Галопом по Африке: ​выкуп из рабства, наесться на неделю и страшные больницы ЮАР

«Когда Лиза и Соня снимают дома и покупают еду, дети едят больше, чем может вместить их желудок»

— Наверное, порой эмоционально было тяжело воспринимать африканскую социальную действительность?

— Когда мы останавливались на каком-то перевалочном пункте, и машину со всех сторон окружали дети и взрослые, тыкали пальцем в пустой рот пальцем, закатывали глаза и говорили, что им нечего есть, это было действительно эмоционально тяжело. Мы вспоминали нашего третьего товарища и понимали, как хорошо для него, что он не поехал, потому что уже в Даунтауне Йоханнесбурга ему становилось нехорошо, а что бы с ним было здесь — я даже не знаю. И я знаю людей, у которых точно бы началась истерика в эти моменты. Я даже не знаю, как это описать — это как оказаться в каком-то фантастическом фильме в реальности. Мы как будто отправились в параллельный мир и, такие инопланетяне, на это все смотрели. И нас воспринимали как инопланетян, и мы на это все смотрели как на что-то чужеродное и страшное. И оставаться там совсем не хотелось. Хотелось как можно больше в себя вместить, чтобы это осталось в памяти, но сливаться с этим воедино — точно нет.

А в Свазиленде мы были на таком импровизированном рынке. Там продавались всякие сувениры. Рынок рассчитан на туристов, но туристов в Свазиленде нет. Там несколько рядов, стоят продавцы, и когда мы зашли, они были настолько возбуждены, настолько озабочены этим, ведь каждый зашедший на рынок человек может принести им недельный доход. И когда мой товарищ купил несколько статуэток у одной из продавщиц, она наверное минут десять чуть ли не в ноги ему кланялась, искренне благодарила и говорила «спасибо, спасибо тебе огромное, что ты есть, что ты пришел. Я молила Господа, чтобы сегодня я что-то могла продать, я видела тебя во сне». Ты покупаешь статуэтку за двести условных рублей и понимаешь, что обеспечиваешь человеку жизнь на несколько дней.

Нужно отметить, природа там безумная. Вот эта вся дичь, вся нищета, бедность — все на фоне невероятных холмов, рек, водопадов, гор, пышной растительности, каких-то пальм. Контраст безумный.

— Вы столкнулись не только с такими госструктурами, как граница, вы ведь также побывали в африканских больницах.

— Так, где это было… Это было в ЮАР, — и повезло, что это было в ЮАР! Нашему товарищу стало плохо, у него воспалился зуб, очень сильно болел. Мы искали клинику, но, как назло, это был выходной день, и мы не могли ничего найти. Мы объездили все поликлиники в ближайшем городке, побывали в частных, в муниципальных, платных, бесплатных — нигде не было врачей. Мы в итоге ограничились покупкой обезболивающего, и оно помогло.

Мы, конечно, посмотрели изнутри на все эти учреждения. Даже платные выглядели как те, в которых лечиться совсем не хочется, скажем так.

— До конца поездки он держался на одном обезболивающем?

— Ему стало лучше, антибиотики помогли, и, видимо, сейчас в России он уже может лечиться. Но хорошо, что все это произошло не в Замбии, не в Зимбабве и не в Восточной Африке, не дай бог. Там даже если бы у него очень сильно что-то заболело, мало того, что страшно идти лечиться, так и некуда. Особо больниц там нет.

Природа там безумная. Вот эта вся дичь, вся нищета, бедность — все на фоне невероятных холмов, рек, водопадов, гор, пышной растительности, каких-то пальм

— Традиционная медицина — вырвать и все?

— Да, и без наркоза.

— Как вы за месяц тесного общения не устали друг от друга? Напряжение не перерастало в конфликты?

