Как старообрядцы в начале XIX выкупили себе казанскую слободу

Но то — лишь одна половина истории, если даже не меньше. В это же самое время на западном берегу Тихвинского озера (в районе нынешнего перекрестка улиц Парижской Коммуны и Тукая) имели жительство несколько десятков семейств, представлявших довольно многочисленную в Казани общину старообрядцев-беспоповцев старопоморского согласия, или как они часто себя называют по имени своего основателя — «федосеевцев».

Были они по большей части людьми очень серьезными, богатыми, и главное — идейными: в своей среде они формировали независимую от официальной власти систему гражданского общества, «отделенного от мира антихриста — общества наследников древних православных традиций Руси». В конце XVIII столетия главой казанских федосеевцев был богатый купец Зиновий Забелин, человек бескомпромиссный и в свое время крепко пострадавший от царских властей. Здесь же, в Тихвинском приходе, он содержал молельню и богадельный дом, установить точное местоположение которого уже невозможно, однако достоверно известно, что к началу XIX века все деревянные здания молитвенного дома были ветхими. К последнему добавилось и то обстоятельство, что как раз в описываемое время устоявшийся уклад жизни федосеевцев был потревожен — в районе Тихвинской церкви начали «править улицы по новому плану», что привело к множественным земельным спорам и вообще к излишней суете, которую так не любят староверы. Как бы то ни было, но старейшины федосеевской общины стали задумываться о выборе нового места жительства и о переносе своих святынь в более уединенное, пустынное место. В этом смысле как нельзя лучше подходил взгорок, расположенный на берегу Прилуцкого озера, где только-только закрылся монастырь, но где продолжали еще оставаться несколько домовладений. И не мудрствуя лукаво, федосеевцы решили просто взять, да и выкупить всю слободу целиком для своих нужд.

За это непростое и хлопотное дело взялся еще довольно молодой, но уже вполне авторитетный представитель федосеевской общины купец Василий Андреевич Савинов (1773—1848), выходец из крестьян Владимирского уезда, который «положил начало своего благосостояния подрядами разных казенных и частных построений, а впоследствии и еще усилив свой капитал хлебною промышленностию и подрядами же на перевозку казенных тяжестей» (Государственный архив Республики Татарстан, фонд 1 опись 2, дело 96, листы 65-66). В Казань он прибыл в 1796 году и попервоначалу занимался кровельными работами, за что получил прозвище «Кровельщиков», едва не ставшее фамилией. Затем продолжал работать по строительной части, выполняя казенные и частные заказы, а в 1807 году записался в казанское купечество по третьей гильдии и открыл хлебную торговлю. И вот, что называется, «без отрыва от производства» он начал заниматься делами организационными — т.е. скупать для нужд общины один за одним земельные участки на Прилуцком холме с присущей всем староверам методичностью и аккуратностью.

Как и полагается, начал Василий Андреевич с тяжеловесов — т.е. с домовладения господина тайного советника Федора Федоровича Желтухина. Того самого, площадью 1 190 квадратных сажен, записанного на его жену — скорее всего, у них тут было нечто вроде загородного имения. 27 октября 1808 года сделка была оформлена: Ф.Ф. Желтухин «дал купчую казанскому 3-й гильдии купцу Василию Андрееву сыну Савинову в том, что продал я, Федор Желтухин, ему, Савинову крепостной свой деревянный дом со всем при нем строением и садом, состоящий в г. Казани в Ильинском приходе 2-й части в 1-м квартале в Подгородной слободе, называемой Стекольной, место имеющее мерою земли с лица поперешнику 33, в длину — 41 сажень с принадлежащим к оному дому местом, на коем пред сим выстроена была кузница, а взял я, Федор Желтухин, с него, Савинова, за оный дом с местом деньги тысячу рублей» (ГАРТ, фонд 1 опись 2, дело 96, копия с купчей, листы 41-42).

