«Мы фиксируем появление вокруг Москвы гетто с большим количеством самоселов»

«В России принято считать нормальным, когда человек работает на нескольких работах»

— Сколько времени люди реально тратят на работу, семью, отдых и увлечения в городах? Есть ощущение, что время работы постепенно увеличивается, в том числе по причине постоянной доступности работника через смартфоны и интернет.

— Мы одновременно живем в разных временных режимах. В любом российском городе мы можем найти людей, которые живут в режиме модерна с четким разделением времени на рабочее и нерабочее. И там же мы можем находить таких техномадов, современных технологичных цифровых «кочевников», которые живут в сложных потоках времени и пространства, у которых не очень понятно, где рабочее место, а где дом. Не очень понятно, когда они работают. Еще более сложно вычислить момент, когда человек непосредственно работает, а не занимается другими вещами. С этой проблемой работает движение Slow communication movement, которое выступает за введение «медленного дня», когда мы отказываемся от всех наших новомодных гаджетов и общаемся вживую или, в крайнем случае, кино смотрим, но ни в коем случае не заходим в интернет.

Есть еще некоторая российская специфика, связанная с тем, что у нас считается нормальным явлением, когда человек работает на нескольких работах. Это можно увидеть в любой специальности: у бюджетников, у небюджетников, у людей из академии. Просто потому что жить на одну зарплату в российских городах достаточно затруднительно. Например, когда мы изучали рынок труда в Мытищах, то узнали одну очень удивительную историю. Полицейский, получая достаточно скромную мытищинскую зарплату, по выходным работал еще кассиром в гипермаркете.

К сведению, ставка преподавателя в Москве составляет одну вторую от ставки кассира в магазине. Так что в академической среде тоже много работ, контрактов. На 20 тысяч как-то не разгуляешься, нужно еще как-то зарабатывать. При этом у ректора вуза зарплата может составлять 3 млн в год. У нас в стране есть большие проблемы, связанные со справедливостью распределения.

В любом российском городе мы можем найти людей, которые живут в режиме модерна с четким разделением времени на рабочее и нерабочее. И там же мы можем находить таких техномадов, современных технологичных цифровых «кочевников», которые живут в сложных потоках времени и пространства, у которых не очень понятно, где рабочее место, а где дом. Не очень понятно, когда они работают

«Из работы по обустройству городов исключены дисциплины, связанные с человеческим комфортом и восприятием»

— Какова же естественная гармоничная среда для жизни человека? Деревня, где природа, немного людей, близкое общение? Город — это неестественная среда?

— Как это неестественная? Мы тут все живем в городах, значит, эта среда как-то сложилась естественным образом. Не было же какого-то суперзлодея, который решил поиздеваться над человечеством и согнал всех в города.

Другое дело, что материальная культура развивается быстрее, чем наша биология успевает адаптироваться к новым условиям. Пока что мы устроены так, что нам комфортно воспринимать меньшее количество информации, раздражителей, чем есть сейчас в городах, но мы постепенно к этому адаптируемся. Сейчас можно сказать, что негородская среда более благоприятна для человека. Действительно там происходит просто меньше событий, там нужно меньше обращать свое внимание на что-либо, там меньше непонятных вещей, с которыми нужно взаимодействовать. Город — это огромное пространство неопределенных неизвестных процессов. И мы, соответственно, вынуждены оцифровывать невероятное количество вещей, которые для нас, оказывается, жизненно важны. Если мы их не будем учитывать, то мы не поедим, не поспим, умрем.

— Что нужно сделать, чтобы уменьшить уровень стресса у россиян?