— Мы были бок о бок 24 часа в сутки, и бывали, конечно, нервные срывы. Но мы как люди, давно друг друга знающие и путешествующие не в первый раз, старались находить компромиссы. На автовокзале Руанды, уже отправляясь в Уганду, мы с моим товарищем Андреем сильно поругались. И, проведя 12 часов в молчании, на автовокзале Уганды мы разошлись. Уганда — не самое лучшее место, чтобы расходиться: как потом рассказывал Андрей, его чуть не избили, прямым текстом угрожали, — такое место, действительно опасное. Но мы разошлись, каждый поехал своей дорогой, и встретились мы уже, отправляясь в Кению. Тогда и помирились.

Два дня в Уганде я провел в обществе очень приятных девушек из России. Эти девушки — Лиза и Соня, которые не первый год ездят в Уганду и занимаются тем, что помогают местным беспризорным детям найти спонсоров в России: они встречаются с детьми, размещают о них информацию в интернете и находят спонсоров, которые помогают им жить. Какие-то, казалось бы, базовые потребности, помогают реализовывать — например, ботинки купить. Они ездят туда несколько раз в год, снимают на пожертвование дома, живут с детьми, общаются с ними, проводят мероприятия, возят на всякие озера — по сути, заменяют матерей.

Все эти дети, с которыми мне посчастливилось пообщаться за два дня, где и меня приютили, — это серьезный удар по психике, но удар не в отрицательном проявлении. Такая встряска. Я пообщался с детьми, у которых ничего нет, нет планов на будущее, нет толком образования (в Уганде нет государственных школ). Они смотрели на меня с радостью, с улыбками на лицах, впитывали мои положительные эмоции, и это трогало до глубины души. Насколько они уже не дети, через какие трудности, неведомые российскому обывателю, они прошли. Не задержка зарплаты или пробитое колесо, а отсутствие крыши над головой на протяжении месяцев, избиение в школе директором за общение с белыми (как раз Лизой и Соней), отсутствие возможности посмотреть фильм. Да о чем я — банально поесть. Когда Лиза и Соня снимают дома и покупают еду, дети едят больше, чем может вместить их желудок, потому что они долгое время недоедали и не знают, когда поедят в следующий раз. Как бездомную кошку или собаку, когда берешь, они первые несколько дней едят и думают, что еда закончится.

На них смотришь — и понимаешь, насколько тебе в жизни повезло и насколько повезло встретиться сейчас с этими детьми. Я хотел бы от всей души поблагодарить этих девушек и пожелать им всех успехов: а их деятельность не ограничивается детьми. Недавно они нашли деньги, чтобы выкупить из рабства девушек, оказывали психологическую помощь женщинам, бывшим долгое время в сексуальном рабстве, ездили в тюрьмы к заключенным. Они отдают себя полностью и безвозмездно во имя помощи другим. Абсолютный отказ от жизни во имя себя. Поразительно, что есть такие люди. Моя мама называет их ангелами.

— Ты мог бы представить себя на их месте?

— Я задавал себе этот вопрос, находясь там. И к своему — не знаю — стыду, ответ: нет. Очень круто отдавать, дарить часть себя кому-то, помогать. Это дает положительные эмоции. Но посвящать всю свою жизнь — это надо быть действительно ангелом. Я не готов.

— Это не для всех.

— Если бы все были такими, у нас бы не было в мире бездомных, беспризорных, бедных, умирающих от голода людей.

Я пообщался с детьми, у которых ничего нет, нет планов на будущее, нет толком образования. Они смотрели на меня с радостью, с улыбками на лицах, впитывали мои положительные эмоции, и это трогало до глубины души

«У них нет будущего, но есть радость от настоящего»

— Если подвести итог твоим африканским приключениям, что ты ожидал увидеть в Африке и что ты увидел на самом деле?

