Руслан Айсин: «Хипстеры-бородачи — наследники египетской элиты, натягивавшей на подбородок фальш-бороду»

Стерта граница между подлинно «мужским» и «женским»

Президент Казахстана предложил запретить длинные бороды, так как это не соответствует традициям казахов. Месяцем ранее китайские власти ввели в Синьцзян-Уйгурском автономном районе табу на ношение «слишком больших» бород. Запрет, понятное дело, направлен против мусульман-уйгуров. Подобные ограничения существуют также в Узбекистане и Таджикистане, не приветствуется борода и в Туркменистане. Старикам — пожалуйста, молодежи — нельзя. Такой вот геронтократический подход.

К бородатым мужчинам особое внимание и в нашей стране. Хотя в древности все было прямо наоборот: бритый мужчина считался просто-напросто неполноценным и именно на него смотрели с опаской, как сейчас смотрят на бородатого мужчину. Что ж, у каждой эпохи свои герои и антигерои.

Интересный факт: не так давно ученые доказали, что бородатый воин является более мужественным и смелым. Значит, в бороде заключена сакральная сила, которая придает образу мужчины не просто брутальный вид, а наделяет его особой энергетикой, то есть определенным образом влияет на его подлинный центр — утверждать свою волю за счет бросания вызова опасности. Опасность — это то, что мужчина всегда преодолевает. В этом он находится, как в родной стихии. Комфорт противоположен мужскому принципу, а современность — это и есть бесконечное стремление к комфорту, к гармонике, которая, будучи женским элементом социального бытия, диктует свои правила и разлагает мужской центр, подчиняя его себе.

Борода — символ мужского начала, первородства, патриархальности, физиологической зрелости и мудрости. Она также являлась атрибутом внешнего отличия от бесполого культа красоты, который сейчас, к сожалению, стал доминирующим трендом в обществе постмодерна. Наша эпоха, охарактеризованная многими как духовно разложившаяся, смела все прежние мировоззренческие системы координат, иерархию ценностей, обнулила их и на их затухающих обломках воздвигла новый идеологический каркас: «дозволено все, что возможно, запретов и границ больше нет».

Так была стерта граница между подлинно «мужским» и «женским». На передний рубеж был выдвинут третий пол — «оно». Тут же появились различные концепты, объясняющие «современность» и «прогрессивность» среднего пола. «Унисекс» был объявлен трендом, выражающим внутренний мир поколения post pepsi. ЛГБТ-сообщество стало задавать тон в общественном дискурсе. Мужской принцип стал главным объектом критики и нападок. Феминистский каблук яростно пытается его раздавить, прижать, чтобы тот больше не смог подняться… При этом чем больше женщина получает прав, тем больше она требует. Меньшинство диктует большинству. Земля бросает вызов Небу. Хаос сметает порядок.

Именно так. Сакральный порядок установлен Богом. Попытка человека «стать, как боги» привела к нарушению установленного баланса. Поэтому в наши дни, когда изначальные ключи к дешифровке того смыслового наполнения, которое вкладывали в свои произведения скульпторы, живописцы и писатели былых времен, практически утеряны, мы имеем дело просто с культурой как с выродившейся частью сакральной традиции. Никакая культура не является самостоятельно возникшим феноменом, это всегда отпочковавшаяся вещь. Сакральные танцы скатились до кабаре, священные гимны — до какого-нибудь Гарика Сукачева, а сборники священных текстов — до бульварных романов. Поэтому культура состоит из различных символов, потерявших связь с традицией. По этой причине для многих борода — лишь непонятная часть архаики, патриархальность — ретроградность, а сакральность — миф.

Подарок Бога

Английский писатель Джон Булвер, живший в XVII веке, утверждал, что бритье оскорбляет Творца: «Борода — замечательный подарок Бога, и брить ее — значит быть в меньшей степени мужчиной. Это не только непристойность, но и неблагодарность по отношению к Богу и природе, отвратительно с точки зрения Священного Писания, которое запрещает нам уродовать лицо…». А ведь Великобритания наряду с либеральными Нидерландами была первой, кто в Новое время принялся «отсекать от своего лица».

В 1699 году Петр I, вернувшийся как раз из Нидерландов, приказал в России всем брить бороды и носить германские платья. Он привнес западный стиль и пытался навязать западный образ жизни. Народ негодовал, отказывался исполнять указ императора. В народе говорили тогда: «Не трогайте наши бороды — возьмите лучше наши головы».

