Айрат Ситдиков: «По нашим данным, до 50% населения Болгара погибло от чумы»

Современная археология схожа с криминалистикой

— Что такое археологическая школа, и для чего вы ее проводите?

— Это уникальный образовательный проект, который готовят вместе специалисты Института археологии Академии наук РТ, музея-заповедника «Болгар» и КФУ, то есть сразу нескольких организаций. А значит, в проекте соединяются разные направления, ставятся разные задачи, создается площадка для более продуктивного и плотного научного общения. Уникальным аспектом является и то, что здесь реализуется не только теоретический образовательный процесс, здесь включена экспериментальная реконструкция древних технологий.

— Что вы понимаете под реконструкцией в данном случае?

— У нас в проекте молодые специалисты занимаются изучением древних технологий по изготовлению керамики, железа, стекла. Но не только в теории их исследования или определения археологических артефактов, но также они производят из современных материалов эти вещи по технологиям, применявшимся в древности.

— То есть молодые археологи обучаются ремеслу?

— Не столько ремеслу, сколько изучению технологий производства ремесленных изделий и их специфики в прошлом. Реконструктор-исследователь погружается в атмосферу производства изделий средневековыми мастерами, этот процесс под руководством наставников сопровождается анализом проблем, которые могли быть при этом производстве, с чем эти трудности могли быть связаны. Таким образом, молодой ученый вооружается новыми научными знаниями. Ведь у каждого предмета есть свое информационное пространство. И чем больше мы применяем методов, тем больше оно увеличивается. Это очень похоже на криминалистику, только историческую. Чем лучше подготовлен криминалист, тем он больше знает о преступнике. Здесь тоже самое — подготовленный реконструктор раскрывает нам историю событий того времени. Мы уже видим не сам предмет, а откуда поступало сырье, а значит, торговые связи. Исходя из торговых связей проявляются другие вопросы о социально-экономической жизни общества тех времен. И это уже позволяет выйти на вопрос о социуме, его структуре и взаимоотношениях внутри него. Исследуем вроде отдельный предмет, а выходим на более широкие исторические знания.

— Вы говорите про молодых ученых, школа собирает только молодое научное поколение?

— Нет, и это еще одно своеобразие нашей школы. Если на традиционных конференциях мы видим, что в основном маститые учение общаются в своем кругу, то у нас тут происходит обмен знаниями с молодыми специалистами, их обучение навыкам в прямом общении. Молодые специалисты работают с ведущими учеными. Здесь и передача знаний, и просто общение. Для молодых ученых очень важно в начале пути завести эти прочные связи, они очень помогают в дальнейшем. Мы даем такую возможность.

У каждого предмета есть свое информационное пространство. Это очень похоже на криминалистику, только историческую. Чем лучше подготовлен криминалист, тем он больше знает о преступнике. Здесь тоже самое — подготовленный реконструктор раскрывает нам историю событий того времени.

— Аналогов вашей школе в мире нет?

— Аналогичных подобных комплексных проектов мне неизвестно. Это уникальная образовательная площадка. Есть в мире отдельно образовательные школы и отдельно места с историческими реконструкциями. Но проектов, реализуемых в сочетании научной экспериментальной реконструкции и образовательного процесса, в сфере археологических изысканий нет. Идея, подготовленная сотрудниками Института археологии АН РТ и КФУ, была представлена на заседании экспертного совета фонда «Возрождение» и одобрена в ходе обсуждения. Она получила поддержку всех участников заседания совета, включая Минтимера Шаймиева. В последующем проект был представлен Рустаму Минниханову, и он тоже его поддержал. Концепция школы сегодня прочно связана и с задачей презентации Болгара — мы, по сути, организовали процесс представления Болгара широкой научной общественности. Тем самым формируются специалисты, знания которых о Болгаре в последующем будут фактором влияния на научное сообщество и в мире. Тот, кто побывал в Болгаре, уже становится сопричастным: они транслируют свои знания о нем. Маститые ученые начинают упоминать его в своих лекциях, молодые пишут свои работы. Таким образом, мы также создаем условия для межгосударственных проектов и творческих групп по изучению Болгара. Болгар уже стал достоянием мирового наследия, теперь его нужно сделать известным и доступным для более широкого круга людей.

— То есть популярным?

— Да, и популярным для мирового сообщества. Школа — одна из форм реализации этой задачи. Кстати, еще один интересный момент: сама школа проходит в здании старой школы XIX века, такой вот каламбур. То есть старенькая сельская школа выросла в международную за сто лет. И мы смогли восстановить ее функции — это еще одна из задач по возрождению Болгара.

