Новый режим талибов* в Афганистане: разные методы, та же политическая цель
Президент России Владимир Путин и глава Евросовета Шарль Мишель накануне обсудили ситуацию в Афганистане. Разговор зашел о том, как важно поддержать в этой стране гражданский мир и не допустить насилия, сообщил Кремль. Доцент кафедры права, экономики и управления из Утрехтского университета Нильс Терпстра в своей статье для международного издания The Conversation рассуждает о смене политики талибов* и о том, что сейчас новые власти Афганистана, похоже, лучше способны управлять своими отношениями с Западом, Россией и соседями — Пакистаном, Ираном, Узбекистаном, Туркменистаном и Китаем. «Реальное время» предлагает ознакомиться с переводом публикации.
«Политические методы талибов* стали более прагматичными»
На пресс-конференциях, последовавших за захватом Афганистана талибами*, эта группировка изменила имидж. Его представители попытались дистанцировать этот «Талибан»* от наследия жестокой силы и жестокого угнетения женщин и этнических меньшинств, которые характеризовали их режим 1990-х годов, вместо этого подчеркивая свою озабоченность безопасностью всех афганцев.
В какой-то момент было трудно оценить, стоит ли принимать этот новый образ за чистую монету. Я утверждаю, что идеология талибов существенно не изменилась, но изменились некоторые аспекты более широкой политической и социальной среды. Их конечная политическая цель — создание своей версии «исламского правительства» — остается, но политические методы, которые они планируют использовать для ее достижения, стали более прагматичными.
Это второй раз, когда «Талибан» подвергается испытанию на предмет управления большей частью территории страны. Успешный военный захват страны — это, конечно, не то же самое, что управлять ею. Это было ясно уже в 1990-е годы. В то время принуждение сильно поддерживало правление талибов, поскольку их радикальные толкования религиозных постулатов не вызывали особого одобрения со стороны широких слоев населения. Основные услуги, такие как здравоохранение, образование и раздача продуктов питания, были ограничены.
За последние два десятилетия талибы работали над укреплением своей легитимности, в частности, представляя себя жизнеспособной политической альтернативой правительству Кабула. Это также включало предоставление разрешения споров — создание параллельной судебной системы было приоритетом повстанческого движения «Талибан». В контролируемых ими районах они не позволяли людям посещать государственные суды и направляли их к своим судьям «Талибана». Это дало группе некоторый авторитет.
Но теперь, когда «Талибан» полностью контролирует государственный аппарат, им придется доказать, что они способны также предоставлять основные общественные услуги. Они должны обеспечивать образование и здравоохранение, а также просто электричество и воду для населения. Государственные службы в настоящее время сильно зависят от программ иностранной гуманитарной помощи, поэтому существует непосредственная проблема, даже с точки зрения того, как за все платить.
Частично их решение, похоже, состоит во включении элементов существующей государственной службы в их управление. Большинству служащих государственного сектора было предложено вернуться к своим обязанностям после поглощения.
За последние десятилетия ожидания афганского населения изменились. Недавнее исследование показывает, как именно женщины, независимо от их политической позиции и уровня консерватизма, жаждут большей свободы передвижения, образования для своих детей (а иногда и самих себя) и большей роли в своих семьях и более широких социальных кругах. Даже в условиях репрессий ожидания от гражданского населения будут более высокими, чем в 1990-е годы.
«Дипломатия» талибов
В 1990-е годы «Талибан» был менее способен и, возможно, менее заинтересован в установлении более широких международных отношений или участии в дипломатии с другими странами. Только три страны признали Исламский Эмират Афганистан с 1996 по 2001 год — Пакистан, Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты. На международном уровне это было, по сути, государство-изгой.
На этот раз талибы, похоже, лучше способны управлять своими отношениями с Западом, Россией и соседями, такими как Пакистан, Иран, Узбекистан, Туркменистан и Китай, у каждого из которых есть свои планы. Чтобы повысить свои шансы на международное признание и обеспечить различные виды иностранной материальной и моральной поддержки, новому режиму «Талибана» придется проявить хотя бы некоторую сдержанность.
Но публичные заявления о сдерживании агрессивных мер не являются гарантией того, что на самом деле испытает население на местах. Политический прагматизм, который демонстрирует центральное руководство талибов, это не то же самое, что умеренность. Даже если центральное руководство готово проявить некоторую сдержанность, остается вопрос, можно ли то же самое сказать о представителях «Талибана» по всей стране. Локальные различия в подходе группы, вероятно, сохранятся.
Идеология «Талибана» не изменилась, как и их конечная политическая цель — создание своей версии «исламского правительства». Однако «Талибан» после 2001 года показал себя прагматичным и открытым для влияния внешних игроков. Несколько стратегических стимулов, таких как условная иностранная помощь и инвестиции, могут побудить «Талибан» проявить некоторую сдержанность, по крайней мере в своих общественных взглядах. Однако их нынешний политический прагматизм не следует путать с идеологической умеренностью.
*Талибы — боевики запрещенного в России террористического движения «Талибан».