Григорий Дитятковский: «Я не вижу себя в структуре «Золотой маски»

«Друзья Бродского сказали, что я на него похож»

— Григорий Исаакович, вам пришлось воплощать в кино образ не кого-нибудь, а Иосифа Бродского, на которого вы удивительно похожи. Как вам, режиссеру, пришлась профессия актерская?

— Меня долго к этому готовили и роль предлагали не один раз.

— Вы стали после этого лучше понимать актеров?

— У меня с этим никогда не было проблем, я не отделял себя от актерской профессии. Но то, что я лучше стал понимать психологию кино, это да. Кино — это империя, это совсем другое приложение сил. Перед камерой не расслабишься, там надо играть по-другому. И там у меня были открытия.

— Какие?

— Всякие. Камера смотрит на то, что ты есть, и не терпит то, что ты показываешь.

«У меня с Иосифом Бродским были давние отношения, еще до фильма. Я ставил его «Мрамор». И много что за этот спектакль получил»

— Как восприняли вашу работу люди, которые лично знали Бродского, ведь их в Петербурге до сих пор огромное количество.

— У меня с Иосифом Бродским были давние отношения, еще до фильма. Я ставил его «Мрамор». И много что за этот спектакль получил. А потом еще этот фильм, где я сыграл Бродского, — это вообще фантастика. Просто мистическая история, в Бродском есть мистика. Люди, которые знали поэта, посмотрев наш фильм, говорили, что я на Бродского похож.

— Внешне или внутренне?

— Внутренне Бродский был очень непростой, и, как вы знаете, короля играет свита.

— Вы в свое время приехали в Питер из Киева и сразу же поступили в один из престижнейших вузов — Институт театра, музыки и кинематографии на режиссерский факультет. Как вам это удалось?

— Ну, не сразу поступил, поначалу взяли кандидатом, полбалла не хватило. Мне поставили четверку по истории, но заслуженно — я один вопрос вообще не знал. Но у меня были все пятерки по мастерству, был очень большой конкурс, и двух человек надо было отсеять. Но через полгода я стал уже полноценным студентом.

«Я много ездил. Ставил в Екатеринбурге, потом поехал в Англию. Потом в Австралию. Вернулся в Петербург, поставил «Мрамор». Мы получили много наград, были номинированы на Государственную премию России, на «Золотую маску»

«Я хотел ставить спектакли»

— Потом опять везение — вас взял к себе Лев Додин.

— Да, хотя я должен был ехать по распределению в Саратов. В это время я за сорок рублей в месяц подрабатывал в приемной комиссии, разруливал потоки абитуриентов. И в приемной комиссии меня увидел Додин, который предложил мне работать вместе с ним, ему понравилось, как я организовывал приемные экзамены. Додин предложил мне работать педагогом у него на курсе, у него я защитил диплом и стал актером-режиссером Малого драматического театра. Я проработал там десять лет, но был скорее педагогом-артистом и за это время поставил два спектакля. Один в начале, а второй в конце, чтобы меня выпустили. Ставить много в театре у Додина не было возможности. А я хотел работать режиссером. Я ушел из МДТ сам, меня никто не гнал, просто режиссура в том виде, в котором я ее представлял, мне там не мерещилась.

— И куда же вы пошли?

— О, я много ездил. Ставил в Екатеринбурге, потом поехал в Англию. Потом в Австралию. Вернулся в Петербург, поставил «Мрамор». Мы получили много наград, были номинированы на Государственную премию России, на «Золотую маску». С «Маской» вышла такая история. Мы должны были везти спектакль в Москву, но везти его было нельзя, мы могли играть его только в подвале на Литейном. Мы не поехали и «Маску» не получили. А потом был период в БДТ.

— При Тимуре Чхеидзе?

— При Кирилле Юрьевиче Лаврове.

— Как вы расцениваете последние десятилетия этого театра без Товстоногова?

— Как десятилетия без Товстоногова.

— Понятно.

— Я вам так скажу. Для меня, мальчика-студента, театр Товстоногова был театром дикого напряжения, ответственности, государственного начала. Я восторгался его культурой и высоким стилем. Но в шок меня поверг тогда спектакль Стуруа, когда он привез на гастроли «Кавказский меловой круг». Грузины тогда взорвали город. Когда я попал в БДТ, еще была жива завлит этого театра Дина Шварц, она меня и привела. Уровень эмоциональной информации, который на меня обрушивался на репетициях, был колоссальным, а тут еще Дина со своей знаменитой папироской, рассказывающая анекдоты про Товстоногова.

