Последнее слово подполковника УФСИН по РТ: «Я не убийца, не наркосбытчик, не террорист!»

Прокуратура запросила 10 лет колонии

10 лет колонии строгого режима с последующим запретом занимать государственные должности на такой же срок — такое наказание потребовала для бывшего офицера УФСИН по РТ в прениях гособвинитель Наиля Конькина. Она просила признать Игоря Леонидова виновным в вымогательстве взятки в виде мобильника Samsung S6 EDGE+ за 41 тыс. рублей и в пяти эпизодах превышения полномочий. Последние, по версии обвинения, были связаны с масштабным ремонтом соцобъектов зоны — бани, школы, больницы для осужденных — за счет самих же зэков в обмен на дополнительные свидания и передачи, включая доставку деликатесов из «Бахетле» и фарфоровой посуды.

Ключевым же стимулом для осужденных «спонсоров»-прорабов, по их словам, было обещание условно-досрочного освобождения. Причем, по версии Следкома и прокуратуры, незаконные действия Леонидов совершал вместе с начальником колонии №2 Азфаром Кадировым (покончил с собой в январе 2016-го, после возбуждения уголовного дела в отношении Леонидова). Родные покойного не стали отстаивать его честь в судах, согласились с прекращением дела за смертью обвиняемого.

Как пояснил «Реальному времени» адвокат подсудимого Олег Шемаев, его подзащитный фактически возложил вину за систему поборов на покойного начальника. Сам Леонидов признал вину лишь по трем из шести эпизодов преступлений. В частности, по мнению защиты, никакой взятки мобильником не было. «Со слов допрошенных в суде свидетелей — сотрудников ФСИН, этот телефон ранее был изъят у осужденного Шибалова при обыске и передан начальнику колонии. А когда у Леонидова сломался телефон и он об этом упомянул, начальник выдал ему другой. Так о какой взятке может идти речь?» — рассуждает защитник. С его слов, Леонидов открещивается и от этой взятки, и от поставки тем же зэком телевизора в офицерскую столовую, и от руководства ремонтными работами на средства того же Шибалова в медчасти и оперотделе колонии. «Возможно, эти работы действительно проводились, но Леонидов к ним отношения не имел», — уверяет Шемаев.

«Мог ли я отказаться? Да, мог»

Готовясь к выступлению с последним словом, отставной подполковник при помощи адвоката запасся его отпечатанным текстом на двух листах. Читал, время от времени отрываясь от бумаги и волнуясь. «Реальное время» представляет его речь в суде с небольшими сокращениями и пояснениями.

«Я признавал и признаю эпизоды с Истоминым, Тимофеевым, Шушковым. Действительно, за счет этих осужденных, силами этих осужденных были проведены ремонтные работы в колонии — в БДО (больнице для осужденных, — прим. ред.), помещении отряда, банно-прачечном комплексе, в различных помещениях. При этом лично я никого не принуждал. Но, конечно, знал и понимал, что это все незаконно, не по действующим инструкциям. Прикрывал на это глаза.

Подобная система производства работ за счет осужденных, силами осужденных существовала и до моего прихода. Я лишь согласился на предложенные бывшим руководителем колонии правила игры. Понимаю, что это не оправдание моих действий, но объясняю: какого-либо корыстного интереса или иной выгоды я не имел. Как пришел в колонию в должности замначальника и звании подполковника, так же и ушел. В принципе, меня никто не обвиняет, что я что-то имел.

Почему я закрывал глаза и мог ли от всего этого отказаться? Да, мог. Я мог отказаться, уйти со службы, но хотел продолжать работать, и работать по специальности. Так как на пенсию прожить трудно, а у меня на иждивении находится малолетний ребенок.

«Кадирова нет на свете, и я являюсь удобной мишенью»

Хочу также особо подчеркнуть следующее: все произведенные улучшения в виде ремонтных работ являются неотъемлемой частью недвижимого имущества колонии, и это имущество находится на балансе учреждения… Всеми отремонтированными помещениями в настоящее время пользуются только осужденные. Конечно, что тут отрицать, все это способствовало тому, что наша колония находилась на хорошем счету, но конечными пользователями являлись именно осужденные… Этот факт в принципе никем не оспаривается.

