«Аль-Марджани»: почему большевики не смогли закрыть старейшую мечеть Казани?

Между тем положение в махалле мечети «Марджани» города Казани с каждым годом становилось все более нестабильным и тревожным. Обострившиеся болезни Бурганутдина муллы не позволяли ему полноценно преподавать в медресе и контролировать общественные настроения в приходе. Фактическим хозяином махалли стал местный муэдзин Хайрутдин Сабитов — человек со сложным, противоречивым, конфликтным характером, умело сталкивавший между собой различные группы богатых прихожан. Все это самым прямым образом сказывалось на посещаемости мечети и способствовало фактическому развалу учебного процесса в медресе «Марджания». Впрочем, влиятельные представители приходского купечества не стали в этот раз закрывать глаза на явную вину Б. Марджани, который, по их мнению, был «человеком очень богатым и совершенно больным, почему мечеть посещал нечасто... благодаря материальному положению к обязанностям службы относившийся индифферентно».

Видимо тогда же, задавшись целью коренным образом изменить неблагополучную ситуацию в махалле, они решили подыскать Бурганутдину мулле достойного и авторитетного помощника. Их выбор, конечно же, пал на Сафиуллу Абдуллина, который после переговоров дал свое согласие на переезд в Казань. О прежних же недоразумениях стороны забыли. Таким образом, через 9 лет вынужденной отлучки опальный проповедник 23 июля 1899 года получил указ на исполнение обязанностей второго муллы в мечети Марджани.

В течение нескольких лет Сафиулла Абдуллин сумел справиться с грузом проблем и навести порядок в махалле. Будучи искренним сторонником новометодных преобразований, проявляя неподдельный интерес к общественно-политической деятельности, Сафиулла мулла тем не менее старался не шокировать ортодоксальную часть своих прихожан радикальными новациями и непродуманными публичными выступлениями. Он тесно сотрудничал с вожаком умеренных реформаторов, купцом Ахметзяном Сайдашевым, много писал в его газету «Баян-эль хак», участвовал в подготовке различных мусульманских съездов. Сафиулла Абдуллин удовлетворял и «традиционалистов», и «новаторов», даже с давним своим соперником Бурганутдином Марджани он сумел наладить нормальные деловые отношения. К 1908 году Сафиулла хазрат полностью возложил на себя обязанности первого муллы мечети.

Интересны сведения о размерах оплаты труда священнослужителей. Так, в 1916 году хатыбу С. Абдуллину выплачивалось до 800 рублей в год, имаму М-Б. Багаутдинову до 700 рублей в год, азанчею М. Сабитову до 400 рублей в год.

Важнейшей заслугой С. Абдуллина надо, конечно же, считать возрождение традиций медресе «Марджания» как центра мусульманской образованности и свободомыслия. В 1909 году в руководимом Сафиуллой хазратом учебном заведении обучалось 105 шакирдов. Преподавание здесь было организовано на уровне самых передовых новометодных медресе. «Марджания» подразделялась на четыре класса «Рушдии» и два класса «Игдадии», где помимо чисто богословских предметов пять учителей преподавали географию, всеобщую историю, татарскую историю, татарский и арабский языки, геометрию, педагогику, гигиену и др. Причем широко использовались учебники авторов-джадидистов: Я. Адути, Г. Баруди, С. Баруди, А. Гумери, Г. Ибрагимова, Ф. Карими, М. Рамзи, Х. Файзи и др. Сам Сафиулла Абдуллин преподавал в «Игдадии» — «Тавсир», «Фикх», «Эсуль эль хадис», «Гакаид» и др.

