Как обвиняемый Дьяконов высек силовиков цитатами Путина

За кого просит потерпевший вуз

33-градусная жара за окном внутри судебного зала почти не ощущалась. Семь подсудимых, девять адвокатов в перчатках и масках, конвой, прокурора и председательствующего судью спасал кондиционер. Правда, охладить накалившуюся обстановку в финале двухгодичного процесса не способна была даже техника.

Во вторник на заседании Вахитовского райсуда Казани гособвинитель Руслан Габитов запросил для подсудимых 37 лет колонии общего режима, из них — 9 лет персонально для экс-главы КНИТУ-КХТИ Германа Дьяконова. Причем к ночи телеграм-каналы распространили фейк, что приговор ректору уже состоялся.

Вчера же судебные прениях продолжились. Вместо покинувшего вуз Олега Осипенко интересы КХТИ представляла начальник отдела организационно-правового обеспечения Елена Махмутова. Гражданский иск вуза на 64,2 млн рублей она не вспоминала, о вине-невиновности подсудимых не сказала ни слова.

Махмутова с листа зачитала почти защитительную речь в пользу экс-проректора по науке и развитию, осужденного еще в 2015 году — за аферы с поставкой оборудования в вуз и уводом 28 млн рублей. Примечательно, что всего несколько лет назад, требуя эти деньги с Ильдара Абдуллина, представители вуза утверждали: его действиями учреждению нанесен и моральный вред — на 200 млн рублей упали финансовые поступления на науку, уменьшилось число желающих учиться в вузе. Иск не погашен, тем удивительнее позиция нового руководства учебного заведения.

— При вынесении приговора прошу учесть, что обвиняемый Абдуллин Ильдар Шавкатович активно сотрудничал со следствием, сообщил правоохранительным органам иные факты преступной деятельности, — обратилась к судье представитель потерпевшего. — Просим суд снисходительно отнестись к Абдуллину и учесть его заслуги в области науки и воспитания молодых ученых КНИТУ.

Елена Махмутова напомнила о 850 научных статьях, 35 авторских свидетельствах и патентах подсудимого-осужденного доктора технических наук, а также 18 подготовленных им докторов наук и 39 кандидатах в доктора. Далее она от имени всего коллектива вуза просила учесть заслуги перед следствием и наукой со стороны профессора Екатерины Сергеевой и доцента Аркадия Брысаева, не упоминая, что эти ценные кадры уволены.

Недоумение у остальных вызвал тот факт, что представитель вуза ни слова не сказала о двух действующих сотрудниках из числа подсудимых — профессоре Лилии Джанбековой и декане факультета технологии переработки каучуков Валентине Шкодич. Германа Дьяконова, что рулил вузом целую десятилетку, речь коллеги просто возмутила.

Дьяконов о неподписанном признании и чужой жене

Не оставила равнодушной бывшего ректора и позиция прокурора. В прениях Герман Дьяконов настаивал — его вина опровергнута в ходе судебного следствия, которое гособвинитель оставил без внимания:

— Просто взял эту галиматью, которую следователь составил, подсократил и основные пункты один в один употребил!.. Где он был два года-то? Сидел здесь, слушал, вопросы задавал — куда это все пропало?.. Значит, не было его с нами.

— Дьяконов, вам первое предупреждение — по существу уголовных прений выступление, — вмешался судья Алмаз Мухаметшин.

Обвиняемый доктор химических и кандидат технических наук продолжил речь цитатой самого высокопоставленного юриста страны, Владимира Путина, с февральской коллегии МВД: «Особое внимание — уделить законности органов дознания, предварительного следствия. На все факты произвола, фальсификации, прямого подлога, что само по себе является уголовным преступлением — требую реагировать предельно жестко, пресекать подобную деятельность и решительно избавляться от такого рода сотрудников, преступающих закон».

