Русы на Волге: от набегов до службы

Еще одним источником, до сих пор недостаточно использованным для анализа скандинавских древностей, являются предметы вооружения и конского снаряжения. Судить о влиянии норманнского оружия и снаряжения на арсенал волжских булгар стало возможным только после того, когда было изучено древнерусское вооружение и его взаимодействие с североевропейским, был проанализирован весь комплекс булгарского оружия VIII—XIII вв. и этапы его развития. Только после этого удалось выявить изделия, которые или были заимствованы, или возникли под влиянием балтийского оружейного производства.

Одновременно среди находок X в. из городов Волжской Булгарии выявлен целый комплекс вещей североевропейского — «руского» происхождения. Наиболее интересными из них являются находки каролингских мечей и их фурнитуры (мечи и их детали, наконечники ножен и т. д.). Выявление на их лезвиях клейм, сопоставление с рядом других находок (умбоны от круглых щитов, широкие удлиненно-треугольные копья, шпоры, детали украшения узды и др.) позволило сделать вывод о неслучайном их характере.

Все они связаны с военно-дружинным бытом, а мечи как редкое и дорогое оружие использовалось в основном знатью и воинами-профессионалами. Новые виды вооружения, не известные у булгар в VIII—IX вв. (Новинковский, Большетарханский, Танкеевский, Большетиганский и др. могильники), демонстрируют распространение общеевропейских средств ведения вооруженной борьбы, характерных для феодальных обществ.

Наиболее выразительная группа оружия западного происхождения — мечи и их фурнитура. На территории Булгарии найдено семь целых мечей и три наконечника ножен. Несомненно, что все они попали в Среднее Поволжье благодаря движению скандинавов по Балтийско-Волжскому пути. Все мечи с территории Волжской Булгарии имеют стандартные размеры и характеризуются постепенно суживающимся к оконечности клинком, с долами на обеих сторонах, которые занимают примерно треть ширины клинка.

Особенностью всех каролингских клинков были массивные гарды, которые в IX—XI вв., отличались разнообразием форм и отделкой, меняющейся с течением времени. Именно это позволило разделить эти мечи на типы по форме рукояти. Все булгарские находки относятся к числу хорошо известных общеевропейских типов Н, Е и S. Обычно рукояти пышно украшались. Техника орнаментации была почти всегда одна — серебряная набивка проволоки на железную основу со жгутовым пленением. Некоторые мечи типа Е, в том числе и из Булгарии, были покрыты орнаментальной композицией в виде переплетающихся лент с глазками, которые имитировали глаза и юрты мифических зверей.

Мечи типа Е также украшались круглыми ячейками, высверленными в металле, пространство между которыми было платировано серебром. В X в. ячейки были довольно крупными в три ряда, а в IX в. — более мелкими в 6–7 рядов. Скорее всего, большинство рукоятей монтировалось вместе с мечами, в тех же мастерских, где изготавливались клинки, хотя нельзя отрицать, что какое-то количество клинков вывозилось в другие регионы (Скандинавия, Русь) и уже там к ним изготавливались гарды в соответствии со вкусами заказчиков.

В длившихся десятилетиями спорах о происхождении тех или иных мечей, основное внимание уделялось орнаментике рукоятей, но А.Н. Кирпичникову, удалось выявить знаки и надписи, сделанные еще в средневековой мастерской. На четырех клинках с территории Булгарии была выявлена латинская надпись «Ульфберт», на одном — «Леутлрит» или «Леутфрит» в окружении и один раз клеймо в виде четырех завитков. Наиболее известное из них клеймо «Ульфберт», которое было самым известным в «эпоху викингов». По некоторым диалектным особенностям, несомненно, франкской формы имени «Ульфберт», историки и лингвисты «локализуют клинковые мастерские на Среднем Рейне и области Мааса, примерно между Майнцем и Бонном». Клинки с таким клеймом производились в течение IX—XI вв. и распространялись сотнями на многие тысячи километров от места их производства — от Англии до Булгарии. Можно определенно сказать, что клеймо «Леутлрит» также встречалось в Европе и, очевидно, являлось маркой другой клинковой мастерской. Трудно сказать, где она находилась, но, во всяком случае, это имя «тяготеет к древнегерманским формам». Клеймо из завитков на мече из Болгара пока не имеет аналогий, но, судя по некоторым данным, может быть отнесено к одной из каролингских мастерских. Отсюда ясно, что вывод о производстве этих мечей скандинавами был преждевременным. Отдавая должное викингам в распространении в Восточной Европе высококачественных клинков, необходимо отметить, что уже в X в, начали действовать факторы — развитие и укрепление древнерусского оружейного производства, расширение торговых связей с балтийским регионом, которые оказали определенное влияние на появление мечей у булгар.

