Ябанджи среди чужих: сейчас, хәзер или şimdi?

Звездный парк

Стамбул в апреле этого года погодой удивляет. По ночам немного холодновато, а днем вроде бы и температура весенняя, но солнце светит так, что начинаешь медленно снимать с себя слой за слоем. Это явно не туристическая поездка, да и ходить куда-то, когда у тебя куча работы по подготовке материалов, не хочется. Начинаешь понимать людей, которые не выезжают из района либо отправляются куда-то по большой надобности. Вот вроде Бешикташ — он же рядом с водой, Долмабахче, где, видимо, когда-то появится табличка «Здесь сидел Мединский», а тянет идти максимум в парк. Их тут поблизости два. Парк Демократии, где все лужайки облюбованы семьями и студентами, приходящими на пикники. Сверху проходит канатная дорога Мачка.

И парк «Йылдыз», некогда часть одноименного дворца, так что раньше здесь гуляли только члены семьи султана, к примеру Селима III в начале XIX века. По сути, это дендрарий, с цветами, деревьями, растениями со всего мира. В парочке исторических павильонов можно выпить чаю — по обычной цене в несколько лир.

Мы же aynısı, мы одно и то же

Мы ходим по «Йылдыз» с Айзатом Мингазовым — «Реальное время» делало с ним интервью в серии, посвященной родному языку. У Мингазова трое братьев и сестер, он после школы уехал учиться в Стамбул, изучать историю искусств в Университете изящных искусств имени Мимара Синана и, разумеется, каллиграфию. После нашего интервью он несколько месяцев жил в Набережных Челнах, где организовал выставку qot. Ее предлагали показать в Казани, но автор решил, что работа должна быть выполнена и показана в цельном виде только в автограде.

А потом он поехал в Турцию, в которой, по сути, не был по большому счету около двух лет — а ведь надо еще обучение заканчивать. Словом, Айзат не турецкий татарин в чистом смысле этого слова, он, в отличие от многих, в Татарстане родился, его знает, для него это не просто точка на карте (а вчера меня спрашивали, насколько далеко Бавлы от Альметьевска — для кого-то это практически Нарния).

В общей сложности он тут уже около пяти лет, так что старшее поколение Мингазовых, говорит, начинает ругаться, когда Айзат незаметно начинает вставлять турецкие слова. Местные говорят: ну татары и турки — это же aynısı, одно и то же. С этим хочется спорить, но когда человек заменяет, не как у нас, татарские слова на русские, а на турецкие, это с ходу и не услышишь. Мозг ведь автоматически достраивает фразу, так что, как разница, «сейчас», хәзер или şimdi. Но в последних двух случаях речь идет о родственных языках. Что уж там говорить, если в Турции можно сказать «укыды», а не «okudu», и тебя в принципе поймут. Переспросят, произнесут все фонемы иначе, но поймут.

Утром стулья, вечером деньги

Мне нужна симка, так что мы идем на торговую улицу покупать ее аж за 1 200 рублей. За это полагается, в частности, 20 гигабайт интернета, так что здесь опять приучаешься отключаться от Сети, когда не нужно, — все кажется, что лимиты закончатся в нужный момент. С интернетом в целом немножко беда, когда тебе его дают в апартаментах или отеле — явно в один старенький роутер «лезет» куча пользователей.

Документы на симку заполняют, кажется, вечность. Потом «забывают» выдать чек. Мол, не положено у нас так. Приходится возвращаться спустя час после записи интервью, звонить в этом же офисе в кол-центр, говорить девичью фамилию матери («Биккинина» — а откуда вы ее до этого знали и правильно ли вы ее напишете?). Стоим, ждем. Айзат учит, что здесь вообще отдавать деньги нужно в самую-самую последнюю очередь.

А есть учебники, как жить в России? Пока готовился к поездке в Турцию, читал материалы, сколько жители разных стран тратят денег и на что — жилье, связь, налоги, транспорт, больница, банки. Словом, о чем не прочтешь — не хочется с ходу ехать жить. Наверное, многое со стороны на бытовом уровне в России кажется диким — ну вот как объяснить, что у нас горячая вода пропадает на месяц? Или что тепло сначала отключат, потому что на улице лето, но потом лето становится холодным, как сейчас.

В офис заходят две девушки в легинсах (в них, кажется, ходит половина молодого населения) и на английском с акцентом заявляют, что у них сломался телефон. Не сломан, а «заговорен», то есть срок нахождения в стране у вас истек, теперь надо разлочивать. Это туристы из арабских стран, приезжают за условной свободой отдыхать так, как хочется.

Ускюдар, Бешикташ, туган як

Это же Бешикташ, а я вот ябанджи в Бешикташе, построенном на месте византийского Диплокиониона. Здесь не слышно азанов, а все больше музыки и звона ложечек о тарелки с баклавой. Вечером, кажется, миллиард человек стоит на остановке и ждет автобуса, который едет как будто на другой конец света — а это все еще Стамбул.

Но можно сесть на паром — и через 10 минут ты уже в азиатской части, Ускюдаре, где жизнь тихая, мечети занимают доминирующее место в ландшафте. Название якобы намекает на скутумы, ростовые щиты римских воинов-скутаров. Здесь живет турецкий рэпер Ceza (Джеза), который ушел в музыку из электриков.

Когда мы зимой играли здесь концерт в кафе напротив кладбища (они просто тут настолько большие, что напоминают жилые районы), парень, который пытался нам с Оскаром Юнусовым из группы Gauga помочь с настройкой пульта, гордо заявил, что написал Джезе биты. А потом начал показывать его ролики с миллионами просмотров. И вот такой человек — местная знаменитость. Вот это и есть настоящая малая родина. Будут ли когда-то в Казани музыканты говорить, что их стиль сформировали многоэтажки в Азино?