По мнению экс-ректора, «г-н следователь из президентского перечня не упустил ничего»:

— Присутствует и давление на Шкодич, на меня, на Кочнева (проректор-досудебщик, — прим. ред.), и фальсификация — взял 100 страниц моего уголовного дела и выкинул, поставил другие, и потом еще не хотел давать мне это увидеть — со скандалом пришлось при помощи адвоката вырывать у него этот том.

Дальше Дьяконов рассказал, как чуть не признал вину: «Он мне пытался подсунуть протокол моего же допроса, в котором было написано совершенно не то, что я говорил... Прежний адвокат сказал — подписывай, это не важно. Я стал читать и увидел, что там фактически признательные показания. Конечно, следователь сказал, что все это техническая ошибка, но я думаю — это неправда».

«Очевидным подлогом» подсудимый назвал «ущерб с потолка» и «фальшивую потерпевшую сторону» и вернулся к разбору речи прокурора. В частности, к словам о свидетелях, что «подтверждают вину Дьяконова». По мнению самого Дьяконова, никто из допрошенных судом свидетелей этого не делал, пытались подтвердить двое — жена Абдуллина и его водитель. Первую выступающий обвинил в лжесвидетельстве и причастности к хищению средств, вспомнив показания, что именно супруга экс-проректора участвовала в передаче денег и, не имея никакого отношения к работе вуза и проекту пластиковой брони, давала указания профессору Сергеевой. Которые та исполняла!

— Можно сделать четкий вывод — показаниям жены Абдуллина доверять нельзя. Мало того, что она человек аффилированный, так еще и элемент преступной схемы. Естественно, будет врать, чтобы и себя, и Абдуллина из этой преступной схемы максимально исключить... Что касается показаний водителя, то они очевидно несуразные. Никто из свидетелей ему против меня показаний не давал.

«Как 28 панфиловцев под Москвой, буду добиваться полного оправдания»

Досталось от бывшего ректора и его прежним замам — обвиняемым Ильдару Абдуллину и досудебщику Александру Кочневу. Первого он в открытую назвал вором, второго — «человеком с проблемами», которому за решеткой будет «хуже, чем всем остальным». Обоим, по мнению Дьяконова, «крайне выгодно максимальную часть вины переложить» на него.

«Кочнев любые показания бы дал, чтобы в тюрьму не идти. Поэтому он говорил, что я ему давал команды воровать эти газпромовские деньги, что давал команды отвозить в Москву. Он врет постоянно и непрерывно, но противоречиво... А господин Абдуллин совершенно правильно испытывает ко мне личную неприязнь — по первому процессу, когда под огромным давлением со стороны уважаемой прокуратуры университет признал себя потерпевшей стороной», — продолжил обвиняемый.

По словам Дьяконова, та история с госконтрактами на поставку оборудования — совсем другая: «Можно спорить, в каком размере были украдены те деньги, но то, что они были украдены — это да. В этом плане совесть моя перед Абдуллиным чиста. Но он — вор. Украл у университета деньги».

Бывший ректор считает, что именно злость осужденного стала причиной всех его жалоб и заявлений, которым верить нельзя. Приводит пример: «Оказывается, я с него тряс деньги на покупку квартиры площадью 2 тысячи квадратных метров с этого [оборонного] проекта. Но квартира-то моя — 200 метров и куплена в 2009 году!.. И на круиз я с него денег не мог трясти. И все показания там такие...»

Дьяконов вспомнил, как специально для Абдуллина придумал должность проректора по развитию, перекроив всю систему управления в вузе. Тот под следствием, с подачи ФСБ, лишился допуска к гостайне и автоматически был смещен с поста проректора по науке. А человек без допуска не может руководить людьми, у которых допуск есть.