— Я давно стараюсь ничего не ждать от поездок. Во-первых, это оберегает от возможного разочарования. А во-вторых — позволяет испытать безудержный восторг и впечатлиться гораздо больше увиденным. Это всегда сюрприз, всегда что-то новое. В этой поездке я преодолел рубеж в 60 посещенных стран. И если бы было нужно выдвинуть одно какое-то умозаключение, я бы сказал, что чем беднее страна — тем счастливее люди, которые там живут. В той же Африке мы столкнулись с, можно сказать, феноменом: дети, взрослые, у которых почти ничего нет, которые невероятно усердно работают, трудятся за то, чтобы просто не умереть с голоду, — они счастливы! Они улыбаются, веселятся, им не нужно много, чтобы испытать радость. Тогда как у нас, в более зажиточных странах, встречается такое, что люди обладают всем нужным, всем тем, о чем даже не могут мечтать жители Африки, но при этом их гложут какие-то надуманные проблемы, переживания, тревоги, всякий груз на плечах, который делает их несчастными. То есть материальный достаток никак не компенсирует положительное мироощущение, счастье. В Африке это наиболее чувствуется. На материке, на котором расположены беднейшие страны мира, где люди живут чуть ли не на улице, радости часто больше, чем в той же России — не только провинциальной, но и в Москве, и даже в каком-нибудь Израиле. Там у большинства населения все в порядке, но они сильно погрязли в бесконечной работе: словно кролики, постоянно как заведенные бегают. Наверное, и там есть счастливые люди, но их не так много.

— Для тебя это стало откровением, или ты и раньше так думал?

— Я и раньше об этом думал, но именно в Африке это наиболее показательно. Я никогда прежде не бывал в таких бедных странах и никогда прежде не созерцал воочию страшные, реально страшные вещи для нашего восприятия. Для местных это норма, в порядке вещей. Люди, у которых нет родителей, которые живут на улице, у которых нет будущего как такового. В Руанде, Бурунди, Уганде мы не встретили ни одного старика — люди просто не доживают. У них нет будущего, но есть радость от настоящего. Это очень круто и необычно, наводит на определенные мысли.

— И ты действительно стал, когда вернулся в Россию, мыслить иначе?

— Вообще я езжу по странам, чтобы добавлять красок в свою жизнь и так или иначе меняться. И эта поездка по таким диким местам меня определенно изменила. Внесла свою лепту, очень серьезную. Вернувшись оттуда, я понимаю, что я действительно по-другому смотрю на то, что происходит в моей жизни и жизни окружающих меня людей. Посещение подобных мест позволяет радоваться каким-то, казалось бы, обычным вещам, намного больше. Ты осознаешь, что какие-то базовые, стандартные события в твоей жизни, это на самом деле очень много. Воспринимается как должное, но этому можно радоваться и получать большое удовольствие, когда ты понимаешь, что у, может быть, половины населения земного шара, этого и близко нет. Открывает глаза. Хочется радоваться жизни.

— Не могу не спросить о финансовой стороне вопроса. Насколько дорогим может оказаться такое путешествие и жалеешь ли ты о чем-нибудь?

— Абсолютно искренне не жалею ни об одной копейке, ни об одном событии, ни об одном моменте в этом путешествии. Все это того стоило. Стоит оговориться, что параллельно учебе я работаю, и большая часть моей зарплаты как раз уходит на путешествия. Это неотъемлемая часть моей жизни, это то, чем я живу, о чем мечтаю и что планирую. Не жалею, что процентов 80 моей зарплаты уходит на это: пока у меня нет семьи и каких-то ипотек-кредитов, я могу себе это позволить.

Конкретно в этой поездке, так как мы сильно экономили, большая часть финансовых вложений пришлась на перелет — около 50 тысяч рублей. На жилье я рассчитывал бюджет, исходя из суммы не более тысячи за ночь, а в Африке, заточенной под богатых белых, это очень дешево. Плюс питание. Но питаюсь я весьма специфическим образом (я сыроед), и первые пятнадцать дней я ел одни фрукты. Кстати, я вполне отлично себя чувствовал: никакого упадка сил, которого обычно ожидают от людей с таким типом питания (смеется). В Африке фрукты очень дешевые, и тут я тоже экономил: в день уходило рублей 600—700. Плюс визы. Сильно ударила по бюджету аренда машины, но это было необходимостью — мы девять тысяч километров проехали на ней. Бензин в Африке дороже, чем в России.

