«Учитесь, мальчики! Эта специальность вас всю жизнь кормить будет»
Так говорили своим курсантам преподаватели Винницкого военного учебного комбината номер 942. Один из их выпускников, а ныне лучший крановщик предприятия Казанские теплосети, ветеран труда Михаил Леванов убедился в правоте этих слов на примере личного опыта
— Всю жизнь, — говорит он, — благодарю армию за то, что она дала мне эту профессию. Его, солдата срочника, попавшего служить в авиационные войска, руководство части послало осваивать профессию крановщика — их рота занималась погрузкой двигателей на самолеты. Понадобился подъемный кран, а специалиста для работы на нем нет. Почему-то выбор пал именно на Леванова.
Познакомившись с Михаилом Михайловичем, я, кажется, поняла почему, — видимо, почувствовали отцы-командиры во вчерашнем новобранце, деревенском парнишке из Татарстана особую тягу к технике
Встретиться мы решили на природе в один из жарких летних вечеров. Мой собеседник приехал на дорогой иномарке, чем сразу убедил и меня — кормит его профессия, и не плохо. Но, в отличие от своего железного инородного коня, Михал Михалыч оказался человеком простым, добродушным, его облик говорил о добротности, надежности, крепости — он и слова-то укладывает, словно, в механизм детали: винтик к винтику, все к месту и ничего лишнего. Но при этом вскоре убеждаюсь: в карман за словом мой интервьюируемый тоже не полезет: задело за живое — выдал эмоцию «на гора»:
— Вот я езжу везде, вижу, как люди безжалостно к технике относятся, не понимают ее, не любят. Мне достаточно на любой кран раз взглянуть и я сразу пойму, что за специалист на нем трудится, потому как техника похожа на человека, а человек на технику. Кран чистый, крепкий — значит, нормальный парень на нем работает, трудяга. Соединения расхлябаны, канатиками, да проволочками схвачены, — разгильдяй, человек ненадежный. Вот недавно видел я, как такие «специалисты» разбирали кран. Разобрали и целый консилиум из пяти человек устроили: почему цилиндр течет? Ничего лучшего не решили, как новый цилиндр купить, а он тысячи три стоит, а надо было, я это сразу понял, как на «разборку» взглянул, всего-то — копеечное колечко заменить, да правильно его поставить…
Слушаю моего собеседника не перебивая, потому что понимаю: накипело… Я плохо разбираюсь в разного рода производственных механизмах, но, портрет Михал Михалыча выдает мне его технику, которой он владел в жизни с десятилетнего возраста, когда родители купили Мише первый велосипед за 53 рубля — целую зарплату колхозника. Вот он, новенький блестящий взрослый, (купили «на вырост»), стоит у ворот, прислоненный к завалинке. Миша с радостным криком выбегает к нему и… разбирает по деталям. Мать в ужасе: другой бы мальчишка укатил бы сразу — только б его и видели, а этот испортил дорогую вещь! А Миша объясняет: прежде, чем кататься, надо его хорошенько смазать. И, что бы вы думали, тщательно смазал каждую деталь и заново собрал велосипед, да так, что катал он своего хозяина и комфортнее, и быстрее, чем велики других ребятишек, да и служил дольше: как новенького передали потом племяннику по наследству.
«Железки» с тех пор занимали все Мишино внимание — где какой механизм починить — он тут как тут предлагает свои услуги взрослым, так что не до учебы, да он и не старается хорошие отметки получать — для профессии водителя институт не нужен. Я пытаюсь вывести Михал Михалыча на признание в том, что работа на мощной технике, типа строительного крана, была его мечтой детства, а потому после окончания восьмого класса он пошел именно в среднее профессиональное техническое училище, но рассказчик непреклонен:
— А не было никакой мечты. Просто как складывалось, так складывалось: в СПТУ выучился на водителя и до призыва в армию три года поработал механизатором в родном колхозе, а в армии попал на кран…
Что ж получается: не Миша выбрал профессию, а она его?
— Получается так, — кивает головою «Миша». Поневоле освоил профессию крановщика, — поневоле и на гражданке за рычаги сел. После армии, а было это в 83-м году, решил махнуть в Казань, — Татьяна моя тут жила, девушка любимая.
Был, однако, в городе у Михаила в ту пору еще один интерес: машины «КАМАЗ». С момента выпуска, то есть с 77-го года, эти отечественные большегрузы завоевали всенародное уважение, поэтому не было в стране ни одного профессионального водителя, который бы не мечтал сесть за руль этой машины. Мечтал об этом и Михаил Леванов. Но «КАМАЗы» были тогда большой редкостью даже в городе. В Казани, например, их имела только одна организация. В нее то и отправился молодой водитель с заявлением о приеме на работу, но судьба распорядилась иначе…
Поженились мы с Татьяной, а жить негде. Вот и пошел в «Теплосети» — там нужен был крановщик, через пять лет квартиру обещали дать. Я сам по характеру нетерпеливый, долго на одном месте, по молодости, не любил засиживаться, но тут, что делать: дети пошли, а мы в комнатенке общаговской ютимся. Работу крановщика представляете?