«И вот эти двое обвиняют меня — человека с репутацией в финансовом плане абсолютно безупречной! Меня на год сажают в тюрьму и уже два года промывают мозги здесь в суде, обвиняют в каких-то жутких преступлениях!» — возмутился бывший ректор, назвал себя «безупречным аж в четвертом поколении» и заявил, что намерен доказывать свою невиновность во всех инстанциях:

— Я не из тех людей, которые прогибаются. У меня есть свои недостатки, но характер у меня есть и здоровья на это мне хватит... Как 28 панфиловцев под Москвой, буду добиваться полного оправдания... У меня ведь пытаются отобрать не 9 лет, как просит прокурор, а все, ради чего я всю жизнь работал, — мой авторитет...

Министерский регламент не дает возможности судимым по ч. 4 ст. 159 УК РФ (мошенничество в особо крупном размере) работать в университете даже на позиции уборщицы, отметил подсудимый. Признался: как ректор получал «приличную зарплату за 300 штук» — но строго в установленных учредителем рамках официально. Никаких побочных заработков и излишеств — это наказывается, за покупку дорогой служебной иномарки можно вылететь из кресла, примеры были, поделился с судом Дьяконов. Посетовал на неверный подход силовиков к вузам, как «к обычной коммерческой структуре — купи-продай-сделай».

— Отдельно хочется сказать про позицию так называемой потерпевшей стороны. Кроме как подлостью назвать это нельзя, — заявил Герман Дьяконов. — Ну и похвастаюсь напоследок — в истории Казани есть только два ректора, которые сумели свой университет сделать номером один в своей базовой области. Один я и наша команда. Второй — Лобачевский. Больше нет никого...

Недопрошенные свидетели и приблизительные подсчеты

За оправдание Дьяконова в прениях ратовали и его договорной адвокат Мидхат Курманов, и назначенный судом защитник Елена Шоркина. Экс-министр юстиции РТ назвал слишком жестким наказание 9 лет из 10 возможных и попенял прокурору, что тот ссылается на доказательства, не звучавшие в суде. К примеру, на никем не допрошенных свидетелей.

Так, по второму эпизоду дела с выплатой премиальных 28 млн рублей за работы по проекту Минпромторга, следствием утверждается, что начисленные средства фиктивные исполнители получали, чтобы тут же отдать участникам «профессорской ОПГ». Но на судебных допросах одни свидетели рассказали, что работу выполняли и никому своих денег не отдавали, другие говорили о возврате части начисленных — 20 из 915 тысяч, 130 тысяч из 1,4 млн рублей.

«Дальше в обвинении утверждается: также начислено и передано конкретным определенное количество денег, но они на следствии и суде не допрошены, поэтому эти данные нельзя положить в основу», — считает Мидхат Курманов. По мнению адвоката, следствие не озадачилось подсчетом, сколько же премиальных «из якобы похищенного» остались на руках у работников, а судья — не эксперт по бухучету, чтобы заниматься этим.

— По этому эпизоду якобы Сергеева передала [собранные деньги Абдуллину], а тот два раза передал Дьяконову. Но как был установлено на суде, Абдуллин не может подтвердить — сколько денег там было, а Сергеева не может сказать, что конкретная сумма передана Дьяконову, — продолжил Курманов, давая понять, что размер похищенного в процессе установлен не был. Есть вопросы у адвоката и по квалификации:

— При заключении одного госконтракта предъявить обвинение в совершении пяти мошенничеств — это вообще ни в какие рамки не укладывается!.. Еще не указано — откуда и когда поступили деньги, соответственно, не определено время окончания преступления, — рассуждал в прениях Курманов. — Суд данный пробел устранить не может... Это дает основания вернуть дело прокурору.

Если похищены деньги Минпромторга по контракту на разработку технологии пластиковой брони, то это мошенничество, но тогда министерство должно быть признано потерпевшим. Но этого не сделано — потому что контракт исполнен, а у заказчика претензий к работе и расходованию средств нет. Если речь о деньгах КХТИ — то действия сотрудников нужно квалифицировать как растрату. Гособвинитель этого не делает и причин не объясняет, отметил защитник.