«Под ключ», за месяц на все — перелет, проживание, еда, аренда машины и бензин, визы, сувениры, — ушло около 150 тысяч. Намного меньше, чем может подумать среднестатистический российский турист, привыкший к туроператорам, путевкам, «все включено» и т. д. А у нас — двенадцать стран, куча границ, которые мы как только не пересекали. В Лесото, например, мы просто за «пожалуйста» заехали.

— Это был «добрый полицейский», злой вас поджидал потом, в Руанде.

— Да, это был добрый полицейский. Мы уговорили пограничника запустить нас, бедных российских студентов, бесплатно, на что она ответила, что это будет нашим маленьким секретом. Нормально?

«Под ключ», за месяц на все – перелет, проживание, еда, аренда машины и бензин, визы, сувениры, — ушло около 150 тысяч. Намного меньше, чем может подумать среднестатистический российский турист

«Людям больше интересны передачи типа «Орла и решки», в которых очень много показухи, наигранности и подставы, а правды меньше 50 процентов»

— Ты не раз уже упомянул, что про ваши приключения можно книгу написать. Сейчас ведь популярен тревел-блогинг: люди заводят себе аккаунты, делают красивые фотографии, пишут посты и зарабатывают на этом. Ты тоже движешься в этом направлении?

— Я не первый год езжу, и у меня есть целый ряд знакомых и друзей, родственников, которые мне говорят: «Арсений, что ж ты нигде не пишешь, никакой паблик не ведешь, живой журнал, в «Инстаграме» не пишешь? Это же интересно!». А я думаю: да кому это может быть интересно? Ну езжу я себе и езжу, что тут такого? Зачем я буду захламлять ленты друзей? Видимо, когда ты ездишь довольно много, у тебя стирается восприятие того, что это несколько необычно для среднестатистического человека — представить себя в Уганде. И так я ездил несколько лет, пока наконец меня эти разговоры не добили, и я решил: попробую. Открыл аккаунт в «Инстаграме», который ранее был чисто для друзей, и решил, начиная с этой поездки, что-то писать. И эту поездку я освещал там, прямо по дням: расписывал дни и что в этот день происходило, разумеется, с фотографиями. И оказалось, что это кому-то интересно! На меня стали подписываться люди, при том, что я даже хештеги не ставил, и писать, что это все очень сильно будоражит их сознание, воображение, что это классно. Я был, честно сказать, приятно удивлен, что это кому-то нужно. Возможно, я буду продолжать в «Инстаграм» писать о будущих поездках.

— А как-то специально раскручиваться, учиться фотографировать и обрабатывать фотографии? На этом ведь можно реально зарабатывать.

— Кто-то, действительно, на этом зарабатывает, но (здесь я, возможно, оправдываю свою лень) мне кажется, что люди, которые на этом серьезно зарабатывают и ставят подобные мероприятия, как описание того или иного города, на поток — они уже не путешествуют ради того, чтобы путешествовать, они путешествуют ради того, чтобы зарабатывать. Это становится частью их долга, их работы. А я получаю удовольствие от процесса и не хочу эту, возможно, романтическую нотку разрушать. Не хочу, чтобы это становилось рутиной. Я путешествую в первую очередь для самого себя, для своего внутреннего мира, чтобы наслаждаться каждым моментом путешествия.

Тем не менее, есть люди, которые очень на этом зарабатывают, у которых каналы на YouTube и сотни тысяч подписчиков. Но людям, к сожалению, больше интересны передачи типа «Орла и решки», против которых ничего не имею, но в которых очень много показухи, наигранности и подставы, а правды меньше 50 процентов. Уверен, что если бы ребята из этой передачи очутились в тех местах в Бурунди, в которых были мы, они бы без материала оттуда вернулись, просто потому, что камеру они бы не сохранили. Людям нужен контент, нужна определенная подача, нужно шоу — и не всегда разнообразный текст или даже фотографии в «Инстаграме» привлекут внимание. Но я решил задаться целью и стараться как можно большему числу людей рассказать о том, что им интересно. Я действительно поражен тем, что пришел в университет, и мне одногруппники рассказывали, что читали своим родителям эти истории, что чуть ли не всей семьей читали. Это приятно и это мотивирует, скажем так.

