Узда для «демократизирующей финансовой силы»: нужно ли регулировать процедуру ICO?

ICO: от «облаков» до диоксида циркония

Процедура ICO — сбор средств через продажу компанией так называемых токенов в виде собственной криптовалюты, либо на базе уже существующей, которыми в дальнейшем можно оплатить услуги этой компании. В отличие от IPO, покупатель не получает долю в компании. Сейчас эту процедуру активно используют стартапы по всему миру для привлечения средств. Так, по данным исследования инвестиционного банка Smith+Crowd, за январь — июнь 2017 года через ICO стартапы уже привлекли $180 млн — это больше, чем за весь 2016 год ($101 млн). И объем привлечений постоянно растет.

В качестве примера такого стартапа за рубежом можно привести защищенный облачный сервис Storj, который выпускает токены в виде собственной криптовалюты Storjcoin X. На эти токены затем можно будет приобрести дисковое пространство в этом сервисе, но токены можно и перепродавать другому лицу.

По данным coinmarketcap.com, на момент написания материала один Storjcoin X стоил 0,39 доллара, пик цены приходится на 6 июня 2017 года — тогда он стоил 1,38 доллара. При этом пользователи также могут участвовать в майнинге этой криптовалюты, то есть способствовать ее эмиссии за вознаграждение («Реальное время» подробно писало о процессе майнинга).

В России наиболее известным проектом, проводившим ICO, является ZrCoin. Он позволяет покупать одноименные токены, выручка от которых идет в производство синтетического диоксида циркония — он используется в медицине в качестве материала для протезов.

ZrCoin поступил в продажу по цене $1,40, в эту цену заложена себестоимость 1 килограмма диоксида циркония. К завершению ICO стоимость будет постепенно увеличиваться до $1,55. Как только начнется производство и доставка циркония, токены будут выкуплены у инвесторов по рыночной цене продукта ($2,80), таким образом обеспечивая зашедшим в начале ICO инвесторам двукратный рост вложений. Также существует возможность физической поставки циркония для инвесторов. Всего на июнь 2017 ZrCoin привлек $4,5 млн от 2,3 тысячи инвесторов.

Случай проведения ICO есть и в Татарстане — это нашумевшая криптовалюта «ИТкоин», обеспеченная мясом племенных бычков. Руководитель Центра бизнес-инкубирования Набережных Челнов («ИТкоин» является его резидентом) Юрий Колесников объяснял схему его работы следующим образом: инвестор, приобретая бычка весом 350 кг, может продать его, когда он будет весить уже 450 кг. Прибыль пойдет с лишних 100 кг. Один ИТкоин равен одному рубль. Если 1 кг мяса стоит условно 350 рублей, то 3,5 тысячи вкладчик уже заработал.

— Получается, прирост 3% в месяц, т. е. 36% годовых — это та цифра, которую ребята могут гарантировать. Потому что мясо застраховано, чипировано, халяль. Поэтому вопрос с его продажей не стоит — это ликвидный товар. На самом деле, если брать банковские вклады, ну сколько может быть ставка? 12—13% годовых, больше я не встречал. Соответственно, это в 2,5 раза интереснее, чем вклад в банке! — считает Колесников.

«Демократизирующая финансовая сила»

Любопытно, что до недавнего времени ICO, фактически, находился вне правового поля: ни в одной стране мира не существует законов, регулирующих эту процедуру. Это связано с отсутствием четкого определения статуса токенов. Сложно было утверждать, являются ли они ценной бумагой, или же это просто способ краудфандинга, когда на реализацию проекта скидываются «всем миром?». Однако в июле США сделали первый, и очень радикальный, шаг в области регулирования ICO

26 июля Комиссия по биржам и ценным бумагам (SEC) США приравняла токены, выпускаемые компаниями в ходе процедуры ICO, к ценным бумагам. В SEC пояснили, что такие меры нужны для защиты инвесторов и контроля за их действиями.

— Инновационная технология этих виртуальных транзакций не освобождает ценные бумаги и торговые платформы от нормативной базы, предназначенной для защиты инвесторов и целостности рынков, — заявили в ведомстве.