— Нужно более внимательно работать с городским дизайном. Тут работа для главного художника города и главного архитектора, работа проектных бюро. Они должны связываться с когнитивными психологами, которые анализируют, изучают человеческие реакции, от чего нам плохо и грустно, а от чего хорошо. На данный момент, к сожалению, из работы по строительству и обустройству городов исключены дисциплины, связанные с человеческим комфортом и восприятием. О человеческом восприятии не говорится в документах министерства строительства, в программах «Комфортная городская среда». Казалось бы, если мы говорим о комфортной городской среде, то мы должны оперировать субъективным чувством комфорта человека. Реально этого не происходит, и дальше во многом происходит такой бессознательный процесс. Иногда что-то получается, а иногда нет. Если у нас вдруг появляется какая-то площадь, которая людям нравится, то это либо попался очень умный архитектор, тонко чувствующий категорию комфорта, либо у него были какие-то консультанты-психологи в команде.

Принято часто говорить об эпидемии депрессии. Депрессия в качестве причины смерти постепенно выходит на первое место в мире. Странно, что мы работаем с другими причинами смертности, типа рака и сердечно-сосудистых заболеваний, но не работаем с главной. Для решения этого вопроса появляются технические средства. Если раньше параметрическая архитектура была очень сложно воспроизводима, то сегодня уже есть сравнительно недорогие технологии для ее реализации. Прелесть природных ландшафтов, природных объектов в том, что они неравномерны, что они произвольной формы. Даже одно дерево достаточно сложное, это переплетение неиндустриальных извилистых форм. Еще сто лет назад копирование реальной формы одного дерева было бы невероятной работой коллектива гениальных столяров за огромные деньги для какого-нибудь миллионера. Сейчас мы можем с помощью программ параметрической архитектуры создать дерево, а дальше напечатать его на 3D-принтере, и это будет достаточно дешево.

Дальше мы можем работать с этими природными принципами формирования объектов в городской среде. То есть могут быть, например, параметрические скамейки или остановки. Они уже будут вызывать у нас больше позитивных чувств, чем прямоугольные коробки.

Нужно более внимательно работать с городским дизайном. Тут работа для главного художника города и главного архитектора, работа проектных бюро. Они должны связываться с когнитивными психологами, которые анализируют, изучают человеческие реакции, от чего нам плохо и грустно, а от чего хорошо

«Мегаполисы будут умирать»

— В Советском Союзе города зачастую росли и строились вокруг заводов. Как вы считаете, вокруг чего должен строиться город для комфортной жизни людей? И на каких принципах он должен строиться?

— Заводы — это относительно недавнее приобретение городов, они стали играть важную роль в городе около 150 лет назад. До этого важнейшим драйвером городского развития был обмен. То есть город — это место, где разные люди встречаются и чем-то обмениваются. Вот эта функция сохраняется, в отличие от заводской, которая потихонечку отмирает. Вокруг обмена мы будем строить наши комфортные города будущего. Другой вопрос, что постепенно для обмена уже не нужно находиться вместе в одном городе. Не требуется большая концентрация людей, не требуется их пространственная близость, поэтому в будущем мегаполисы будут умирать.

Есть такой фантазийный сценарий «Проект Венера» дизайнера Жака Фреско, который утверждает, что у нас уже есть весь технологический комплекс, позволяющий убрать все города и равномерно распределиться по планете в таких прекрасных зеленых жилых единицах с самовозводящимися домами, при этом не занимаясь в классическом виде торговлей или производством. А все материальные объекты будут строиться строительными роботами и 3D-принтерами и доставляться по месту надобности по первому зову. Людям останется только развивать культуру, писать книги, петь песни, проводить научные исследования. И они ни в коей мере не будут вредить природе.

Единственное, что мешает реализации этого проекта — это государства и транснациональные корпорации. Отменим государства и корпорации, и будет хорошо, будем жить в нормальной природе в тех концентрациях людей на единицу площади, в которых нам комфортно, в которых мы зародились и которые не вызывают в нас море стресса. Понятно, что это некоторая фантазия, но она очень красиво упаковывает разворачивающиеся тренды. Действительно, города становятся все менее привлекательными, развивается дауншифтинг, но пока что не в такой степени, чтобы говорить о скорой смерти больших городов.

