Мечеть «Аль-Марджани»: первые имамы и яркая звезда татарского богослова

Имамами в новой мечети, получившей название «Первой соборной» или «Старокаменной», служили выдающиеся богословы и проповедники. Одним из первых ее мулл стал уже упоминавшийся уроженец Cтаротатарской слободы Абубакир Ибрагимов (Абубакир бин Ибрагим бин Юсуф бин Ишбулат бин Ишмурат (ум.1793/1794), впоследствии неоднократно избиравшийся на должность казия (заседателя) Оренбургского магометанского духовного собрания. По архивным сведениям, он был определен муллой в махаллю еще в 1762 году и по данным на 1789 год служил и «поныне в показанной первой мечети муллою бессменно». В одной из комнат мечети на первом этаже Абубакир мулла открыл приходской мектеб, в другой — библиотеку духовной литературы.

После его смерти обязанности муллы временно были возложены на уроженца д. Каменный Брод Тетюшской округи Казанского наместничества ясачного татарина Салтангалея Акаева (?), обучавшегося магометанскому закону «в разных местах и у разных людей». В 1791 году он перебирается в Казань, где приобретает купеческое свидетельство по третьей гильдии и дом в Старотатарской слободе. В качестве имама первой соборной мечети Салтангалей мулла упоминался в 1793 году в связи с выборами заседателей в Оренбургское Магометанское Духовное Cобрание.

11 мая 1794 года свою первую пятничную молитву прочитал новый имам махалли Ибрагим Хузяш («Эфенде хазрет», ум. 1826). Уроженец деревни Шарлама (ныне — Альметьевский район Татарстана), он получил блестящее религиозное образование, в том числе и на Кавказе, некоторое время проповедовал в аулах Заказанья. В губернском городе священнослужитель развил бурную общественную деятельность и вскоре заслужил почетное звание ахуна.

Как отмечал Ш. Марджани, Ибрагим хазрат был в дружеских отношениях с муфтием Мухаметзяном Хусаиновым и прославился как ярый поборник мусульманской нравственности. Именно он запретил мужчинам и женщинам сидеть рядом на одном и том же меджлисе, предписал вместо привычных черных шляп носить белую чалму (отсюда пошла у казанских мусульман мода на белые головные уборы), установил порядок намаза во время никаха, а также ввел обычай дарить жениху намазлык, а невесте брать с собой в дом мужа кумган. Впрочем, строгий ахун был принципиальным противником семейных ссор и скандалов и потому легко разводил не ужившихся между собой мужа и жену. Кстати, Ибрагим Хузяш впервые учредил при мечети большое медресе и выстроил для него отдельное здание на берегу Кабана.

После его смерти муллой Большой Старокаменной мечети стал Мустафа Мусин (Мустафа бин Муса бин Иманкул бин Иманай бин Кутлуг бин Узбек бин Илькай аль-Казани, 1769—1836), перешедший из третьего городского прихода. Он учился в Бухаре и Кабуле, затем проповедовал в д. Ашитбаш и Шушмабаш в Заказанье. Среди мусульман города был известен как человек, знавший наизусть Священный Коран. Преемником этого авторитетного священнослужителя прихожане избрали выходца из д. Береска Казанского уезда Сагита бин Хамида бин Султана (ум. 1856), также окончившего бухарское медресе и служившего в мечети г. Петропавловск. Он также являлся прекрасным преподавателем и знатоком мусульманского права. Однако в 1848 году Сагит бин Хамид решил навсегда оставить должность имама и отправиться в хадж. Вероятно, причиной тому были разногласия с прихожанами и богатыми попечителями махалли.

В начале XIX века в мусульманской общине «Первой соборной» мечети лидирующее положение заняла быстро разбогатевшая купеческая семья Юнусовых. Родоначальник династии Мухаметрахим бин Исхак бин Юнус аль-Кариле (1743—?) еще в 80-е годы XVIII века был приписан в казанское купечество. Успешное занятие коммерцией, активная общественная деятельность и щедрая благотворительность позволили ему в 1793 году занять должность городского головы Татарской ратуши. Двое сыновей купца — Габделькарим (1767—1821) и Губайдулла (1776—1842) с успехом продолжили семейное дело, причем последний, как и отец, добился весьма высокого общественного положения, став дважды, сначала в конце 1820-х годов, а затем в 1842 году, главой Татарской ратуши.