Ранее возможность регулирования процедуры ICO начали обсуждать в России. Межведомственная рабочая группа при Госдуме по оценкам рисков оборота криптовалюты начала разработку поправок в законодательство, которые позволят легально проводить процедуру ICO. Председатель комитета Госдумы по финансовым рынкам Анатолий Аксаков тоже объяснил необходимость регулирования ICO стремлением защитить инвесторов от мошенничества в этой сфере, а также необходимостью ввести налог на доход от сделок с криптовалютой.

По словам члена рабочей группы, профессора МГИМО Элины Сидоренко, регулирование ICO подразумевает верификацию контрактов, идентификацию покупателей токенов и контроль за выполнением компаниями обязательств по этим токенам.

Между тем, ICO привлекает именно отсутствием какого-либо контроля. С введением госрегулирования она может потерять свою привлекательность для стартапов.

— Криптовалюты изобрели люди, которые вообще не очень любят регуляторы, — отмечает обозреватель Wired Том Сиомнит. — Проводящие ICO компанию описывают эту процедуру как «демократизирующую финансовую силу», которая позволяет привлечь капитал тем проектам, что не могут получить его у авторитетных источников вроде банков или венчурных фондов. Заявление SEC означает, что теперь такие проекты должны будут тратиться на юристов, раскрытие информации и бумажную работу для регистрации в SEC до того, как они смогут привлекать деньги от американцев.

Еще более радикально высказался основатель «ВКонтакте» и Telegram Павел Дуров. «Выходит, SEC только что заблокировала для компаний и инвесторов из США возможность стать частью будущего глобальной экономики», — написал он в Twitter вскоре после заявления SEC.

So the SEC just banned US companies and investors from taking part in the future of global economy. https://t.co/bQShbTypOB
— Pavel Durov (@durov) 25 июля 2017 г.

Между тем, обозреватель Bloomberg Мэтт Левин отмечает, что токены ICO имеют все признаки ценных бумаг, а, следовательно, подлежат соответствующему регулированию.

— Существует теория, что процедуры ICO не являются и не должны рассматриваться как эмиссия ценных бумаг. Якобы токены не являются долей в предприятии или инвестицией с целью получения прибыли, это просто предпродажа продукта. К примеру, вы запустили сервис по облачному хранению данных, и ваши токены можно обменять на место в облачном хранилище. Это место — не ценная бумага, и не должно регулироваться SEC. Но на практике большинство людей вкладываются в ICO не из-за того, что им очень нужно место в облачном сервисе на какой-то момент в будущем, — считает Левин. Они вкладываются потому, что проект может вырасти, а с ним вырастет и стоимость токенов. И поэтому, хотя токены не являются акциями в традиционном смысле слова, они довольно схожи с ценными бумагами. Их можно покупать и продавать, а их цена зависит от стоимости выпустившего их проекта, которая зависит от его успехов.

Новый вид ценной бумаги или новый способ краудфандинга?

Однако Рустам Давлетбаев, руководитель Центра систем распределенного реестра университета Иннополис, не считает токены полноценным инвестиционным инструментом. Он видит их скорее как высокотехнологичный способ краудфандинга, системы добровольных пожертвований на реализацию проекта. Соответственно, говорить о регулировании процедуры ICO можно только в контексте регулирования процедуры краудфандинга.

— Прежде чем ввести регулирование ICO, нужно на законодательном уровне дать определение криптовалюте, — заявил он «Реальному времени». — Ее ошибочно воспринимают конкурентом фиатным деньгам (т. е. деньгам, стоимость которых гарантирована государством — прим. ред.). Но это не так, потому что криптовалюта больше похожа на цифровой нематериальный актив. Ранее звучали предложения признать криптовалюту цифровым товаром. Но такой инструмент будет ограниченным. Криптотовары не могут выступать полноценным инвестиционным инструментом, и тогда самая главная цель — привлечение инвестиций — не будет достигнута.

Давлетбаев отметил, что обычные краудфандинговые платформы существуют достаточно давно и раньше не требовалось специального законодательства для их регулирования.

— Однако в определении краудфандинга есть также подмена понятий, — добавил он. — Когда мы говорим о защите инвестора, то подразумевается краудинвестинг. И с этой стороны пользователям и потребителям нужен закон о краудинвестинге, который защитил бы права вкладчиков и потенциальных инвесторов. По краудфандингу нужна разъяснительная работа, краудфандинг не может обещать возврата инвестиций и доходность. Хотя инициатор проекта дает какие-то обещания, его проект может нести высокие риски, и пользователи, и потребители должны понимать, что они принимают риски проекта на себя изначально в пределах суммы вклада.