Хотя я себя с большой натяжкой могу назвать туристом, потому что тот образ путешествия, тот стиль, он от туристического сильно отличается.

— Надо различать образ туриста и образ путешественника.

— Да, наверное.

— Ты, кроме всего прочего, еще и большой спортивный болельщик…

— Угораздило, да (смеется).

—… И часто свои путешествия подстраиваешь под соревнования. Зачем тебе это? В чем принципиальность поехать именно на место?

— Так уж получилось, что с детства я связан со спортом: я занимался футболом и баскетболом. Но по большей мере я все же болельщик. Отец меня впервые привел на стадион в четыре года на футбол — он большой болельщик московского «Спартака», и я тоже стал за этот клуб болеть. И, начиная с бессознательного возраста, я переживал за команду, радовался до слез…

— Для «Рубина» места уже не было?

— Я самые ранние годы провел в Москве, переехал в Казань в возрасте семи лет, уже будучи болельщиком «Спартака». Всегда в школе, в каких-­то кругах отстаивал интересы «Спартака», живя в Казани. Поддерживаю этот клуб, езжу за ним по городам России и Европы, и это никак не объяснить логически. Это глупо: я езжу по миру, смотрю на то, как потные ребята в грязной форме…

— В каком-нибудь Хабаровске…

— …В Хабаровске, бегают, пинают эту сферу, при этом очень плохо пинают. И я как истерик последний кричу на трибуне, радуюсь победам. Это глупо, но это дарит мне эмоции, а это самое главное, что у нас есть, наверное. Это дарит мне радость, я искренне переживаю за клуб.

А уже в Казани я пошел заниматься баскетболом, и, опять же, в возрасте шести-семи лет заболел баскетболом и местным УНИКСом. И вот получается, что я поддерживаю футбольный «Спартак» и баскетбольный УНИКС. И, что интересно, на Балканах 25 марта играет «Спартак» с футбольной «Црвеной Звездой» (Белград, Сербия), а 31 марта УНИКС — с баскетбольной. И я не могу пропустить такой двойной выезд.

Это некое сумасшествие, которое не поддается объяснению. Мне часто говорят: «Ты, вроде, здравомыслящий человек. Вроде, с головой все порядке. Что ты делаешь на трибуне? Зачем тебе эти гопники, это быдло (это цитата, я сам никого так не называю). Ты не вписываешься в общую концепцию этого мероприятия». А я не знаю, мне хочется — я езжу. Я получаю удовольствие от спорта, который не всегда связан с грязью и ужасной погодой — я ищу прекрасное.

В Казани я пошел заниматься баскетболом, и, опять же, в возрасте шести-семи лет заболел баскетболом и местным УНИКСом

— Получается, ты путешествуешь много и по России, и за рубежом. Куда тебе приятнее выезжать — в другой российский город или в другую страну куда-нибудь подальше?

— В России много мест хороших и разных и есть, безусловно, красивые и приятные душе и сердцу места, но, пожалуй, чаще интереснее все-таки покидать территорию государства. Не потому что не патриот или мне не нравится российская среда. В путешествиях круто не только ландшафт менять, но и наблюдать новые культурные слои, разные традиции, разных людей. А чтобы встретить новых, надо все же сменить страну. Даже если ты перелетишь во Владивосток, там все равно будут россияне. Они, конечно, отличаются — у них другой склад характера, другая жизнь, но это все равно россияне. А если ты едешь в Европу, которая мне уже кажется соседней, — там люди другие, менталитет другой. Это позволяет кругозору расширяться и быть менее зашоренным. Путешествие вообще позволяет шоры снимать, ты перестаешь быть зажатым в своих стереотипах, в своих рамках и смотришь на мир более широко и глубоко.

