Илья Селиванов: «Партию Альфреда я пел больше, чем другие партии»
Одним из открытий Международного оперного фестиваля им. Ф. Шаляпина, завершившегося в Казани, стал молодой солист Большого театра Илья Селиванов, исполнивший партию Альфреда в «Травиате». Певец известен еще и как первый исполнитель партии князя Мышкина в «Идиоте» Мечислава Вайнберга — эта работа стала сенсацией в оперном мире. Селиванов — обладатель красивого голоса, он ярок, темпераментен, артистичен. После триумфальной «Травиаты» Илья дал интервью «Реальному времени».
«Я — патриот»
— Илья, вы были вполне благополучным солистом Мариинского театра, и вдруг — переход в труппу Большого. Что случилось?
— Скажем так: я не был солистом Мариинского театра, я был солистом Академии молодых певцов Мариинского театра. Это немного другое. И по статусу, и по всему. Я был солистом Академии и спел на сцене Мариинского театра, наверное, 16 партий, это были партии первого положения. За этот бесценнейший опыт я очень благодарен Ларисе Абисаловне Гергиевой. И всегда от всей души буду ей благодарен. Я попал в Академию, когда мне было 23 года, еще учась на пятом курсе консерватории, я совмещал работу и учебу.
— Одна из ваших партий в театре консерватории — Ленский…
— Я готовил ее с прекрасным режиссером Алексеем Олеговичем Степанюком, и тогда был поражен, как он талантлив, какой он профессионал в своем деле. Это такая редкость, когда оперный режиссер — это настоящий оперный режиссер. Сейчас много драматических режиссеров ставят оперы, это неплохо, это обогащает оперу как жанр. Но Алексей Олегович как музыкант понимает, что важно в опере, чем опера отличается от драматического спектакля. Хотя опера Вайнберга «Идиот», где я работал со Степанюком над партией князя Мышкина, — это скорее не опера, а драматический спектакль с пением.
— То есть вам повезло, что вы попали в Академию?
— Безусловно. Если во времена Елены Образцовой и Владимира Атлантова выпускалось шесть-восемь человек, и этот выпуск полностью состоял из будущих «звезд», то сейчас выпускается по 25 человек, а распределения в театры сейчас нет. Так что отправляйтесь в свободное плавание. Людям надо определяться самим. Многие идут в хор, в хоре Мариинского театра много моих однокурсников. Конечно, это замечательно, что в хоре такие голоса поют.
— Как же случился переезд в Москву?
— Тенор в моем возрасте должен делать серьезную карьеру. Певцы нужны молодыми, тем более теноры или сопрано. До 40 лет. Потом, конечно, возможен переход на другие партии. А пока надо брать быка за рога.
— И вы поехали в Большой театр?
— Я стал искать какие-то варианты. В прошлом году съездил в Германию, у меня было восемь спектаклей, но понял, что уезжать из России я не хочу, я патриот. Я много поездил по Европе благодаря Ларисе Абисаловне, у нас было много концертов в разных странах, в отличных залах. Мне нравится везде, но всегда тянет домой. Поэтому я понял, что мне нужен театр в России, где бы я мог стабильно работать и ездить на гастроли. В Мариинском театре так сложились обстоятельства, что не получилось. Так бывает. Мне предложили работу в Большом театре, я съездил на прослушивание, меня слышал маэстро Туган Сохиев, слышал режиссер Евгений Арье, который ставил в Большом «Идиота» Вайнберга, он сейчас будет ставить «Евгения Онегина». Я взял паузу, потому что я — семейный человек, у меня двое детей, родители в Питере, я там родился. Но, подумав, я понял, что возможность работать в Большом театре нельзя упускать. Такое предложение нельзя игнорировать. Тем более что мне предложили хорошие партии.
«Знакомство с Большим началось с князя Мышкина»
— Что вы поете в Большом?
— Мышкина в «Идиоте», я спел его еще в прошлом голу, с этого началось мое знакомство с Большим театром. Сейчас идет мой первый сезон в Большом, когда я уже в штате. Я спел Кандида Бернстайна, интересная была работа, мюзикловый жанр. Потом была прямая трансляция на телеканале «Меццо» «Царской невесты», я пел Лыкова, потом была партия Кая в «Кае и Герде» Сергея Баневича, опять-таки был «Идиот». А теперь на горизонте «Псковитянка», потом будет «Травиата», дебют в партии Альфреда на сцене Большого театра, Водемон в «Иоланте», потом постановка «Евгения Онегина». Благодаря Мариинскому театру, я многие из этих партий уже спел.
— Вы давно поете партию Альфреда?
— Мне кажется, я пел Альфреда гораздо больше, чем все остальные партии. В «Травиате» я сначала спел партию Гастона, это произошло в оперной студии консерватории, это было в 2010 году, а через год в театре консерватории я уже пел Альфреда. Конечно, это была авантюра, потому что мне был 21 год. Сейчас я не представляю, как я это тогда выдержал! Партия сложнейшая.
— Я давно не видела в опере певца, который так работает с партнерами и не на секунду не выходит из образа.
— Спасибо. Партия непростая, мне изначально трудно давался первый акт, Альфред ведь не совсем застенчивый провинциал, он сильно влюблен, и тогда понятно, почему он так страстно ревнует. Он любит безрассудно.
— Два спектакля «Идиот» — в чем разница?
— Процесс работы над «Идиотом» с Алексеем Степанюком — это кусок моей жизни…
— Вы вообще этот роман Достоевского любите?
— Да, я вообще люблю Достоевского, он такой «петербургский» писатель. Мои родители живут в Коломне, где жил Достоевский и жили многие его герои. Это район какой-то мистической атмосферности. Дворы-колодцы, арки… Так вот, «Идиот». Когда я получил за полтора месяца до премьеры клавир, я был в шоке — что это? Как это все выучить? Я не мог объяснить себе. Сейчас же я обожаю эту музыку, эту партию. Мышкин — это одна из самых моих любимых партий.
— В мировой литературе, я полагаю, образ князя Мышкина — один из самых притягательных.
— Безусловно. Но вначале я не понимал, как я все это буду воплощать на оперной сцене. Это не оперный сюжет. Но Вайнберг это сделал, и Степанюк это сделал. Это какой-то особый жанр, позволяющий чувствовать себя на сцене комфортно. Музыка не отвлекает от сюжета, она создает атмосферу.
— Есть разница между «Идиотом» в Мариинке и в Большом?
— Разница большая, потому что совершенно разные сцены. В Мариинском театре постановка идет на сцене концертного зала, это своего рода «театр сферы», где зрители сидят полукругом. В Большом — это традиционный зал, театр «куба». В Большом иные сценические возможности — занавес, декорации. В Мариинском театре в «Идиоте» минимализм – висящий купол Казанского собора, линолеум, расписанный под булыжники мостовой, каменные глыбы — это все создает атмосферу.
— Там еще чудесная Мария Баянкина — Настасья Филипповна.
— Баянкина несравненная! В Большом театре моя партнерша — Екатерина Морозова, тоже очень хорошая Настасья. Не хочу сравнивать, все интересно и хорошо по-своему. Настасья Филипповна — это самый сложный образ в романе.
— Вы планируете еще приезжать в Казань и петь на сцене нашего оперного?
— Я с большой радостью это сделаю, если меня пригласят. Приеду с удовольствием, не раздумывая.