«Татарские старости»: туда и обратно в загадочный Хорезм

Бывают на свете неспокойные люди, бунтари по характеру. Они нередко служат силой обновления, приносят поток свежего воздуха в затхлый мир обыденности. Иногда такие бунтари, вспыхнув, гаснут во мраке истории, а иногда их необузданная страсть помогает открыть новые горизонты и выстраивать мосты в доселе неизведанные культурные миры.

В самом начале XIX века у суфийского шейха Ниязкули ат-Туркмани в Бухаре было несколько татарских студентов. Все они сыграли важную роль в построении сети религиозного образования во внутренних районах Российской империи, но были очень разными по характеру людьми. Можно только удивляться, почему они все выбрали одного учителя. В одной из рукописей Казанского университета кратко описаны биографии этих бухарских студентов. Среди них оказался Мухаммад Шариф из деревни Байрака на крайнем юго-востоке Татарстана.

Бунтарь из Байраки

Вообще, надо сказать, что мы на самом деле очень мало знаем о конкретных людях в исламской среде Российской империи. Да, в распоряжении науки есть несколько биографических словарей, но рассказы в них очень стандартизированы. Судьбу типичного татарского муллы можно описать в нескольких фразах: учился у отца, поехал в Бухару, стал там суфием, вернулся в родную деревню, учил там детей и потом умер. Из-за избирательности и схематичности наших источников имена многих исламских деятелей России XVII-XX веков остаются просто именами, лишенными жизненной драматургии.

Зато в судьбе Мухаммад Шарифа из Байраки драматургии хватало с избытком. Его бунтарский дух сделал возможным экспансию татарских богословов в Хорезм — область, поделенную между современными Узбекистаном и Туркменистаном.

Судя по всему, в Бухаре Мухаммад Шариф учился вместе с будущим скандально известным богословом Абу Насром Курсави (ум. 1812). Вместе они путешествовали в Индию, чтобы изучать предметы, не преподававшиеся в Бухаре. Более того, в религиозных диспутах, устраивавшихся местными правителями, Мухаммад Шариф показал себя как самый знающий студент.

По возвращении в родную деревню наш герой удачно женился на дочери местного богача, получил место имама и начал писать богословские трактаты на арабском языке. Но что-то вдруг пошло не так: Мухаммад Шариф поссорился с официальным духовенством, а его жена скончалась. Разочаровавшись в родном крае, он вернулся к своему учителю в Бухару, а потом и вовсе отправился в селение Чекка в Хорезме. Это случайное решение о переселении в Хорезм стало ключевым для построения культурного моста между двумя регионами.

Татары в Хорезме

Мухаммад Шариф, его сын Мухаммад Закир и близкий друг (күңел сердәше) Вилдан ал-Казани стали преподавать среди туркменских племен в хорезмском оазисе. В результате практически весь XIX век ознаменовался тесными интеллектуальными контактами между близкими тюркоязычными народами. У татарских преподавателей появились местные последователи, один из которых написал объемистый труд о Мухаммад Шарифе и его наследниках под названием «Рийаз аз-закирин».

Не обошли вниманием Мухаммад Шарифа и его единомышленники в Поволжье. Он сам и его преемники вплоть до середины XX века упоминались в цепочке татарских суфиев — многометровых свитках с именами духовных наставников вплоть до Пророка Мухаммада. Помимо этого, сам Мухаммад Шариф дружил с семьей татарских ученых в селении Стерлибашево в современной Башкирии. Они активно переписывались, а их ученики перемещались между двумя центрами учености в Хорезме и Башкирии.

К сожалению, ни одно произведение Мухаммад Шарифа до сих пор не известно науке. Не только потому, что в XX веке татарское письменное наследие потерпело невосполнимые потери, но и в связи с тем, что каких-то целенаправленных поисков не проводилось. Ведь труды многих татарских ученых, не признанных в качестве наиболее важных, так и остались незамеченными. Может быть, рукописи Мухаммад Шарифа найдутся в Хорезме, а скорее всего — в провинции Гулистан на севере Ирана, куда его потомки переехали с приходом к власти большевиков.

Недавно экспедиция Института языка, литературы и искусства АН РТ побывала в Иране у прямых потомков Мухаммад Шарифа. Наследники ученого хоть и потеряли родной язык, но до сих пор помнят о родной деревне Байрака и ухаживают за могилой своего предка в Хорезме.

Не сумевший реализоваться на своей родине Мухаммад Шариф, по сути, открыл новую страницу в интеллектуальной истории Хорезма. В этом типичность неординарности нашего героя — такой жизненный сюжет не раз повторялся в татарской истории. Легко припомнить примеры выдающихся политических и культурных деятелей, нашедших себя в Китае, Турции и Японии, лишь спустя десятилетия понятых и принятых на своей родине. Как бы сложилась история, если бы люди пера и знания не уезжали из нашей страны, а оставались творить на благо своего народа…

Часть 1. Как казахский хан оказался учеником татарского суфия

Часть 2. «Татарские старости»: люди знания между Поволжьем и Дагестаном

Часть 3. «Татарские старости»: переселенцы из Сибири в Турцию