Сейчас серьезно развивается конструктивная критика мегаполиса. В начале XX века доминировала обреченная критика городов, что у нас нет выбора, что мы живем в этом ужасном городе, что много зла творится в нем. Еще говорили: «До чего человечество себя довело». А сейчас мы говорим о том, что у города есть такие-то недостатки и ничто не мешает пойти заниматься тем-то и тем-то с большим уровнем комфорта и чувством самореализации. Развитие локальной культуры, развитие локальных продуктов, фермерства, удаленной работы, мейкерства.

Сильный удар по мегаполисам наносит удешевление средств производства. То есть если раньше для того, чтобы собрать компьютер, требовались какие-то невероятные мощности, то сейчас мы уже можем поставить эксперимент и получить вполне себе работающий компьютер, напечатав его на 3D-принтере, который и сам не так уж дорого стоит. И зачем нам жить в городе, работать на этих заводах? Дальше удешевляются столярные, слесарные станки, и постепенно у нас будет все меньше и меньше причин, почему надо жить в мегаполисе. Все, что мы можем достать в мегаполисе, мы можем достать и в малом городе, в селе, в Антарктике, где угодно с помощью так называемого «Производства 2.0».

Есть такой фантазийный сценарий «Проект Венера» дизайнера Жака Фреско, который утверждает, что у нас уже есть весь технологический комплекс, позволяющий убрать все города и равномерно распределиться по планете в таких прекрасных зеленых жилых единицах с самовозводящимися домами, при этом не занимаясь в классическом виде торговлей или производством

«Мы фиксируем появление вокруг Москвы фактических гетто с бедствующими ТСЖ»

— Что делать с теми большими, хаотично растущими городами в России, которые уже построены и создают проблемы миллионам людей?

— На самом деле это вопрос управления миграционными потоками на уровне страны. Действительно, у нас сейчас есть некоторая проблема, что люди движутся за концентрацией денег. А у концентрации денег есть несколько уровней: малые города, средние города, мегаполисы, Москва. Народ идет по этой лестнице вслед за деньгами. Это тесно связано с налоговой политикой. И даже небольшое изменение в налоговой политике, направленное на сохранение большего количества денег в муниципалитетах, приведет к серьезным изменениям в миграции людей. У людей появится возможность подключаться к каким-то экономическим процессам у себя на малой родине. Зачем ехать в Москву, если в твоем городе вращается достаточное количество денег, чтобы обеспечить занятость горожан? Такая тактическая история.

И есть большой стратегический вопрос. Допустим, люди начали уезжать из мегаполисов… И вот вокруг Москвы возникает огромное количество пустых страшных домов, в которые никто не хочет ехать. Сложная история, которая потребует серьезного локального регулирования, потому что плохо заселенные дома — это отличный материал для геттоизации. Уже сейчас мы фиксируем появление вокруг Москвы фактических гетто с большим количеством самоселов, с бедствующими ТСЖ, потому что людей, которые платят управляющей компании, всего 20 человек в доме, рассчитанном на 1000. Понятно, что экономика этого дома рассчитана на то, что управляющей компании будут платить 1000 человек и она может поддерживать эти дома, делать текущий ремонт. Если этого не происходит, то рушится экономика дома, вслед за этим начинает обрушиваться дом.

Дальше получается такой детройтский сценарий, который просто не решается, потому что людей надо переселять, находить какие-то сообщества, в которые человек хочет войти, отдав свою квартиру. Дальше тоже проблема — это жилье стремительно дешевеет. Соответственно, на рынке человек не может совершить обмен своего жилья на что-то пристойное. И нужна какая-то госпрограмма или программа Всемирного банка, то есть нужна большая работа, чтобы справится с этим.

— Вы упомянули Детройт. Горожане по-прежнему массово выезжают оттуда?

— Сейчас уже начали понемногу возвращаться. Но Детройт всегда был примером того, как город может в течении полувека взлететь, стать суперуспешным, а потом оказаться полностью заброшенным, потому что производства из него ушли и людям стало негде работать. По этой причине люди стали уезжать из Детройта. Там было катастрофическое, обвальное сокращение населения, так что жутковато стало там жить.