Евгений Михайлов: «Второй концерт Рахманинов посвятил своему врачу»
Профессор Казанской консерватории — о гениях и их «коммерческих проектах», экзотических гастролях и новаторстве Скрябина
Большой концертный зал им. Сайдашева начал новую серию концертов — «Времена года». Циклы произведений с таким названием есть у многих композиторов, однако начать в Казани решили с музыки Петра Чайковского. Потом последует Астор Пьяццолла, 100-летие которого отпраздновали в этом году. Гвоздем программы первого концерта стало выступление заслуженного артиста России, преподавателя Казанской консерватории Евгения Михайлова. Он взял на себя не только роль одного из исполнителей в концерте, но и роль ведущего программы. «Реальному времени» известный пианист рассказал о своем знакомстве с внучкой Александра Скрябина и как, по свидетельствам очевидцев, Арам Хачатурян написал знаменитый «Танец с саблями».
Концерт для фортепиано с «песком»
— Евгений, музыкой Чайковского сегодня публику не удивишь, ее знают и любят многие, не уставая слушать. Что за новый подход к подаче его произведений вы нашли в своем концерте?
— Мы поступили «по-скрябински», если можно так сказать. Я объясню почему: Скрябин — один из первых композиторов-революционеров, который хотел, чтобы все искусства были соединены воедино. Помните о его «Мистерии», которая должна была стать воплощением синестезии искусств: в ней на публику должны были воздействовать цвета, свет, запахи, танец, живопись, слово и музыка. Эта идея отчасти была им воплощена в жизнь в «Прометее», где отдельно композитор прописал партию света. В нашем же концерте мы тоже попытались объединить музыку, художественное слово и поэзию. Отдельно выделили и «партию» песочной анимации от Ляли Явкиной. Так что новаторство Скрябина, пусть хотя бы в некоторой степени, мы применили и в своем концерте.
— В то же время вы в одном из интервью назвали Скрябина «табуированным» композитором для региональных филармоний. Почему?
— Возможно, я сказал несколько заостренно, полемически, потому что есть ряд филармоний, которые любят и включают в свои программы произведения Александра Скрябина. Но, к сожалению, в большинстве случаев это редко звучащее имя.
В нашем концерте мы попытались объединить музыку, художественное слово и поэзию. Отдельно выделили и «партию» песочной анимации от Ляли Явкиной.
Даешь «праздник Скрябина» в Казани
— Кому, как не вам, знать все о Скрябине — в 1995 году вы стали лауреатом первой премии I Международного конкурса пианистов им. А. Скрябина в Нижнем Новгороде, а позже записали цикл всех сонат композитора. В Казани Скрябин тоже ведь нечасто звучит. Однако, возможно, это будет исправлено в будущем году, когда мы отметим 150-летие композитора?
— Да, это прекрасный повод вспомнить его творчество. В Москве, кстати, он будет звучать довольно интенсивно. По меньшей мере три знаменитых пианиста будут играть всего фортепианного Скрябина, концерты стартовали уже сейчас. Будут звучать и его симфонические произведения. Оговорюсь, что много Скрябина быть не может — не такое уж большое количество произведений он написал, к сожалению. В Казани в консерватории он тоже прозвучит — все 10 сонат, миниатюры. Будем играть и я, и наши студенты, и педагоги. Такой «праздник Скрябина» мы сделаем. Кроме того, я очень надеюсь, что от лица опять же консерватории в следующем сезоне прозвучит и его симфоническая музыка. Ну и наш Государственный симфонический оркестр РТ, думаю, тоже откликнется на эту дату.
— При этом ваши недавние гастроли в Бразилии показали, насколько высоко ценит Скрябина зарубежный слушатель?
— Бразилия — это просто самый свежий пример, я в сентябре там был. Но и в других странах, даже таких экзотических, как Перу, Уругвае или Аргентине я всегда старался включать в программу своего любимого композитора, и везде была схожая реакция — очень благожелательно воспринимали.
Много Скрябина быть не может — не такое уж большое количество произведений он написал, к сожалению. В Казани в консерватории он тоже прозвучит — все 10 сонат, миниатюры. Будем играть и я, и наши студенты, и педагоги.
Ждать ли внучку Скрябина
— Скрябин действительно сложный для восприятия…
— Он разный. Есть стилистически большая разница между ранним и поздним Скрябиным. Если избирательно составить программу и с большой любовью ее исполнить, в эту музыку влюбится любая публика.
— Это как с поздним периодом Стравинского, после его «пересечения» с Чайковским — оркестровки «Спящей красавицы» — как будто совсем другой человек, на мой взгляд. Расскажите о вашем знакомстве с Роксаной Коган, внучкой Скрябина?
— Это было очень давно, еще на конкурсе в 1995 году в Нижнем Новгороде, но мы, правда, и по сей день поддерживаем дружеские отношения. Тогда там было такое «теневое» жюри, состоящее из родственников Скрябина, к которому прислушивалось и профессиональное. Внешне Роксана очень похожа и на деда, и на отца, знаменитого пианиста Владимира Софроницкого. Она очень тонко чувствующий музыку человек, несмотря на то, что не музыкант по образованию.