— В России среднему гражданину тяжело путешествовать или каждый может?

— Каждый может. Я убежден в этом, и есть куча примеров, когда люди выезжали со ста долларами в кармане и путешествовали, зарабатывая в пути. Множество каналов в YouTube, блогов, где люди описывают такую жизнь. Они получают удовольствие, их не держит страх того, что это дорого, что они не могут себе этого позволить. Они не гниют 365 дней в году в коробках и не думают, что поехать куда-то для них несбыточно. Они берут и едут. В процессе поездки становятся богаче духовно, более свободными и раскрепощенными. И когда так вырываешься, то чувствуешь, что на многое способен. Любой, кто сейчас это читает, он может, и не надо искать оправданий типа «ну да, он студент, у него нет обуз», «ну да, у него нет работы», «это все не про меня». Про тебя. Человек и сам не догадывается, насколько сильно он может следовать своим желаниям.

— Ну вот среди твоих родных, в том числе старшего возраста, многие путешествуют?

— Человек окружает себя людьми, близкими по духу. Моя сестра любит путешествовать, правда, не в такие места, [в каких бывал я]. Родители любят. Не всегда ездят, но очень любят.

«Я побывал во многих городах, и могу сказать, что ругать Казань — кощунство. Это один из лучших городов России»

— Что тогда с точки зрения бывалого туриста можно сказать о «третьей столице» России — Казани?

— Я по-прежнему живу на два города, семья у меня в Казани, и несмотря на то, что учусь я в Москве, работа у меня так или иначе связана с Казанью, и я там часто бываю, что меня радует. Казань мне нравится больше, чем Москва. И вообще я хочу всем читателям и жителям Казани пожелать не быть настолько критичными к городу. Я знаю много людей, которые искренне ругают Казань и говорят, что здесь не так, это плохо, тут могло быть лучше. Ребят, я побывал во многих городах и могу сказать, что ругать Казань — кощунство. Это один из лучших городов России, это объективно так. Инфраструктура, ландшафт, объекты, архитектура, история — все на высшем уровне. Даже после поездок по «злачным» местам в Европе, мне нравится возвращаться в Казань.

— Над туризмом там точно работают безустанно.

— Да, и это очень круто. Универсиада, чемпионат мира по водным видам спорта, сейчас будут Кубок конфедераций и чемпионат мира — кто-то жалуется, но ведь улучшаются не только спортивные объекты, а инфраструктура в общем. Очень многие переживали насчет пробок, но то, что сейчас называется пробками в Казани, в Москве — это светофор. И всякие велодорожки и прочее, это очень радует. Если зайти в Кремль, там всегда туристы из Европы, из более дальних стран. Туристы приезжают в Россию, и среди пунктов к посещению — обязательно Казань. Слава широко развита и за пределами страны. По-прежнему часто город знают по «Рубину», тем не менее все чаще и чаще она узнается. Я очень сильно призываю гордиться Казанью — это очень крутой город, не только по российским меркам. Конечно, не без минусов: пусть и свое государство, но это все равно Россия со своей спецификой. А так — аэропорт хороший, вокзалов два, гостиницы, рестораны.

— Ты вернешься в Казань после учебы?

— Я стараюсь допускать все, но я не могу долго усидеть на одном месте. Мне постоянно хочется двигаться, смотреть новое. Как бы мне в Казани не нравилось, через какое-то время мне здесь становится скучно и тесно. В Казань классно возвращаться, но не знаю, когда у меня получится жить и находиться долго в одном месте.

Иногда, бывает, физически становится тяжело после суток без сна. Когда я добирался до дома из Африки, я провел 27 часов в пути, побывал в четырех аэропортах без выхода в города. И приехав в Казань, я понял, как я устал. Но спустя два дня я снова был в дороге. Порой думаешь: все, выжат. Но потом тебя снова зовет в путь.

1/36