Последним священнослужителем, избранным на должность имам-хатыба первой соборной мечети в дореволюционный период (6 июля 1917 года), стал внук Ш. Марджани Абдулхамид бин Мухаммедбурганутдин Марджани (р. 2.02.1886). В 1923 году муллой мечети Марджани стал зять Сафиуллы Абдуллина — известный татарский ориенталист Тахир Ильяси (1881—1933), перешедший сюда из прихода мечети на Старом татарском кладбище. Он родился в деревне Индерка Кузнецкого уезда Саратовской губернии. Начальное образование получил в медресе Хвалынского уезда, а с 1897 года по 1903 год учился в казанском медресе «Мухаммадия». В 1903—1907 годы Т. Ильяси находился на учебе в Египте в прославленном университете аль-Асгар. По возвращении в Россию преподавал арабский язык в медресе «Мухаммадия» и «Хусаиния». Вероятно, под давлением соответствующих органов, он в 1929 году отказал от должности имама мечети «Марджани». В феврале 1930 года Т. Ильяси арестовали и осудили на 5 лет лагерей. Через два с половиной года его освободили и отправили в ссылку в Вологодскую область, где он скончался. Дочь Т. Ильяси Назия стала впоследствии женой известного татарского писателя Амирхана Еники.

События 1917 года резко изменили направленность государственно-религиозных отношений. Их суть теперь определялась нетерпимостью идеологии большевизма к религиозному инакомыслию вообще и к исламу в частности. На протяжении всего советского периода истории нашего государства ислам, как и другие конфессии, подвергался методичному уничтожению. В зависимости от общей социально-политической обстановки в стране менялась лишь тактика борьбы с религией — от оголтелого воинствующего атеизма до вынужденной либерализации государственно-религиозных отношений. История мечети «Марджани» тесно переплетена с событиями этой сложной эпохи и прошла все ее этапы.

Декрет СНК РСФСР от 23 января 1918 года «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» стал программным документом религиозной политики нового государства, который декларировал невмешательство в дела религиозных организаций. Однако со второй половины 1920-х годов происходит перелом в государственно-религиозных отношениях. Сосредоточение «церковной» политики в руках НКВД и ОГПУ привело к переориентации регулирования деятельности религиозных организаций на административно-командные меры. В конце 1920-х годов произошло скатывание в решении социально-экономических и культурных задач в сторону «чрезвычайщины», а проведение форсированными темпами коллективизации усугубило и отношения с церковью. Стало обычным делом грубое вмешательство в жизнь религиозных обществ. В действиях партийных и государственных органов, в выступлениях руководителей государства стал преобладать «воинствующий» подход к религии.

Уже декрет СНК РСФСР от 8 февраля 1923 года о регистрации религиозных обществ нарушал принцип невмешательства в дела церкви. Согласно ему, в 1923—1924 годах началась массовая кампания учета религиозных общин, их зданий и материальных ценностей. Для прохождения регистрации необходимо было провести общее собрание верующих, составить список прихожан, утвердить устав общества и др. Устав религиозного общества мечети первого прихода («Марджани») был зарегистрирован НКВД ТАССР за №568 в январе 1924 года, а позже, 2 апреля 1926 года, заключен договор с Казанским городским советом на пользование культовым зданием. К этому времени приход мечети составляли 1394 человека. Такие переписи носили фискальный характер, но не сразу осознав это, верующие добровольно вносили свои имена в списки.

Последующие события перечеркнули возможность хотя бы малейшего диалога религиозных организаций с государством. На рубеже 1920—1930-х годов страна начинает грандиозное социалистическое строительство, мероприятия которого должны были привести к полной победе коммунизма. В религиозной сфере это все вылилось в огульное закрытие храмов, репрессии против духовенства как носителя чуждой идеологии, преследование за религиозные убеждения простых верующих.

Ситуация в мусульманском обществе становится настолько критической, что в мае 1930 года сам председатель Центрального духовного управления мусульман, муфтий Риза Фахретдинов был вынужден выехать в Москву и встретиться с руководством страны. На приеме у председателя Постоянной комиссии по вопросам культов П.Г. Смидовича муфтий сообщил о массовом закрытии мечетей без согласия верующих, непосильном налоге на служителей исламской веры, раскулачивании их и др. В результате таких мер закрываются мусульманские приходы, мухтасибаты не имеют возможности существовать: в ТАССР из 24 мухтасибатов к 1930 году остались лишь три, а число мулл и муэдзинов, не состоящих в должности, достигло 90%; самый большой процент недействующих махаллей приходился на Татарстан.