Постепенно Юнусовы начали давать большие деньги и жертвовать недвижимое имущество не только на ремонт и перестройки здания мечети и медресе, но и на содержание имамов, муэдзинов, мугаллимов. Поэтому с годами первая городская махалля стала ассоциироваться с этой фамилией и приобрела еще одно название «Юнусовской». Можно сказать, что в период с первой трети XIX века до 70-х годов XIX века мусульмане прихода полностью зависели в материальном плане от воли и благосклонности этих предпринимателей. Так, в 1833 году Г.М. Юнусов покрыл крышу мечети кровельным железом, в 1837 году он же построил двухэтажное полукаменное здание медресе на Второй Поперечной улице (на месте ул. Ф. Карима, 4).

В 1861 году сын Губайдуллы бин Мухаметрахима бин Юнуса купец первой гильдии Ибрагим Юнусов возвел вокруг мечети вместо прежней деревянной кирпичную ограду и пристроил кирпичную лестницу к северной стороне здания, расширив его при этом на одну оконную ось по фасаду.

Сам Марджани писал, что в 1283/1866 году за 400 рублей ему построили каменную ограду.

В 1863 году этот же благотворитель расширил и увеличил михраб, пробил в нем окно и, наконец, в 1872—1873 годах вместе со своим братом Исхаком построил по проекту архитектора П.И. Романова новое здание приходского медресе (ныне — ул. Ф. Карима, 4). Кроме того, еще в 30-х годах XIX века Г.М. Юнусов пожертвовал лавку на Сенном базаре для содержания мулл и муэдзинов мечети. Кстати, священнослужители махалли Мустафа Хафиз Мусин и Сагит Хамитов, в отличие от покойного Ибрагима Хузяша, теперь фактически не играли большой роли в общественной жизни слободы и полностью полагались на мнение своих богатых покровителей. Однако вскоре ситуация кардинально изменилась.

Зимой 1849 года в Казань с торговым караваном из Бухары приехал молодой, но уже широко известный своей ученостью богослов — Шигабутдин Марджани. Он родился 16 января 1818 года в д. Ябынчы (ныне — Атнинский район Татарстана) в семье указного муллы, выходца из д. Чаки аль-Кубра Багаутдина бин Субхана бин Абдулкарима. Этот священнослужитель, окончивший бухарское медресе «Турсуния», в 1814—1821 году был имамом в д. Ябынчы, а с 1821 года служил в мечети д. Ташкичу (ныне — Арский район Татарстана).

Здесь, в медресе отца, Ш. Марджани и получил начальное образование. Затем юноша, показавший удивительные способности и горячее желание постичь духовные богатства ислама, как в свое время и его отец, отправился на учебу в прославленные среднеазиатские центры мусульманского просвещения — города Бухару и Самарканд. В течение 10 лет (1838—1849) Шигабуддин Марджани учился в медресе «Кукельташ», «Мирараб» в Бухаре и «Ширдар» в Самарканде.

Проведя годы за кропотливым и вдумчивым изучением мусульманской богословской литературы, Ш. Марджани стал убежденным сторонником идей своего прославленного земляка, религиозного реформатора Габденасира Курсави и сам начал писать смелые, во многом новаторские комментарии по различным актуальным вопросам исламской философии и правоведения. Таким образом, в Казань он приехал уже в ореоле широкой известности и славы.

Молодой человек с честью выдержал своеобразную проверку знаний со стороны самых знаменитых религиозных авторитетов Казани. Будучи неформальным главой первой казанской общины, Ибрагим Юнусов, носивший прозвище «Озын Ибрай» («Длинный Ибрай»), решил пригласить талантливого выпускника медресе на престижную должность имам-хатыба и мударриса Первой соборной мечети.

