Золотая Орда и татарские юрты в мировой истории: разветвленная система управления
Золотая Орда и ее место в мировой истории до сих пор приковывают внимание многих исследователей. Основные новейшие исследования ведущих ученых из научных центров России и зарубежья по этой теме приведены в коллективной монографии ученых Института истории им. Ш. Марджани АН РТ. «Золотая Орда прошла путь от отдаленного провинциального удела, переданного в управление одному из Чингизовых сыновей, до независимой могущественной империи, которая вершила судьбы окрестных стран и народов на протяжении двух столетий», — пишет доктор исторических наук, известный специалист по истории Золотой Орды — Вадим Трепавлов (1960—2023). Фрагмент книги приводит в своем дзен-канале доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института истории им. Ш. Марджани Академии наук РТ Лилия Габдрафикова.
Неоднократно предпринимались попытки определить многообразные проявления цивилизационной связи России с Востоком. Как правило, ярким показателем такой связи считаются заимствования из Золотой Орды XIII—XV вв. и из более ранних тюркских государств.
Разумеется, бесспорные примеры существуют — прежде всего в русской аристократической титулатуре и социальной терминологии (каган, тархан и т. п.), в финансовой системе средневековой Руси, в организации ямской службы и проч. Хотя некоторые авторы абсолютизируют размах восточных заимствований, приписывая татарское происхождение, например, русскому поместью и Земскому собору (Я. Пеленски).
Методика определения восточных заимствований впервые была сформулирована, очевидно, Г.В. Вернадским: если какого-то явления или института не было в домонгольской Руси, но они фиксируются в XIV—XV вв., значит, они возникли в татарский период и могли быть переняты у ордынцев. Рискованность такого способа анализа очевидна, но, пользуясь им, Вернадский сумел выделить ряд позиций в экономической, политической и военной сферах жизни Руси, где явно просматривались азиатские прототипы. На основании этой же методики исследовали влияние Золотой Орды на Русь Д. Островски и Ч. Гальперин. Но для полноценного применения такого подхода нужно знать, существовали ли (и если да, то в каком виде) рассматриваемые явления в Золотой Орде. А это пока является труднодостижимым из-за слабой изученности ее истории.
Поставленная евразийцами проблема русско-ордынских отношений и ордынского влияния на средневековую Русь составляет часть более широкого круга вопросов — об историческом, государственном и культурном наследии, общем для народов Евразии.
В пределах бывшей Монгольской империи (уже после ее распада) наследие монгольского владычества, влияние имперских учреждений и установлений сохранялись местами довольно долго. В качестве примеров назовем (по степени убывания интенсивности данного влияния) политические образования Великой Степи и Средней Азии; Иран; Московское государство.
В Степи и Средней Азии этому способствовали неизменность населения и правление кое-где Чингизидских династий; в Средней Азии к названным факторам добавился своеобразный ренессанс имперской государственности при Тимуре, который, как известно, задался целью восстановить Еке Монгол Улус (захватил власть в Улусе Чагатая, завоевал бывший Улус Хулагу, разгромил Улус Джучи и умер в походе на минский Китай — недавнюю империю Юань). В Иране монгольское наследие наложилось на старые традиции издавна обосновавшихся здесь тюркских (огузо-туркменских) племен, которые пользовались на Среднем Востоке огромным политическим влиянием. В Московском государстве стимулом сохранения монгольского (здесь опосредованного золотоордынским) наследия являлась необходимость управления присоединенными к России бывшими ордынскими подданными с помощью татарских административных приемов.
Золотая Орда имела разработанную и разветвленную систему управления. Она формировалась и изменялась на протяжении почти всех трех столетий существования государства. Начав с введения в завоеванном Дешт-и Кипчаке традиционных, принятых для всей Монгольской империи институтов, Джучиды впоследствии сумели также рационально использовать административные традиции покоренных народов и соседних стран. Образовался сложный комплекс управленческих органов и должностей, иерархически организованных центральных и местных ведомств.
Историки традиционно проявляют большой интерес к джучидской системе управления, что вызывается несколькими причинами. Во-первых, она оказалась настолько устойчивой, что надолго пережила государство, в котором была создана, и продолжала функционировать (в основных чертах) в наследных постзолотоордынских ханствах и ордах. В других бывших улусах Монгольской империи — в Китае и Иране — этого, как известно, не произошло.
Во-вторых, система управления Золотой Орды объективно оказывала значительное воздействие на русские княжества. Поэтому изучение истории Руси XIII—XVI вв. оказывается неполным без учета этого фактора, и в историографии сложилось целое направление, изучающее восточные черты русской государственности и культуры.
В-третьих, государственность Золотой Орды обнаруживает достаточно редкий исторический пример длительного бесконфликтного сосуществования на огромной территории подданных, принадлежащих к разным сферам экономики (кочевые скотоводы и оседлые земледельцы), исповедующих разные религии и говорящих на разных языках.
Чингизиды повторили судьбу многих царских домов: как только династия теряет престол, так ее монополия перестает признаваться. В период конца XIV — XVI в. государственная власть начала ими утрачиваться, и в реальной политике происхождение от Чингисхана уже не играло решающей роли. Такой переход проявлялся по-разному. Появились «гурганские» династии, когда для доступа к трону оказывалось достаточным породнение с «золотым родом» по женской линии. Дорогу к власти проложила, как отмечалось выше, нединастическая аристократия — беки тюркских племен, которые до середины XIV в. были почти незаметны в политике. В течение XV в. феномен возрастающего социального авторитета племенных предводителей оформился в виде института карачи-беков — лидеров ведущих элей (как правило, четырех), которые составляли непременный совещательный орган при правящем хане в поздней Золотой Орде, Крымском ханстве и Касимовском царстве. Правление могло также осуществляться от лица безвластных Чингизидов-марионеток. Многие из них не известны историкам — настолько они были незаметны и ничтожны. Предназначение их заключалось только в том, чтобы своей сакральной персоной и молчаливым присутствием освящать, оправдывать всевластие действительного правителя.
Соответственно, утрачивало значение и законодательство Великой Ясы, которое с разной степенью формальности соблюдалось в государствах на территории бывшей Монгольской империи. Новые своды законов пришлось составлять казахам в XVI в. («Касым ханнын каска жолы») и ойратам в XVII в. («Их цааз»).
Особо нужно отметить роль Золотой Орды в формировании этнической карты Евразии. Этногенез многих тюркских народов происходил на основе населения различных провинций этого государства. В послеордынскую эпоху на страницах документов появляются узбеки, казахи, ногайцы, кумыки и др. Происхождение современных этнических сообществ, обозначаемых этнонимом «татары», тоже берет начало в Джучиевом улусе.
Во второй половине XV в. в источниках начинает фигурировать вольное казачество. Ситуация 1460—1500-х годов, когда Золотая Орда распалась, а вслед за ней неуклонно приближалась к коллапсу и Большая Орда, оказалась благоприятной для формирования в степях юга Восточной Европы казачьих общин. В то время они состояли почти исключительно из татар, прежде всего большеордынских. Казаки того периода — это маргинальные группы степняков, которые, может быть, номинально и продолжали считаться ордынскими подданными, но вели себя все более независимо.
Таким образом, проблема исторической роли Золотой Орды и ее значения в мировой и евразийской цивилизации очень обширна.