Мокрая слобода была новокрещенской?

Сразу за Ильинскими воротами (до которых от Успенского храма было метров 300 — не больше) к посадской стене, с внешней ее стороны, примыкали выселки, носив­шие довольно-таки забавное название «Мокрая слобода». Точно так же, «Мокрыми», именуются на сациперовском плане и Ильинские ворота — последний топоним мог об­разоваться как по причине того, что ворота эти постоянно «топило», так и попросту перейти в наследство от соседнего поселения — впрочем, скорее всего, Мокрая слобода появилась уже после того, как посадская стена шагнула за Булак. В XIX столетии «Мокрой слободой» станут именовать едва ли не половину всего Забулачья, а в описываемое время она состояла всего из двух небольших улочек — Ильинской и Мокрой. Из них первая, Ильинская, проходившая непосредственно под посадской стеной и упиравшаяся в церковь Ильи Пророка, была односторонней — с восточной ее стороны шли городни укреплений, с западной — застройка. Ее положение сегодня соответствует трассе улицы Коротченко, а если быть более точным — левой стороне ее проезжей части.

Вторая улица слободы — собственно «Мокрая» — проходила примерно по линии нынешней магистрали Саид-Галеева (на ее отрезке от Привокзальной площади до гостиницы «Волга»), храм же Ильи Пророка располагался в промежутке между Ильинской и Мокрой улицами, на задворках нынешнего ресторана «Макдональдс» (Саид-Галеева, 4), за пределами городовой стены и чуть южнее Ильинских (Мокрых) ворот. Интересно, что на некоторых планах второй половины XVIII столетия улица показана как «Двуличная Мокрая» — последний топоним означает вовсе не то, что вы подумали, нет, он всего лишь фиксирует, что дорога имела «два лица» — т. е., в отличие от соседней Ильинской улицы, была двусторонней. Когда остатки оборонительных укреплений разберут (здесь, на отшибе, это вполне могло произойти в самом конце XVIII века), Ильинская улица будет расширена до двадцати сажен, застроена уже с обеих сторон и станет 1-й Мокрой улицей, соответственно «Двуличная» или просто «Мокрая» сделается 2-й Мокрой. В 1926 году первая из улиц будет названа в честь участника железнодорожной забастовки 1905 года некоего Коротченко, вторая чуть позже будет переименована в Товарную, а затем получит имя Сахиб-Гарея Саид-Галеева — вот, как говорится, и вся география.

Кто обитал на Мокрых улицах, начиная с середины XIX столетия, вы, конечно же, знаете (если читали «Логовища...»), но вот ранняя история слободы была и остается тайной за семью печатями. Впрочем, вероятнее всего, поселение сформировалось в середине XVII века как район проживания новокрещен. Помните указ царя Федора Иоанновича от 1593 года? — Если забыли, так я напомню: «Отвели б им слободу, где пригоже в остроге, или за острогом меж русских людей, а татар чтоб близко не было. И церковь бы в той слободе поставить велели, и чтоб они христианскую веру держа­ли крепко, в церковь ходили, и умерших своих клали у церкви». Так вот, метод исключения дает нам при подобном раскладе единственно возможное место, которое казанские воеводы могли бы выделить для проживания новокрещенского населения — это как раз значительно удаленные от татарских слобод и одновременно непосредственно примыкавшие к району проживания русских подгородные Мокрые улицы с храмом Ильи Пророка.

Косвенно это предположение (впервые высказанное С.П. Саначиным) подтверждает и история Ильинской церкви, издревле слывшей местом моления чувашей и черемисов, «вотчиной» которых была соседняя Лесная площадь. Кстати, вполне очевидно, что деревянная церковь Ильи Пророка в Мокрой слободе появилась не позднее середины XVII века, в противном случае откуда бы в описании 1675 года явились Ильинская башня и
Ильинские ворота?! Как следует из «Казанской истории» Николая Кирилловича Баженова, после майского пожара 1749 года Ильинский храм был воспроизведен уже в камне, но имени его создателя история не сохранила.

Едва появившись на свет, каменный храм Ильи Пророка тут же приобрел славу одного из красивейших в Казани — его чуть вытянутый грациозный силуэт особенно хорошо просматривался со стороны Волги. При этом Ильинский приход во все времена продолжал оставаться одним из беднейших в городе и содержался исключительно за счет пожертвований местного купечества. Известно, что каменный храм горел дважды — в 1815-м и 1859 годах, после последнего пожара он был отреставрирован на средства купца Василия Никитина. Для обновления стенописи был приглашен проживавший в Мокрой слободе Иван Курицын, который не только «отделал стены зеленою краскою под мрамор», но и написал на западной стене храма три картины — «Вознесение пророка Илии на небо», «Принесение жертвы на Кармиле» и «Исцеление сына сунамитянки». Думаю, едва ли можно было отнести те картины к шедеврам искусства, поскольку, по свидетельству Евфимия Малова, И.А. Курицын был не художником, а маляром — так что можно себе представить, что он там намалевал. Да и иконы в иконостасах — пророка Илии Фесвитянина, Толгская Божией Матери, Николая Угодника и Казанских чудотворцев Гурия, Варсонофия и Германа (последняя особенно почиталась марийцами и чувашами) были, по его же определению, «весьма бедной, неискусной работы». Впрочем, местных все здесь устраивало и даже вполне соответствовало их вкусам — они были слишком далеки от того, чтобы разбираться в подобных эстетических тонко­стях. Поскольку мемуаров они не писали, некому оказалось рассказать и о последних днях храма — известно только, что снесли его не то в ноябре, не то в декабре 1931 года.