Мы также создаем условия для межгосударственных проектов и творческих групп по изучению Болгара. Болгар уже стал достоянием мирового наследия, теперь его нужно сделать известным и доступным для более широкого круга людей.

— О чем будете говорить с учеными в этом году, какова программа?

— У нас две недели для обсуждения целого пласта вопросов. Все темы междисциплинарные, только на стыке наук возникают новые знания, так как специалисты смотрят на одни и те же проблемы под разным углом. Мы это учли. Всего в этом году реализуем 8 направлений: по археобиологии, геоинформационным системам, палеоантропологии. Очень интересное направление по трасологическому изучению древних орудий, по которому испанские коллеги будут читать лекции. Много интересного по истории стекла, керамики и так далее. Все это будет показываться на примерах.

— Зарубежных?

— Наши тоже есть. В этом плане российская археология по своим методическим разработкам соответствует лучшим мировым образцам. По этой причине мы можем проводить школу у нас, они (иностранные коллеги — прим. ред.) понимают, что в России есть чему учиться в области археологических знаний.

Специальности «археология» в вузах России нет, наши археологи — доученные историки

— Школа проходит уже второй год. Что стало самым главным результатом в прошлом году?

— Самые главный результат — это то, что у нас сформировалась рабочая группа в современной форме. Наши участники уже организовали сообщества и в «Фейсбуке», и «Вконтакте». Ведем их на английском и русском, постоянно дискутируем. Значит, школа уже вышла за пределы стен, и специалисты свободно обмениваются материалами, используют разные подходы. Все материалы выложены в общий доступ. Для науки это очень важно.

Всего в этом году реализуем 8 направлений: по археобиологии, геоинформационным системам, палеоантропологии. Очень интересное направление по трасологическому изучению древних орудий. Много интересного по истории стекла, керамики и так далее.

— Не перейдет ли школа в социальные сети, сделав подобные съезды уже не столь востребованными?

— Нет, конечно. Пока школа проходит один раз в год в течение двух недель. В последующем планируем еще две сессии проводить — две летом и одну зимой. Кроме того, планируем открыть профили по магистратуре и бакалавриату в КФУ с приглашением зарубежных специалистов. Хотим выйти на дистанционные образовательные программы.

Это тоже важный шаг, ведь в России до сих пор не существует направления «археология» в системе высшего образования, хотя во многих странах она выделена в отдельную образовательную специальность. У нас археологами становятся только после завершения аспирантуры, она идет как часть исторической науки. Мы здесь в школе уже начали создавать образовательное пространство — выдаем по окончании школы диплом КФУ о дополнительном образовании государственного образца. И эти знания действительно соответствуют диплому, ведь здесь в Болгаре сейчас прочитываются уникальные лекции лучших российских и зарубежных специалистов. Это большой подарок для обучающихся из более чем 20 стран, в том числе США, Китая, Ганы, Франции, Испании, Германии и др. Диапазон лекторов также очень обширный — это Москва, Петербург, Самара, а также Испания, Голландия, Канада, Украина и др. А это уже показатель, что данная постановка задач интересна широкому кругу специалистов. Заканчивается школа всегда конференцией. Молодые ученые готовят доклады, а модераторами выступают ведущие ученые. Мы проводим селекцию — это очень полезно и для тех, и для других.

Здесь в Болгаре сейчас прочитываются уникальные лекции лучших российских и зарубежных специалистов. Это большой подарок для обучающихся из более чем 20 стран. Диапазон лекторов также очень обширный — это Москва, Петербург, Самара, а также Испания, Голландия, Канада, Украина и др.

— При таком составе лекторов наверняка родился не один совместный научный проект. Какие рабочие группы удалось создать в рамках школы?

— Их много. Например, по трасологическому направлению идут совместные работы с учеными из Института материальной культуры РАН и испанцами. Трасология — это наука на грани высшего криминалистического пилотажа, когда по следам на каменных орудиях труда мы определяем, для чего они использовались: для разделки шкур, срезания травы, и даже какой травы и так далее. У каждого материала свой след, и по нему мы восстанавливаем быт эпохи каменного века.

По палеоантропологии серьезное направление с исследованием костных останков средневековых людей в Болгаре — работаем совестно с немецкими и японскими учеными, генетиками. Изучаем травмы на костях, а также более сложные вопросы, связанные с вирусными и бактериологическими заболеваниями того времени. Налаживаем отношения по геоинформационным технологиям с Германией, по керамике — с румынскими и французскими коллегами.