Многие мифы повествует о силе и мощи бородатого мужчины. Праведник в Святых Писаниях — неизменно «бородатый муж». Впервые бороды в древности стали брить жрецы Древней Греции. Они также проходили обряд физической кастрации. Бритье бороды, собственно, и означало символическое лишение себя «мужского принципа» ради обретения таинства «женской мудрости», практики созерцательной медитации, которая является противоположной настоящему мужскому вектору — воле и утверждению. Именно язычество апеллирует к мудрости как к женской ипостаси бытия. Мужчина же обращается за помощью к воле, принципу долженствования, преодоления, усердия и подлинной власти. Жрецы же выступают в качестве операторов «языческой мудрости», ее пропагандистов.

У Агриппы Великого есть книга, в которой он доказывает преимущества женского начала. С точки зрения магического и мистического — женщина есть совершенное существо. Нечто подобное пропагандировал и германский исследователь Герман Вирт, который считал, что цивилизационная подлинность имеет женский лик, а гиперборейское общество (он считал его перворасой) было матриархальным. Не зря он так восхищался фризской культурой, которую считал последней наследницей «белокурых бестий Гипербореи». Фризы, напомню, живут на территории современных Голландии и Бельгии.

В Древнем Египте жрецы брились каждые три дня. Элита египетского общества относилась трепетно к процессу отсечения волосяного покрова с лица. Делали они это искусно выполненными бритвами — позолоченными и инкрустированными драгоценными камнями. Простые египтяне рассматривали мужскую бороду как символ, незыблемый атрибут мужской идентичности, что вылилось в серьезный конфликт. И тогда высшие иерархи Древнего Египта пошли на компромисс — они все же брились, но использовали во время церемониальных процедур и религиозных мероприятий накладные бороды — «постиш».

Постиш стал предтечей симулякра мужских символов. Нынешние хипстеры-бородачи — символические наследники той египетской элиты, натягивавшей на подбородок фальш-бороду.

Буржуазная культура насквозь матриархальна

Ислам однозначно предписывает носить бороду как необходимый атрибут мужчины и добродетели. Некоторые ученые считают, что это ваджиб, то есть обязательное действие, предписанное шариатом. В целом все религиозные традиции четко предписывают отпускать бороды. Считается, что за бороду цепляются маленькие ангелы.

Так называемый третичный волосяной покров (борода и усы) прямо соотносится с уровнем мужского гормона тестостерона. Чем гуще растительность, тем выше мужская ментальная биохимия.

Многие задаются вопросом, почему католические священники, которым борода положена по статусу, ходят гладко выбритыми? Запрет на ношение бороды для священнослужителей был введен в XIII веке, хотя папы игнорировали этот запрет вплоть до конца XVIII века. Безбородость и безбрачие — два подбитых крыла гордого орла. Полная кастрация.

Но надо понимать, что клерикалитет наследует жреческие традиции. А жрецы всегда с недоверием относились к бурной стихии мужского начала. Жрецы, как мы говорили выше, за созерцание без порывов, без мужского огня, «камы» (страсти), сжигающей все во имя торжества небесных принципов.

Сегодня мужская цитадель одиноко, но гордо стоит на страже подлинных ценностей сакральной цивилизации Духа. «Оно» агрессивно наступает, используя все средства для торжества своего принципа. Есть еще очаги настоящих мужских по форме и содержанию пространств: Кавказ, Афганистан, Балканы… Трудно представить мужчин, населяющих эти регионы, бритых и без оружия. Вот поэтому-то мировая система всячески пытается лишить эти сакральные территории мужского наследия и духа сопротивления! Все — от медиа до многотонных бомб — брошено на борьбу с ними!

Ныне покойный исследователь и знаток традиционализма Евгений Головин говорил: «Вся современная буржуазная культура насквозь матриархальна. Все буржуа — двулики. Вся наша современность, повторю, тотально матриархальна. И мужчина может существовать здесь только в виде сына, маменькиного сына, независимо от количества прожитых лет… Буржуа, изменив природное назначение мужчины, сделав его машинкой для накопительства денег, тут же попали под власть женских ценностей и женщин».

Сегодня общество и государство берет на себя функцию мужского противовеса женскому началу. Именно социальное пространство лепит из человека «современное оно», лишенное интеллектуальной воли и возможности различать внешнее от внутреннего, бросать вызов неправильной среде, созданной по чертежам Системы. Тот, кто сегодня вмонтирован в общество, чувствует себя в нем комфортно и органично, играет по его правилам, оправдывает свою «включенность» в его зловещий терминал — лишен подлинно мужского качества к бунту сознания против косности материи.

Как тут не вспомнить известное изречение Осипа Мандельштама: «Власть отвратительна, как руки брадобрея!».

Скорее всего, поэт здесь имел в виду власть в ее пошлом буржуазном значении. Именно она охотится за «бородой» как символом мужской доминации…