В сентябре 1811 года В.А. Савинов, ставший к тому времени уже купцом 2-й гильдии, купил на Прилуцком холме у дворового Алексея Яковлевича Волкова деревянный дом — всего-навсего за 40 рублей. Зато следующая по счету сделка была самой крупной — 28 августа 1812 года Василий Андреевич купил у мещанина Андрея Михайловича Казанцева земельный участок с деревянным домом, уплатив ему и рекордную сумму — 3 тысячи рублей, причем земля имела «мерою места с лица поперешнику 58, а длиннику — 22 сажени». За сим последовали сделки с мещанином Иваном Федоровичем Степановым (19 января 1813 года — 400 рублей), с вдовой попадьей Анной Петровной Лаврентьевой (31 октября 1813 года — 370 рублей) и, наконец, с мещанином Дмитрием Семеновичем Богдановым (23 января 1814 года — 380 рублей). Эта серия сделок в целом завершила оформление массива земельных владений В.А. Савинова в слободе Стекольный завод, что позволило казанским федосеевцам приступить к возведению своего духовного центра в Прилуцком, однако в приобретенную Василием Андреевичем собственность продолжали вклиниваться земли двух строптивцев — Петра и Фомы Мельниковых, с которыми никак не удавалось сторговаться. Первый из Мельниковых «сломался» только 8 января 1815 года, за 420 рублей. Второй — 25 января 1817 года, за 300 рублей соответственно. Только после этого староверы стали полновластными хозяевами Прилуцкого холма.

Как мы видим, никакого «Стекольного завода» в купчих не значится. Но если он когда-то здесь и существовал (а к моменту совершения сделки был просто-напросто уже закрыт), то на роль его потенциального содержателя, без сомнения, более всего подходит Федор Федорович Желтухин — у него и участок немаленький (33х41 сажень), и «дом крепостной со всяким пристроением», и даже «место на коем пред сим выстроена была кузница»! Между прочим, в кузницах используется тот же горн, что и в стекольном производстве… В общем, что-то тут есть… Давайте-ка присмотримся к очередному нашему герою повнимательнее, ну а уж потом будем делать выводы. Итак, крупный землевладелец, помещик Федор Федорович Желтухин (1749—1812) происходил из старинного дворянского рода. В 1758 году он поступил солдатом в лейб-гвардии Преображенский полк, где дослужился до звания полковника. В 1777 году был определен в гражданскую службу и назначен казанским вице-губернатором. В 1782 году получил чин статского советника, а в декабре 1784 года стал правителем Тобольского наместничества. Затем служил в Вятке и Царевококшайске. Выйдя в 1800 году в отставку, вместе со своей женой А.Н. Мельгуновой поселился в Казани, где еще со времен своего вице-губернаторства имел два дома: в Успенском приходе (на левом берегу Булака) и на Прилуцком холме — в слободе Стекольный завод. «Жил он уединенно, посещали его немногие, но при встречах все оказывали ему те знаки уважения, в которых тогда летам и званию отказывать было не позволено», — писал современник.

Но и это еще опять-таки не главное в нашей истории. А «главное» заключается в том, что, по документально подтвержденным данным известного историка Б.А. Шингареева, изучавшего развитие стекольного дела в России, в 1795 году Федор Федорович основал в Царевококшайском уезде стекольный завод, ставший первым в марийском крае. Причем расцвет Желтухинского, или, как его еще называли, Воскресенского завода, наступил несколько позже, в середине XIX века (при внуке Федора Федоровича — Алексее Дмитриевиче Желтухине), когда работало уже два стекольных производства. Одно размещалось в селе Петровское, им же основанном, другое, «Горинское», находилось в 8 километрах от того же села по Параньгинской дороге. На Петровском и Горинском заводах выпускалось стекло разных расцветок и размеров, посуда различных сортов. Как отмечает ученый, «все Желтухины были буквально одержимы стекольным делом». Ну что, друзья, у кого-то остались еще вопросы?

Между прочим, как ни крути, получается, что «желтухинское» стекольное производство на Прилуцком холме (где Федор Федорович, возможно, делал только опыты со стекломассой) было если не первым в нашем крае, то, безусловно, одним из первых. Очевидно и то, что оно возникло никак не ранее 1777 года, когда Федор Федорович был переведен в Казань, а вот продолжил ли завод функционировать после 1784 года, когда Ф.Ф. Желтухина откомандировали в Тобольск (а также в последние годы его жизни, в период нахождения в отставке), — этого мы уже никогда не узнаем.