— При Товстоногове БДТ — это государство в государстве.

— При Лаврове это тоже было государство в государстве. Он безумно любил своих артистов, Лавров был стопроцентным человеком театра. Возможно, у него не хватило смелости сделать какие-то вещи, но он был честный солдат, который вел себя достойно.

— А нынешний главный режиссер БДТ Андрей Могучий?

— Не буду ничего говорить.

О мере ответственности режиссера: «У меня — самая высокая. Я пытаюсь в этом убедить тех, кто меня приглашает. В данном случае в Казани это делать не приходится, у вас все понимают. Но иногда приходится объяснять, что за спектаклем надо следить, готовиться, готовить к работе артиста. Иногда меня слышат, иногда нет. В Казани, я знаю, этих проблем не будет, здесь в театре порядок»

«Там система антитеатральная»

— Хорошо. Вот вы сказали, что очень много ездите и ставите. А какова мера ответственности режиссера, которого приглашают на постановку?

— У меня — самая высокая. Я пытаюсь в этом убедить тех, кто меня приглашает. В данном случае в Казани это делать не приходится, у вас все понимают. Но иногда приходится объяснять, что за спектаклем надо следить, готовиться, готовить к работе артиста. Иногда меня слышат, иногда нет. В Казани, я знаю, этих проблем не будет, здесь в театре порядок.

— Мы с вами уже косвенно упомянули «Золотую маску», как вы относитесь к этой премии?

— Сказать, что отношусь отрицательно, было бы неправдой. Но то, что я не вижу там себя, это точно. Я не вижу там себя в качастве участника праздника.

— Почему?

— Потому что мне не нравится структура «Золотой маски», это антитеатральная структура, она не имеет никакого отношения к театру. Там структура номинаций. И вот тебе дают «Маску» за лучшую режиссуру, а спектакль «Маску» получает совсем другой, и ты как идиот не понимаешь, как же так может быть? Кто придумал эту разнарядку? Если бы давали деньги, я бы понял, это был бы пример благотворительности. Но дают «Маску», и ты можешь быть лучшим театральным режиссером России, но оказывается, что лучший спектакль поставил не ты, а кто-то другой. Театр — это коллективное творчество, там этого не понимают. А номинирование на «Золотую маску» — я не чувствую себя комфортно, играя в эти игры.

— Сейчас у режиссеров, особенно младшего поколения, принято говорить, едва возьмут пьесу в работу: « Я буду делать «масочный» спектакль». Вы делаете «масочные спектакли»?

— Ну это просто смешно! Я очень уважаю лично Марию Ревякину и многих членов жюри, там есть выдающиеся личности. Но для меня это все попахивает адреналином, который не имеет никакого отношения к коллективному творчеству. Мне кажется, лучше просто делать большие фестивали, чтобы публика приходила и смотрела спектакли. Я не знаю, как правильно, но я не вижу себя в этой структуре.

«Сценограф спектакля — Александр Патраков, костюмы делает ваш замечательный дизайнер Рустам Исхаков. А премьера назначена на конец декабря»

— В Казани вы собираетесь ставить мольеровского «Дон Жуана», мне показалось, что выбор пьесы несколько странный. Почему Мольер?

— А что вам показалось странным?

— Мольер сейчас… Не знаю… Возможно, я просто не люблю Мольера.

— Вот в чем дело. В Мольере есть такая истовость, такая самозабвенность…

— Но почему именно «Дон Жуан»?

— Потому что это все-таки не человек. Гамлет, Дон Карлос, Отелло, Дон Жуан — это не люди, это определенные сублимации, энергетические потоки, которые могут расщепляться. Мольер написал эту пьесу в рекордный срок, всего за две недели, и она изобилует интенсивно эмоциональными текстами, этому не могут помешать даже неудачные переводы. Вопрос, насколько наши развлечения причиняют зло другим и стоит ли их прекращать, актуален. Наверное, об этом сейчас надо ставить «Дон Жуана».

— Кто у вас в команде, и когда мы увидим премьеру?

— Сценограф спектакля — Александр Патраков, костюмы делает ваш замечательный дизайнер Рустам Исхаков. А премьера назначена на конец декабря.