Хронологически все мечи можно разделить на две группы. Ранняя группа, включающая мелкоячеистые мечи типа Е из Биляра и Балымера, была распространена в IX — начале Х в. и характеризует начало освоения мечей в Поволжье. Поздняя группа, датирующаяся Х — началом XI в., объединяет мечи типов Е, Н и S, демонстрируя разнообразие форм и расширение географии находок — Биляр, Болгар и другие центры Центральной Булгарии.

Одновременно с мечами начинается распространение металлических наконечников ножен. Наиболее раннее ажурное, прорезное изделие с изображением фантастического зверя найдено в Биляре. Орнаментальная композиция этого наконечника, выполненного в раннесредневековом стиле Еллинг, который был особенно характерен для Х в. Другие наконечники сплошные и украшены композицией в виде трилистников и сердцевидных бутонов. Аналогии им, хотя и несколько приблизительные, известны из Прибалтики, 2 — Киева и Дунайской Болгарии. Появление подобных изделий связано с изменением военной «моды» и расширением самостоятельности местных оружейных производств. Все они связаны с военно-дружинном бытом, а мечи, как редкое и дорогое оружие использовалось в основном знатью и воинами-профессионалами. Новые виды вооружения, не известные у булгар в VIII—IX вв., демонстрируют распространение общеевропейских средств ведения вооруженной борьбы, характерных для раннефеодальных обществ. Видимо, уже в конце Х в, определенное распространение получают шпоры, отдельные русско-скандинавские украшения уздечки и ледоходные шипы, которые демонстрируют новые способы посадки в седле и управления конем.

Следует подчеркнуть, что анализ всего комплекса показывает, что основная часть булгарского войска продолжала использовать традиционные виды вооружения: сабли, пики, чеканы, кистени, булавы, кольчуги и пластинчатые доспехи, а также арочные стремена и кольчатые удила. Поэтому определяющими для всего военного дела булгар были привычные виды и типы оружия, среди которых ведущую роль в Х—ХI вв. начинают играть предметы «военного быта», характеризующие тяжеловооруженную профессиональную конницу. В этой дружинной среде шел процесс постепенной и целенаправленной переработки инородных форм оружия, и вырабатывалась своя средневековая военная техника, в которой западные элементы были лишь одним из компонентов.

Картографирование этих находок демонстрирует, что все они концентрируются близ раннегородских центров Булгарии: Болгарского, Билярского, Балымерского, Старонохратского, Старомайнского городищ и др. Показательно, что такая концентрация подобных социально престижных изделий характерна и для Руси, и для Венгрии в период становления государственности. Одновременно, как совершенно справедливо заметил А.Н. Кирпичников: «Находки мечей указывают не только места пребывания дружинников, но и места торговли», подчеркивая тем самым приуроченность центров социальной активности к узловым пунктам международной и региональной торговли. Сопоставление археолого-нумизматических находок с данными письменных источников позволяет наметить некоторые «критические точки» булгаро-скандинавских отношений.

6. Русы на Волге: от набегов до службы.

Начало булгаро-скандинавских контактов, очевидно, относится к периоду становления торгового пути «из варяг в арабы» из Балтики на Каспий, когда в Поволжье фиксируются клады первой волны восточных монет (840-е гг.). Булгары в этот период только вступают в мировую торговлю, что приводит к резкому убыстрению их социально-экономического развития.