Сам Марджани так вспоминал об этом событии: «[Я] … дал согласие с условием получения разрешения отца. После этого получил [письменное] решение людей махалли и мне было вручено настоятельное приглашение Ибрахим бая прибыть на обед в честь жертвоприношения, где велись споры и беседы. Посетив и другие меджлисы, мы снова вернулись в деревню. В среду, за 11 дней до окончания месяца мухаррам 1266 / 6 декабря 1849 года, муэдзин Халид б. Исхак б. Исмаил б. Ибрахим ас-Саати и Ибрахим б. Фатхаллах б. Мусаид б. Захид приехали в Ташкичу со всем необходимым, чтобы забрать меня на трех санях, запряженных восемью лошадьми. Утром в пятницу, за девять дней до окончания месяца мухаррам / 8 декабря, мы вместе с муллой Насих б. Абдалгаффар б. Абдалхамид ат-Тунтари, Насибаллах б. Фатхаллах б. Йахйа б. Абдалбаки ат-Ташкичуви прибыли в Казань. […] Я прочитал в первый раз пятничную молитву [в мечети] в качестве имама. В среду провел первый свой урок в начальных классах медресе».

19 февраля 1850 года Ш. Марджани сдал в Уфе соответствующий экзамен и затем получил 6 марта 1850 года официальный указ Казанского губернского правления на исполнение обязанностей муллы в Юнусовском приходе.

Сам пишет, что «20 апреля согласно указу №2011 был утвержден имамом, хатыбом, мударрисом Первой соборной мечети».

В дальнейшем, несмотря на трудности субъективного характера, авторитет и влияние Шигабутдина хазрата неуклонно укреплялись. В 1860 году, учитывая блестящие знания имама, ему было поручено контролировать полноту и точность издаваемых в Казани текстов Корана. В 1867 году Ш. Марджани был удостоен почетных званий ахуна и мухтасиба. Однако жизнь муллы этого периода ни в коем случае нельзя назвать спокойной, наполненной одной лишь мудрой созерцательностью и несуетным трудом ученого.

Гордый и независимый хазрат сразу же вступил в конфликт со своим добродетелем — Ибрагимом Юнусовым, который считал, что деньги, связи в «верхах» дают неограниченную власть над людьми и позволяют любое поведение вплоть до самодурства. Впрочем, и сам мулла в силу своего характера не очень-то любил уступать оппонентам. Племянник И.Г. Юнусова купец второй гильдии Габделькарим Исхакович Юнусов впоследствии писал: «Ибрагим аль-Юнус говорил:

— Шигай мулла вернулся из Бухары в старом чапане. Я поставил его в своем приходе муллой, построил ему дом, даже дал все необходимые предметы для дома.

Их мать Фатима сосватала (Марджани) Нагиму, дочь Габбаса. Поначалу хотела отдать нашу сводную сестру Асму-апа. Та не согласилась, и отдали Нагиму. (Речь идет о Нагиме ал-Хусаин бинте Юсуф бинте Исмагил бинте Апанай, — прим. авт.).

Впоследствии отношения с Шигабом-хазратом испортились, много случилось происшествий. Когда Ибрагим устраивал званый вечер, Шигаб-хазрат тоже приходил. Каждый из двоих хранил в себе и хорошее и плохое. Обида происходила из-за тупоголовых и сплетников. Недоучившиеся шакирды вносили в их отношения разлад. Ибрагим же в ответ на свои благодеяния ждал соответственно благожелательного отзвука. Шигаб-хазрат безбоязненно проявлял упрямство. Как говорится: «И лошадь виновна, и оглобля». И Шигаб-хазрат выказывал неблагодарность. Во время гаета все казанские имамы приходили к Ибрагиму-абзый с поздравлениями. Он каждому оказывал уважение, одаривал каждого. Но Шигаб-хазрат без приглашения и шагу не ступал. По-видимому, и это поведение портило настроение Ибрагиму-абзый».

Конечно, можно согласиться с мнением предпринимателя в том, что в усиливавшемся противостоянии между Ш. Марджани и И.Г. Юнусовым не последнюю роль сыграли интриги давних идейных противников и просто завистников талантливого, во многом удачливого имама. Нельзя сбрасывать со счетов и явную несовместимость характеров этих двух ярких, честолюбивых личностей. Однако в основе конфликта, на наш взгляд, лежали несколько иные обстоятельства.

Продолжение следует