Чума выкосила 50% болгарского населения

— Все, что вы изучаете, ложится в канву традиционной истории, или были открытия?

— В целом канва устойчива. Но у нас возникло и много нового материала, мы не предполагали, что такое могло быть. Например, вопросы, связанные с эпидемией чумы. Совместно с немецкими учеными и Академией наук мы установили, откуда чума пришла в наш регион, и время ее прихода. Сейчас идет дальнейшая разработка этой исследовательской темы. И она, безусловно, будет отражать ту большую историческую составляющую, которую эта эпидемия сыграла в Европе. По нашим данным, до 50% населения тогда погибло.

По палеоантропологии серьезное направление с исследованием костных останков средневековых людей в Болгаре — работаем совестно с немецкими и японскими учеными, генетиками. Изучаем травмы на костях, а также более сложные вопросы, связанные с вирусными и бактериологическими заболеваниями того времени.

— Вы говорите про Болгар?

— Да, это в Болгаре случилось, по нашим материалам ориентировочно в 60-90-е годы XIV века.

— Что еще удалось узнать про Болгар?

— Подробное исследование проводим по тому, как было организовано хозяйство. Например, животноводство — откуда эти животные завозились? Выяснили, что основное мясо было не местное, а из степной зоны. А в Болгаре ели очень много мяса, причем хорошего.

Также начали использовать геоинформационные технологии, которые помогают предварительно локализовать объекты, находящиеся под землей. Конечно, без археологических исследований понять, что там, невозможно, но что там какие-то здания есть, можно. Это помогает понять степень застроенности города, количество каменных и деревянных зданий без вскрытия. Так мы получаем данные по показателям развитости городского населения и общества, уровень его благоустройства, особенности городской инфраструктуры. Удалось без разрушения реконструировать гончарные горны — это одно из открытий и достижений.

— Но при этом возраст построек вы не вычисляете?

— Нет, его можно узнать только археологически. Под землей ведь может быть и постройка советского времени, просто задернованная. Но в Болгаре таких построек нет. Болгарское городище не застраивалось — возраст основных объектов приходится на XIV век, но есть и более древние здания.

В археологии керамика являете одним из ключевых объектов реконструкции и интерпретации исторических явлений и процессов. С одной стороны, ее много, с другой, она консервативна, и, наконец, в ней содержится колоссальная информация о технологиях изготовления.

— А на каких объектах сейчас ведутся раскопки в Болгаре?

— Сейчас ведутся совместные работы с Институтом археологии РАН по раскопкам уникальнейшего объекта — городского рынка. Это был своего рода центр продаж, его можно сравнить с современным моллом. Большое здание — 40 на 40 кв. м. Внутри торговые лавки, магазинчики, где продавались различные изделия, но не ширпотреба, а из дорогих товаров. Видимо, привозных — встречаются большое количество европейских предметов, тканей, стекла. А рядом с этим центром были также торговые лавки: рынок и мастерские.

— Все находки передаете в музей в Болгаре?

— Да, все передается в Болгарский заповедник — сразу, как только коллекции обрабатываются. Обычно на это уходит год, ведь описываем мы сами в ходе экспедиций, не все музейные работники обладают квалификацией, чтобы определить, что за вещь перед ними и какого периода. Был случай, когда мы нашли очень редкую шелковую ткань, ее реставрация шла три года. В этом году передали ее в музей. Уникальное изделие хорошей сохранности, найденное в погребении, — китайский шелк, золототканая парча, украшенная золотыми колечками, подвесками.

— Наверное, когда находите что-то подобное, чувствуете себя кладоискателем?

— В археологии все очень ценное. Даже любой фрагмент керамики. Когда их много, мы можем сопоставить один фрагмент с другими — они начинают нам рассказывать очень многое: колоссальный объем информации о технологиях, об эпохе, о быте и традициях. В археологии керамика является одним из ключевых объектов реконструкции и интерпретации исторических явлений и процессов. С одной стороны, ее много, с другой, она консервативна, и, наконец, в ней содержится колоссальная информация о технологиях изготовления.

Свияжск станет центром для реставраторов

— Вы говорите о необходимости сохранения этих мест, с другой стороны, выступаете за популяризацию Болгара. Тут нет противоречия?