В начале X в. движение варягов — русов (шведов в значительной части) по Волге активизировалось в связи с интенсификацией движения по торговому пути из государств Саманидов, минуя Хазарию на Среднюю Волгу. В этот период дружины русов, видимо, действовали не только самостоятельно, но и в составе дружин Русского государства (походы Аскольда и Олега на Византию и Халифат), в том числе и на Волге. Но в 913 г. хазары и укрепившееся Булгарское государство наносят поражение русам на Волге и подчиняют себе стихию варяжских дружин. С этого времени происходит стабилизация отношений булгар с русами. Часть их продолжала торговлю по Волге, уплачивая правителю Булгарии пошлину, а другая — включается в социальную структуру булгарского общества. Некоторые дружины русов поступают на службу к булгарской знати, причем часть из них после окончания службы возвращаются в Скандинавию и на Русь, привозя с собой булгарские изделия, особую моду (поясной гарнитур, конское снаряжение и т. д.) и знания о народах Поволжья («Вулгарланд»). Определенная часть русов оседает в городах булгар, инфильтруясь в среду булгарской знати. Процесс этот зафиксировал Ибн Фадлан, отметивший лагерь дружины русов близ ставки эльтебера булгар Алмыша. Одновременно в этой пестрой разноэтничной среде идет становление надэтничной дружинной культуры (например, один из курганов Балымерского могильника демонстрирует погребение с явно синкретичным обрядом и инвентарем, создание по западным образцам собственных наконечников ножен мечей и т. д.).

Кульминации эти связи достигли в 985 г., когда в Восточной Европе утвердились два феодальных государства — Русь и Булгария, которые заключили между собой мирный договор. С этого момента связи булгар и скандинавов перешли в ранг межгосударственных отношений. Мировая торговля резко сокращается. Монетные потоки иссякают. Гораздо большее значение приобретает торговля сельскохозяйственной и ремесленной продукцией.

Рассмотренный материал позволяет сделать вывод о том, что скандинавы проникали в Среднее Поволжье не компактными массами, а просачивались небольшими группами, видимо, из районов Северной Руси и Ярославского Поволжья, где они составляли более значительную часть населения. Причем следует учитывать, что уже в этих районах скандинавы были достаточно смешаны с финским и славянским субстратом, поэтому, видимо, и в Среднем Поволжье неизвестны «чистые» скандинавские погребения. Есть основания полагать, что булгары контактировали уже не со шведами, а с «русами» — смешанной славяно-финской «военно-торговой, дружинной средой, насыщенной варяжскими элементами».

Социальная направленность контактов булгар с этим слоем воинов и торговцев определяется присутствием «русов» исключительно в ранних городских и торгово-ремесленных центрах, что хорошо фиксируется находками, связанными с североевропейским культурным миром, которые происходят из культурных слоев ранних булгарских поселений. Одновременно уместно подчеркнуть полное отсутствие указанного вида изделий в булгарских могильниках IX—X вв., что может косвенно свидетельствовать о «запаздывании» социального развития оставившего их населения. Этот факт доказывает неоднократно высказавшийся многими исследователями тезис, что именно города раннего средневековья играли ведущую роль в становлении феодального государства и его культуры. В них происходило накопление передовых общественных сил и средств, концентрировался слой населения, в первую очередь воинов, который был объединен между собой не родоплеменными связями, а отношениями господства и подчинения. В такой многокомпонентной среде происходил сплав различных племенных особенностей и, при сохранении большой силы местной традиции, создавалась надплеменная дружинная культура.

Таким образом, можно констатировать, что в течение IX—X вв. характер булгаро-скандинавских связей и контактов постоянно менялся, и каждой фазе этого взаимодействия соответствовали свои аспекты, уровни и ключевые «критические точки». Главными факторами, определяющими характер волжско-североевропейских связей в этот период, были волны торгово-экономической активности на Волго-Балтийском пути и этапы становления булгарской государственности. Рассмотрение контактов булгар и населения Северной Европы, прежде всего русов, открывает важные страницы не только этнокультурных и торгово-экономических взаимодействий в Европе, но и выявляет этапы становления булгарской государственности, формирования синкретичной дружинной культуры и механизм образования военно-служилой знати в Булгарии. Во всех этих процессах в Поволжье русы сыграли значительную и во многом маркирующую роль.