— На юбилей в Россию она не планирует приехать из США?
— Неизвестно, что будет с границами, да и Роксана Коган сейчас находится в преклонном возрасте. К сожалению, насколько я знаю, она не приедет.
Когда не стоит «вживаться в образ»
— На прошедшем в БКЗ концерте вы играли со своими студентами, а еще на себя вы взяли и ведение концерта, то самое художественное слово, помимо исполнения двух пьес из цикла. Кто эти пианисты, почему вы остановили выбор на них?
— Не побоюсь сказать, что это не просто наши лучшие студенты, но и одних из лучших юных пианистов Казани, которые ведут концертную жизнь по всей России — Тагир Камальтдинов и Ван Юйцянь. Публика их знает и помнит по уже прошедшим выступлениям.
— О студентах — вы учите их вживаться в того композитора, которого они на данный момент исполняют, изучать биографию, не только произведения. Как вы сами входите в образ Чайковского, например?
— Для меня фигура Чайковского стоит, безусловно, особняком в русской музыке. Это та личность, которую постичь невозможно, как любого гениального композитора, художника или поэта. Напротив, нам всем было бы интересно взглянуть со стороны на личность и творчество Петра Ильича, на то, что формировало его настроение и мировоззрение, человеческий облик. Он, как никто другой, запечатлел особую, тонкую и хрупкую лирику русской души. Нам кажется, что эта программа — «Времена года» — приоткрывает завесу тайны над тем, как это происходило. Так что было бы правильнее взглянуть на композитора со стороны, а не пытаться вжиться в его личность.
Это не просто наши лучшие студенты, но и одних из лучших юных пианистов Казани, которые ведут концертную жизнь по всей России — Тагир Камальтдинов и Ван Юйцянь.
Как Хачатуряна в Перми заперли
— Как известно, «Времена года» были, как сейчас говорят, коммерческим проектом для композитора, Он каждый месяц писал по пьесе для журнала — и издателю рейтинг поднять, и себе на хлеб заработать.
— Это совершенно не имеет никакого значения — по заказу или от души писалась музыка. Вспомним Скрябина — он был в диких долгах и писал пять последних сонат еще быстрее, чуть ли не за 2 месяца. Но это ни коим образом не сказалось на гениальности сочинений.
— Думаю, это тот самый момент, когда коммерческие интересы и потребности творчества чудесным образом сочетаются. Примеров тому немало — «Реквием» Вольфганга Моцарта. Или вот курьезный случай с Джоаккино Россини, которого по приказу директора заперли в театре в день премьеры, чтобы он, наконец, написал увертюру к «Сороке-воровке». Партитуру он выкидывал по листку в окно, иначе бы охрана выкинула его самого…
— А далеко ходить не надо. Будучи на гастролях в Перми, коллеги рассказали мне случай с Арамом Хачатуряном, произошедшем здесь же, в этом городе. Он никак не мог дописать своего «Спартака». Так друзья заперли его в гостинице. Можно только представить, в какой ярости он метался по номеру и громил мебель. Так он написал свой знаменитый «Танец с саблями». Но я с большим сожалением думаю о тонкой и ранимой душе Сергея Рахманинова. Из-за своих тяжелых депрессий он написал досадно мало, а мы лишились огромного количества прекрасных сочинений, которые так и не вышли из-под его пера… Чем бы ни были спровоцированы сочинения наших гениев, все они — замечательные образцы творчества. Кстати, тот же самый второй концерт Рахманинова, замечательный и всеми любимый, тоже был написан после глубочайшей депрессии. Композитор посвятил его своему лечащему врачу.
Я надеюсь, что постепенно и у нас в консерватории вновь появятся крупные международные фортепианные проекты, поддерживаемые государством и бизнесом. Ждем лучших времен…
«Даже личные контакты должны оплачиваться»
— Расскажите о судьбе фортепианных фестивалей. В нулевых в Казани были и «Осенние встречи» и «Исполнительство и импровизация». Что с ними стало сегодня?
— Это были некоммерческие фестивали. Тогда у нас была очень интенсивная жизнь. Было проще, потому что во многом все держалось на личных контактах. А сегодня даже они должны оплачиваться, так что теперь, когда мы заводим разговоры об организации постоянного фортепианного конкурса или фестиваля в Казани, все упирается в финансирование. У ГСО, например, есть такие возможности — они устраивают фестивали «Белая сирень», Concordia. Я надеюсь, что постепенно и у нас в консерватории вновь появятся крупные международные фортепианные проекты, поддерживаемые государством и бизнесом. Ждем лучших времен… Да, интересных, значительных фортепианных фестивалей, приходится констатировать, нет сегодня. По идее этим должна была бы заняться филармония — очень надеюсь, что с приходом туда на должность руководителя отдела по работе со зрителем Светланы Черных все и изменится.