Игорь Леонидов: «Доводы Шибалова, что ему обещали УДО сами по себе абсурдны. О каком УДО можно было говорить, если он имел 23 нарушения режима содержания и состоял на профучете как склонный к употреблению наркотических средств и склонный к мошенничеству?!» Фото Максима Платонова

Что я не признаю, так это все эпизоды с Шибаловым. Говоря об обвинении по статье 286 УК РФ (превышение должностных полномочий), наверное, проще мне было бы признать эти эпизоды. Тем более эпизодом больше или меньше — существенно ничего не меняет. Но я реально отношения никакого к указанным Шибаловым работам и приобретению телевизора в колонию не имел. По поводу телефона я утверждал и утверждаю, что мне его передал из рук в руки начальник колонии в присутствии сотрудника колонии Гизатуллина. Осужденный Шибалов при этом не присутствовал и присутствовать не мог, так как процесс передачи был в кабинете начальника учреждения за пределами колонии. О том, что этот телефон принадлежал Шибалову, я узнал значительно позже.

Я считаю, что Шибалов меня оговаривает из чувства мести. Он ранее неоднократно судим за тяжкие преступления, отбывал наказания за сбыт наркотиков, являлся злостным нарушителем отбывания наказания, переводился на строгие условия отбывания наказания. Для таких, как он, расправиться с представителем администрации, тем более с руководством колонии, — это не вопрос уголовной чести. Возможно, что повод ему дал бывший начальник, и Шибалов ему хотел отомстить в первую очередь. Не знаю… Сейчас уже Кадирова нет на свете, и я являюсь самой удобной для Шибалова мишенью…

Доводы Шибалова, что ему обещали УДО (условно-досрочное освобождение, — прим. ред.) сами по себе абсурдны. О каком УДО можно было говорить, если он имел 23 нарушения режима содержания и состоял на профучете как склонный к употреблению наркотических средств и склонный к мошенничеству?! При таких обстоятельствах, полагаю, ни один суд его бы не отпустил, даже если бы администрация попросила об этом. Да и администрация этого бы не сделала, так как, повторюсь, он являлся злостным нарушителем режима.

Игорь Леонидов: «Тот срок, который запросил для меня прокурор, не только чрезмерно большой, он просто не сопоставим с совершенными мною деяниями. Так ли уж страшны совершенные мною действия, чтобы получить за них 10 лет лишения свободы?»

«Так ли уж страшны мои действия?»

Я нахожусь под стражей уже почти полтора года. Полагаю, это более чем достаточный срок, чтобы все обдумать. Я прошу принять во внимание, что у меня есть жена, дочь 14 лет, родители-пенсионеры. Тот срок, который запросил для меня прокурор, не только чрезмерно большой, он просто не сопоставим с совершенными мною деяниями. Так ли уж страшны совершенные мною действия, чтобы получить за них 10 лет лишения свободы? Я не убийца, не наркосбытчик, не террорист…

Я переживаю даже не столько за себя, сколько за свою семью. Понимаю, что наказание должно быть, но по сути я же наказан. Поскольку меня уволили, и полтора года я фактически нахожусь в тюрьме.

Я прошу вас проявить понимание, гуманность. надеюсь на милосердие...»

Оглашение приговора по делу Леонидова суд назначил на 31 мая. Любопытная деталь — не успел завершиться этот процесс, как в том же суде и с тем же гособвинителем стартовало рассмотрение коррупционного дела в отношении начальника казанской колонии №19 Алмаза Тазеева. Напомним, также к уголовной ответственности был привлечен «гражданин начальник» колонии №3 Руслан Фаррахов и еще ряд сотрудников, а начальник УФСИН по РТ Дауфит Хамадишин ушел в отставку.