Работу человека, находящегося в железной кабине где-то на уровне четырех- пятиэтажного дома, думаю, несложно представить. Целый день находиться между небом и землею, да еще и управлять железным великаном, причем, все движения должны быть отлажены, отточены до автоматизма: достать на расстоянии «железной рукой» груз и перенести его в нужную точку получится не у каждого.
— В современных кранах печки есть, а на тех, на которых раньше работал, — подтверждает мои представления Михал Михалыч, — никакого отопления не было: работал в валенках и меховых рукавицах и при сорокаградусном морозе лобовое стекло открывал, иначе ничего не было видно — стекла инеем затягивались. А летом в кабине — парилка, от яркого солнца из глаз слезы текут…
Работа крановщика не только тяжелая, но и ответственная, потому что сопряжена со многими рисками. Ориентир к точке погрузки, разгрузки подают стропальщики. Это те рабочие в оранжевых касках, которые командуют: «Вира! Майна!» Одно неосторожное движение и тонны груза обрушиваются вниз… И это не единственная беда, которая может случиться на стройке.
— Это было в 87-м году, — мой собеседник начинает рассказ о страшном событии, в центре которого он однажды оказался, просто, обыденно: все давно пережито, все, кто был тогда на строительном объекте в тот день, слава Богу, живы, но могло бы быть иначе…
То, что кран стоит в опасной близости от линии электропередач, Михаил Михайлович заметил сразу и доложил об этом руководящему строительством начальнику, но тот, не терпящий никаких возражений, разразился руганью: полезай на свое место! Я не боюсь брать ответственность на себя! Делать нечего, пришлось лезть. Только кран заработал, как стрелу притянуло к электропроводам…
— Треск стоит оглушительный, икры сыплются, — вспоминает Михал Михалыч, — я пытаюсь стрелу отвести от проводов, а ничего не получается: электромагнитное поле держит ее как на цепи…
Единственно верное решение в этой ситуации — в целях самосохранения выпрыгнуть в окно, тем самым водитель спасает собственную жизнь. Оставаться в охваченной током машине, значит, обрекать себя на гибель. Но на земле работают три стропальщика. Их неуправляемая железная наэлектризованная махина не пощадила бы… И мой собеседник в роковой момент подумал именно о них…
— Да ни о чем я не думал, — отмахивается он от моего замечания « А Вы герой», Михал Михалыч, — В такой ситуации, главное, не растеряться. Стал все же отводить стрелу и отвел от источника тока. Обезвредил кран. Кто мне в этом помог Бог или те крепкие знания, которые получил в Винницком училище, не знаю. Наверное, и то и другое. Мне мать, когда в армию уходил, иконку Спасителя с собой дала. С тех пор с нею не расстаюсь, и конспекты, которые на занятиях в армейском училище писал, тоже храню. И слова моих замечательных преподавателей помню как сейчас: «Учитесь, мальчики этой профессии. Она вас всю жизнь кормить будет». Так и вышло — что бы в стране не происходило, а моя профессия меня всегда кормила, даже в те годы, когда люди без зарплат месяцами сидели, я с семьей не бедствовал
Ключи от обещанной квартиры молодая семья получила, правда, не через пять, а через десять лет. Въехала в просторное благоустроенное жилье, и теперь главе семейства можно было бы подыскать более легкую работу, но он остался на кране. Причина была, оказывается, не только в высокой заработной плате…
— Влюбился я в кран, — говорит герой моего рассказа, и я замечаю, как светлеет его загорелое, обветренное лицо. Сроднился с ним за десять лет и уже не представлял как буду жить без него
С тех пор прошло еще двадцать лет. Михаил Михайлович сменил не одну марку крана.
Сегодня он, по его выражению, «укротил и сросся» с краном стреловым 55713-1В, грузоподъемностью 25 тонн, со стрелой, длина которой 28 метров. А стоит великан на базе автомобиля «КАМАЗ». Так сбылась его юношеская мечта: управлять легендарным отечественным большегрузным автомобилем.
Тех, кто наблюдал за его работой со стороны, непременно поражает ювелирная точность, с которой Михал Михалыч опускает и поднимает крановую стрелу. Многие говорят, что никогда еще не встречали крановщика, работающего с такой аккуратностью. А он скромно отвечает на комплименты:
— Просто я чувствую кран как свой организм, стрела для меня как продолжение моей руки. Кран это мой кормилец, моя душа, моя жизнь.
Собственное отношение к профессии герой моего рассказа передает молодым крановщикам. При упоминании о наставничестве по его лицу пробежала легкая тень.
— Хорошая у нас молодежь, — говорит он, — только ей сейчас тяжело приходится. Поощрять надо молодых работников и материально и морально.
Раньше, например, за двадцатипятилетний стаж работы на одном предприятии присваивали звание «Ветеран труда», а меня в прошлом году, когда исполнилось тридцать лет моей работы в Теплосетях, руководство даже не поздравило. Как на таких примерах привить молодежи преданность предприятию? Но все равно я всем молодым советую: учитесь, мальчики рабочим профессиям и растите в них, потому как настоящие специалисты людям всегда будут нужны. А если человек кому-то нужен, значит, не зря живет…
Материал подготовлен при содействии Министерства труда, занятости и социальной защиты РТ