Мечеть «Аль-Марджани»: как ислам из гонимой религии превратился в «терпимую»

Постепенно обе слободы расширялись. Рядом со Старотатарской слободой появилась Служилая Татарская слобода, ставшая потом одной из слободских улиц. Параллельно ей возникла Мещанская улица. Здесь после Сенатского указа от 7 августа 1763 года неслужилые татары, записавшиеся в мещане, получили право на поселение, отдельно от служилых татар. Однако, по-прежнему, к моменту посещения императрицей Екатериной II Казани в Старотатарской слободе существовала лишь одна деревянная мечеть, построенная в середине 1740-х годов. Несмотря на многочисленные обращения слободских татар с просьбой о дозволении выстроить здание второй мечети (кстати, в полном соответствии с указом 1744 года), центральные и губернские власти неизменно отказывали им в выдаче разрешения на строительство нового храма. Основанием для отказа часто служили представления в Синод служителей епархии, в которых они указывали на возможное негативное влияние на настроения и мировоззрение новокрещенных татар из-за близко расположенных мусульманских храмов.

Казанские мусульмане использовали свой, по-видимому, единственный в тех условиях шанс, обратившись напрямую к императрице Екатерине II. Именно в ее правление произошел переход от жесткой христианизаторской политики с откровенно антимусульманской направленностью к более гибкой и прагматичной идеологии. Одним из проявлений новых тенденций стал изданный в июне 1773 года указ «О терпимости всех исповеданий», изменивший статус ранее гонимой конфессии до положения «терпимой» в Российской империи религии.

Екатерина II понимала, что спокойствие многонационального государства в немалой степени держалось на стабильности в религиозной сфере. Добиться последнего можно было лишь путем предоставления представителям различных конфессий возможности свободного отправления своих культов. В то же время в государстве сохранялась монополия православной церкви.

При посещении в мае 1767 года Казани императрица высоко оценила прием, оказанный ей горожанами. В своих письмах она не раз подчеркивала свой интерес к этому древнему городу и к его жителям: «Отселе выехать нельзя; столько разных объектов, достойных взгляду, идей же на десять лет здесь собрать можно». С вниманием отнеслась она и к нуждам мусульманской общины Казани, внимательно выслушав представителей делегации слободских татар. Они в присутствии казанского губернатора, тайного советника и сенатора А.Н. Квашнина-Самарина попросили у императрицы высочайшего дозволения на строительство в слободе двух каменных мечетей. Свое ходатайство слободские татары мотивировали большими затруднениями в исполнении своих религиозных треб, указывая, что «в той старой слободе хотя и осталась одна мечеть деревянная, но та весма малая, к тому ж очень ветха, и они будучи лишены по своему закону таковых мечетей, а в другие отдаленные места ходить на молитву было невозможно, почему и оставили они почти все свои промыслы и рукоделии».

По свидетельству губернатора, «Ея Императорское Величество снисходя на их прозбу высочайше изустно дозволить соизволила, те им мечети построить и на то ему господину сенатору обещала пожаловать писменной повеление, почему он в ожидании онаго, препятствия в построении мечетей учинить не мог».

К. Насыри привел легенду, согласно которой царица Екатерина, приняв прошение казанских баев и дав свое согласие, сама указала место строительства мечети. «Она, — писал просветитель, — проявила большое великодушие к мусульманам и, бывая среди них, расспрашивала, не терпят ли они беды от русского народа. Мусульмане же, нисколько не жалуясь на русских, отвечали ей: «Слава Аллаху, не ведаем никаких мучений».

Казанские мусульмане практически сразу же наметили участки под строительство двух храмов, «которыя имеют быть по болшой проезжей улице одна на правой стороне идучи от Казани неподалеку от церкви Святых Евангелистов, другая по левую сторону той же улицы преминовав школный двор, где имеется церковь каменная Святых и праведных Захария и Елисаветы в самой крайней близости». Эти земельные участки были лично освидетельствованы казанским губернатором.

Следует отметить, что принятие решения об отводе земли далось губернатору нелегко. Казанские слободские татары ранее неоднократно обращались в Казанскую губернскую канцелярию и Правительствующий Сенат с просьбой разрешить им строительство мечетей на территории слободы, примыкающей к озеру Кабан. Однако значительная часть этой земли была отведена под церковь, строения священно- и церковнослужителей, православное кладбище, дворовые места новокрещен. Ситуация несколько изменилась с появлением указа Сената от 6 апреля 1764 года об упразднении Новокрещенской конторы.

В донесении на имя казанского губернатора от 30 мая 1767 года слободские татары утверждали, что на этих землях «поселено той их слободы новокрещен самое малое число, а жительство имеют и поселены разных уездов новокрещены ис татар, чуваш и мордвы, а протчие места розданы партикулярным людям и построены пивоварни и других городских обывателей домы, где следовало переселить предписанных деревни Поповки крестьян».

Татары убеждали А.М. Квашнина-Самарина в том, что и до пожара 1749 года их слобода была смежна с русскими усадьбами, а «церковь во имя Тихвинская Пресвятыя Богородицы, стояла, от татарского жилища в самой близости не далее двадцети сажен, соблазна никаково не происходило и впредь не будет, нежели де мечеть будут строить в поле, то приключится может во исправлении по их закону молитвы за далностию крайняя остановка, да и по закону их мечети в поле иметь не велено».

Слобожане в своем обращении и вовсе предложили губернатору «показанную деревню Поповку и построенные новокрещенские школу и кантору с протчим строением … куда надлежит снесть, а им внутри их слободы две каменные мечети построить дозволить». Под активным натиском слободских татар, окрыленных заступничеством императрицы, казанский губернатор дрогнул, и чуть ли не впервые в Казани светская власть пошла наперекор духовной.

Приведем постановляющую часть этого весьма показательного документа. В результате проведенного обследования оказалось, что «оные татары живут между русских от города населенных на татарской земле разными людьми, где и две церкви, деревянная Четырех Евагелистов, каменная Святых Захария и Елисаветы построены, а за татарскою слободою село Плетени, бывшее монастырское, а ныне экономическое, где ж татары мечети строить желают, те места мне они показывали, которыя состоят внутри самого их жилища, первая от помянутой каменной и к их дворам последней церкви в шестидесят двух, а последняя в семидесят саженях от стоящей же в селе Плетенях церкви во ста трицети пяти саженях, и по положени места, а естли оныи мечети построить в поле за их татарским селением, то оное учинит позади того их жилища в стороне, а не в конце слободы, потому, что за тою их слободою наряду з дворами их, как выше значит, состоит село Плетени. Итак, оные мечети могут быть в самой близости к селу Плетеням и находящейся во оной церкви, а далее в поля тому строению за пойменным полою водою местом быть не можно. Итак рассуждается тем мечетем быть внутри татарской слободы, которые окружены будут со всех сторон их дворами. Их же татар с тех мест, на которых они ныне жительство имеют свесть в другое место не можно, потому, что за дворами их земля предкам их жалована по грамотам, и в том переходе последовать может им великое разорение, да и места к поселению близ Казани свободного нет, и для того по указу Ея Императорского Величества слушав вышеобъявленные обстоятельствы, определяется в рассуждении всего вышеписанного по совершенной необходимости две каменные мечети предписанным татарам построить дозволить».

Продолжение следует