Член экспертного совета по цифровой экономике Госдумы РФ Никита Куликов также видит в токенах лишь инструмент для добровольных пожертвований. По его мнению, криптовалюты в целом и токены в частности являются не акциями, а побочным продуктом реализации блокчейн-технологий. Следовательно, их условная монетизация связана с тем, что программистам надо было чем-то заинтересовать людей, занятых в процессе майнинга криптовалют (а фактически занимающихся обеспечением работоспособности блокчейн-технологий благодаря предоставлению своих вычислительных мощностей).

— Таким образом, токен не является платежной единицей, — считает Куликов. — Но и ценной бумагой он также не является, так как его ценность для проекта устанавливается разработчиками в каждом случае индивидуально и может подразумевать различные права и обязанности. Следовательно, токен несет функцию некоего акта, фиксирующего, что его безымянный владелец пожертвовал некую сумму средств на развитие какого-то определенного проекта, и это скорее подпадает под понятие краудфандинга, а не ценных бумаг. Проблема состоит в том, что и краудфандинг в России толком на законодательном уровне не урегулирован.

Замдиректора аналитического департамента компании «Альпари» Наталья Минченко обратила внимание на один любопытный аспект решения SEC по токенам. Ценными бумагами были признаны только такие токены, в которых владелец токена получает доход напрямую от выпустившей этот токен компании («токенизатора»). То есть эти доходы могут приравниваться к дивиденду по акциям. Остальные токены к ценным бумагам не приравниваются. Таким образом, инвесторы в токены в США несут определенные риски, связанные с вопросами регулирования этого инструмента.

Минченко считает, что применение американского опыта в этой области в России логично — ведь пока регулирование криптовалют и производных от них инструментов практикуется только в США и Японии: «В России такие инструменты популярны, но законодательство пока отстает от потребностей инвесторов, тем более, что дефицит интересных инвестиционных идей в России сохраняется. Чем раньше в России начнут регулировать криптовалюты и их производные, тем скорее начнется процесс сокращения риска на этом рынке и приток на него дополнительного капитала»

Талоны на еду в криптовалюте

У главы «ИТкоин» Дмитрия Рындина двоякая позиция относительно природы токенов своего проекта — он видит их как продуктовый талон, так и в качестве инвестиционного инструмента для получения прибыли.

— Если говорить очень просто, то «ИТкоин» — это талоны на продукты, — полагает Рындин. — И, как и во времена дефицита, он позволяет приобрести продукты питания. Однако на этом сходство с бумажными продуктовыми талонами заканчивается. Представьте: вы даете своему знакомому фермеру деньги на закупку и откорм бычков. Через несколько месяцев фермер отдает вам «натурпродукт», говядину. То есть «ИТкоин» — это фьючерс, электронный контракт. Если вы купили несколько бычков, то вы поручаете фермеру не только откормить, но и продать бычков. Отсюда вы получаете не только мясо, но и деньги с прибылью.

А судьи что?

Необходимость регулирования ICO в России обусловлена еще и разнородной судебной практикой по вопросам, связанным с криптовалютой. Согласно обзору судебной практики, проведенной компанией «Зарцын, Янковский и партнеры», в разных случаях российские суды могут признавать криптовалюты платежным средством, а могут и не признавать.

Так, в 2015 году Арбитражный суд Вологодской области, рассматривая дело о банкротстве индивидуального предпринимателя, внес в конкурсную массу криптовалюты, а вместе с ними средства на электронных кошельках «Яндекс.Деньги», «Деньги@Mail.ru», Webmoney, QIWI. Однако в Хабаровске, рассматривая дело о невозврате займа в $5 млн (ответчик утверждал, что вернул займ посредством перевода в криптовалюте), суд посчитал, что криптовалюта — это не денежное средство, а значит, и ненадлежащая форма расчетов.

Таким образом, токены наравне с другими криптовалютами также оказываются в «серой» зоне законодательства. Предсказать исход судебного процесса, связанного, к примеру, с неисполнением обязательств по этим токенам, вряд ли представляется возможным.