Критике профессора юрфака КФУ Курманова подверглась формулировка обвинения о приобретении композитных панелей через фирму Брысаева по завышенной цене: «Дальше написано — детали и оборудование «могли быть приобретены в Китайской Народной Республике», но разве Пленум Верховного суда РФ позволяет такие формулировки — «могли быть»?» О недопустимости таких же предположений в обвинении заявила и адвокат Елена Шоркина, процитировав кусочек по эпизодам 6—8 с «гуманитаркой» «Газпрома», где следователь указал, что на проведение конференций реально тратилось «не менее 400 тысяч рублей».

Не осталась без внимания защиты и «откатная» версия. До суда и на процессе экс-проректоры Абдуллин и Кочнев говорили о некой передаче денег в Москву конкретному человеку. Но таких обвинений никому не предъявлено. Курманов напомнил: часть денег по шестому эпизоду — с семинаром на пожертвования «Газпрома» — нашли у Брысаева. (Тут Курманов оговорился и позже поправился — деньги нашли не у Брысаева, а у Дубовика.) И по этому эпизоду вуз признал выполнение работ минимум на 400 тысяч, но в обвинении остался ущерб в 1,2 млн рублей. Если вычесть — получится 800 тысяч, а значит, на особо крупный ущерб уже не тянет, нужна переквалификация с части 4 на часть 3 статьи 159 УК РФ.

«Просил бы оправдать по всем 10 эпизодам»

Подытожил свое выступление адвокат обвиняемого словами, что по всем 10 эпизодам не установлен факт противоправного и безвозмездного изъятия его клиентом чужого имущества: «Потерпевший и главный бухгалтер вуза в своих выступлениях говорили, что сумма ущерба не установлена и ущерба не имеется. Считаю, законных оснований для вынесения обвинительного приговора не имеется. Просил бы оправдать Дьяконова по всем составам».

Елена Шоркина поддержала эту позицию и прошлась по показаниям свидетелей — «ни один не подтвердил, что Дьяконов являлся организатором преступлений, давал какие-то указания, создавал преступные схемы». Половина свидетелей не была знакома с ним, вторая — знала только как ректора, отмечала адвокат, констатируя, что «остаются показания подсудимых».

Обвиняемая Сергеева называла куратором проекта по броне Абдуллина. «На вопрос о Дьяконове в суде она ответила: он никаких указаний не давал, она ему никаких денег не передавала и лично у Дьяконова не подписывала фиктивных актов приема. Брысаев дал такие же показания. С Дьяконовым вообще не знаком и не общался», — подчеркнула Шоркина.

Из показаний не признавшей вину Джанбековой адвокат сделала вывод: общалась она только с Абдуллиным и Сергеевой, все совещания проводил Абдуллин, деньги она передавала Абдуллину, о Дьяконове как организаторе преступной группы ничего не знала. Такие же сведения суду сообщил обвиняемый Игорь Дубовик, а Валентина Шкодич отметила, что как декан финансами на семинарах не занималась.

По мнению Шоркиной, вину на Дьяконова «пытается переложить только Абдуллин», но его слова носят «абстрактный характер», без конкретики, «в какое время, какие средства и в каком размере он якобы передавал и получал». Вот только тот договор с Минпромторгом подписывал сам проректор, проект курировал тоже он, расставляет акценты адвокат: «А еще Сергеева рассказала, что почему-то за проект «Броня» ежемесячно 150 тысяч рублей неофициально получал не Дьяконов, а Абдуллин».

Еще один риторический вопрос защиты — где деньги или четкие следы их трат? Почему у ректора-«организатора» никаких миллионов не нашли? Вчера в прениях также выступили подсудимый Аркадий Брысаев и его адвокат, а также два защитника экс-проректора Абдуллина. Сам он, получив слово, сослался на плохое самочувствие, и суд объявил в процессе перерыв до 13 июля.