В целом государственная антирелигиозная политика в конце 1920—1930-х годах, как и другие антидемократические процессы в советском обществе, свидетельствовала о формировании тоталитарного политического режима в стране. Воинствующий атеизм как форма отношений между религией и властью нарастал и достиг пика во второй половине 1930-х годов.

Значительная часть духовенства к этому времени была репрессирована, а положение оставшихся на свободе религиозных деятелей оставалось не менее тяжелым, т. к. все они преследовались, облагались большими налогами и трудовыми повинностями, хотя большинство из них не имели даже собственных хозяйств и жили на добровольные пожертвования.

Как мы уже отмечали, история мечети «Аль-Марджани» этих лет полна мрачных, трагических страниц. Так, в начале 1930-х годов, после ухода в отставку и ареста Тахира Ильяси здесь не стало главного имама. Временно исполняющим обязанности имам-хатыба был назначен муэдзин этого же прихода Мустафа Хайрутдинович Сабитов (1879—1937?). Несмотря на совмещение обеих должностей, пятидесятидвухлетний Сабитов с 14 апреля по 19 октября 1931 года был привлечен к принудительным работам на одном из огородных хозяйств. Однако по действующему законодательству служитель культа не мог привлекаться к трудовым повинностям, если это повлекло за собой остановку богослужения. Поэтому Сабитов, опасаясь, что мусульмане прихода совсем останутся без служителя культа, отправил соответствующую просьбу в ЦДУМ. К тому же уже с середины 1930-х годов готовились планы закрытия мечети «Марджани».

Закрытие молитвенных зданий стало одним из печальных результатов массированного давления на церковь. Игнорируя культуру и историю народов, их традиции, идеологическая борьба с религией подменялась борьбой с ее носителями, атрибутикой. Ликвидация церквей и мечетей выставлялась как важный показатель падения религиозности, поэтому на местах популярной стала практика проведения собраний, на которых простым большинством, часто в отсутствие верующих, принимались решения о закрытии зданий культа. Например, на заседании Президиума ТатЦИКа 6 февраля 1930 года решалась судьба «Апанаевской» мечети Казани, на котором было принято решение о расторжении договора с общиной и передаче ее под студенческое общежитие. Махалля обратилась в НКВД с ходатайством о возвращении этого уникального исторического памятника середины XVIII века или переноса даты закрытия до 10 марта, т. е. до праздника «Гаид». Тем не менее в просьбе верующим было отказано, более того — имущество мечети передано по акту за 2 дня до торжественного события.

В 1935 году в Казани из 18 мечетей функционировали всего лишь шесть, однако даже это количество резко выделялось среди других мусульманских городов. В связи с перерегистрацией религиозных обществ и перезаключением договоров на пользование молитвенными зданиями, число их в столице постепенно должно было быть снижено до восьми (пять церквей и три мечети). По этому плану предполагалось оставить «Бурнаевскую» мечеть, мечети Новотатарской и Кызыл-Армейской слобод. Планировалось, что приходы «Белой» мечети и «Марджани» будут прикреплены к «Бурнаевской», туда же и частично в Новотатарскую должен был перейти приход «Азимовской» мечети.

Однако, по неизвестным причинам, этот план не был осуществлен. Вероятно, в этом не последнюю роль сыграл тот факт, что закрываемые мечети были включены в список монументальных памятников истории и культуры ТАССР. Из мусульманской культовой архитектуры в него вошли комплекс сооружений в Болгарах, Биляре, Джукетау и башня «Сююмбике» — памятники высшей категории, «Апанаевская» мечеть — первой категории, мечети «Марджани» и «Азимовская» — второй категории. Сокращение числа культовых зданий осуществилось к 1939 году, когда были закрыты все остальные мечети кроме «Первой соборной».

Одну из версий спасения мечети «Марджани» от использования на другие цели приводит Г. Саматов в книге «Миллятебездэ ислам дине». Из нее известно, что уже упомянутый нами Мустафа Хайрутдинович Сабитов — последний представитель династии муэдзинов махалли, владелец дома 18 по улице Каюма Насыри — отдал за мечеть свое недвижимое имущество, тем самым сохранив ее для верующих мусульман Казани.

Продолжение следует