунктам (например, у ворот) были прикреплены несколько сторожей. Кроме того, в начале XX века при Алафузовском заводе был свой городовой, который протоколировал нарушения закона и отвечал за порядок на фабрично-заводской территории.

В Адмиралтейской слободе промышленных и жилых объектов было не так много, как в Ягодной. Здесь проживала семья Алафузовых, работали некоторые мастерские, например обмундировальная, контора. Кроме того, деревянный флигель, крытый железом, был отведен под жилые помещения.

Замкнутое фабрично-заводское пространство, с работой и жильем, простой и понятный алгоритм жизни промышленного рабочего или же чернорабочего при фабрично-заводском дворе привлекали многих бывших крестьян с не изжитой до конца крепостной психологией, а также бедных мещан, отставных солдат. Фабрично-заводское начальство для них было сродни помещику-барину, который предлагал не самые выгодные и легкие условия труда и жизни, но вместе с тем никогда не оставлял без куска хлеба.

Рядом с территорией фабрично-заводского комплекса на Мокрой улице Ягодной слободы была организовано даже что-то наподобие ночлежки. Там собирались люди, которые намеревались с утра с заводским свистком идти штурмовать местную «биржу труда» в поисках работы. По замечанию врача И.В. Годнева в 1883 году, в ночлежке стоял отвратительный воздух, плюс ко всему грязь, полумрак делали пребывание в ней совершенно невыносимым. Но беднейшие люди, лишенные всяких средств к существованию, проводили здесь время, надеясь на утреннюю милость администрации фирмы Алафузовых.

«Торгово-промышленное общество Алафузовских фабрик и заводов», являясь одним из наиболее успешных предприятий в Поволжье, оборудовало все свои фабрики и заводы с соблюдением всех требований в области санитарно-гигиенического благоустройства. Здесь существовала собственная электрическая станция, центральное паровое отопление и канализация.