— Это вопрос правильной организации туризма. Делается большая работа по созданию инфраструктуры для туристов за пределами городища, создается большое количество музейных экспозиций. Если правильно организовать посещение, то Болгар сможет принять гораздо больше туристов, и это не будет негативно влиять на памятники. Вопрос в управлении. В министерстве культуры и Болгарском заповеднике есть понимание, что и как делать, это вопрос времени.

— А по Свияжску тоже уже есть понимание? В вопросах популяризации он скопирует опыт Болгара?

— Многие решения используются и в Свияжске. Сейчас там тоже идет процесс формирования образовательного центра. Но тут мы больше будем концентрироваться на полевой работе — на изучении проблем и реставрации как архитектурных объектов, так и предметов.

— А почему именно в Свияжске?

— Там создается сейчас очень новый музей — археологического дерева. Его главным экспонатом будет фрагмент города Свияжска. И это уже требует непрерывного исследования самого дерева и его конструкций. Возникает необходимость работы специалистов разных направлений. Будем их привлекать, но ставить более широкий круг вопросов реставрации.

Своих специалистов регулярно отправляем на обучение. В Германии хорошая школа реставрации дерева. Именно там были сделаны первые разработки по технологиям сохранения дерева, которые мы изучаем. Надеемся, что удастся привезти в Казань и международную конференцию по археологическому дереву.

— Кого хотите привлечь из экспертов?

— Будем привлекать и Эрмитаж — это одна из ведущих организаций по реставрации, — и научно-исследовательские центры при министерстве культуры РФ. Будем знакомиться и осваивать современные технологии реставрации у зарубежных коллег. Сейчас идет обсуждение контракта с международным обществом реставраторов ИКРОМ, как раз определяем концепт.

— Своих специалистов планируете отправлять на обучение?

— Регулярно отправляем — недавно группа студентов ездила в Бельгию обучаться в реставрационном центре. В Германии хорошая школа реставрации дерева. Там еще в начале XX века были найдены останки дерева и викингские корабли, которые были законсервированы. Несколько музеев со средневековыми кораблями есть в странах Балтии. Но именно в Германии были сделаны первые разработки по технологиям сохранения дерева, которые мы изучаем. Надеемся, что нам удастся привезти в Казань и международную конференцию по археологическому дереву.

— Что покажете «агентам влияния» в Свияжске?

— У нас будет один из самых больших законсервированных деревянных объектов в мире. Есть схожий пример в Бресте — там тоже был фрагмент города XI века законсервирован. Но наш уникален тем, что мы показываем сразу несколько периодов, то есть 4 градостроительных этапа. Такого и в Бресте нет.

В Свияжске мы больше будем концентрироваться на полевой работе — на изучении проблем и реставрации как архитектурных объектов, так и предметов.

— Судя по вашему настрою, можно ждать новых памятников помимо Болгара и Свияжска, еще где-то ведете раскопки?

— Да, конечно, на территории Татарстана с июня по август раскапывали Биляр — он тоже сейчас один из значимых объектов исследования. Кроме этого, у нас одним из серьезных вопросов является проблема разрушения береговой линии водохранилищ, где десятки памятников подвергаются размыву и разрушению. Мы стараемся оперативно работать по наиболее актуальным и проблемным. В этом году вели работы на 5 памятниках. Но их сотни, и все охватить мы не успеем. По фиксации памятников проводим обследования в Тетюшском районе, Спасском, Зеленодольском. При этих работах находятся новые памятники, ранее неизвестные, это тоже важно.

— А помимо Татарстана где работаете?

— Три экспедиции было в Астраханской области в этом году, совместная экспедиция в Саратовской области, в Ульяновской, в Тюменской областях, в Тобольске. В Ставропольском крае, город Буденовск — очень любопытное место, там был региональный центр — золотоордынский город Маджар. Уже давно нами ведутся работы на территории Крыма, в Бахчисарайском районе, недавно вышел научный сборник с результатами пятилетних исследований «Генуэзская Газария и Золотая Орда». Около 30 участников из разных стран (Россия, Молдавия, Украина, Болгария и др.) готовили этот материал.

Стоит задача изучать столицы, они хранят концентрированную информацию о материальной культуре и обществе. Сейчас в межрегиональных исследованиях у нас столицы: рязанские — Касим, в Астрахани три столицы копаем, на Кавказе — Маджар, в Тобольске — столица сибирского ханства Эскер, в Крыму — Бахчисарай.

Использованы фото Романа Хасаева, Михаила Козловского (shaimiev.tatarstan.ru), tatar-inform.ru, vk.com/bolgar_school