Лидия Григорьева: «Иногда полезно стоять на остановке с сумкой и раскладушкой в руках»

«Я сказала себе: «Что я тут делаю?»

Лидия Григорьева — выпускница филфака КГУ золотого времени. Ее однокашники — Марина Разбежкина и Анна Миллер, Галина Свинцова и Юрий Балашов. Люди, заявившие о себе и в литературе, и в журналистике, и в кино. Она давно уехала из Казани, сначала в Москву, а потом в Лондон, но связь с нашим городом у нее неразрывна. И это не только благодаря воспоминаниям о юности. Григорьева — вдова еще одного известного казанца — поэта, публициста и журналиста Равиля Бухараева.

Нынешний ее приезд — это презентация двух книг: ее собственной и ушедшего три года назад мужа. Ее книга называется «Поэзия сновидений», это стихи, пришедшие во сне, это сны, воплощенные в стихах, это подсознание, дарующее необычные образы. Впрочем, встав лицом к лицу перед переполненным музейным залом, Григорьева рассказывала о вполне реальных вещах.

Например, о том, как в начале своего казанского периода однажды, получив отказ квартироваться у родственников, стояла лютой зимой на остановке возле «Оргсинтеза»: в одной руке сумка с небогатым студенческим имуществом, в другой — раскладушка. Ее приютила университетская подруга, и Казань после этого не стала казаться такой холодной и жестокой.

«Мне в шубе коротко.
Мороз забирается под нее и грызет мое тело.
Автобуса долго нет», — так вспоминает она в маленькой поэме «Февраль 1966 года».

Еще она рассказывала о том, как ее, двадцатилетнюю, прессовало КГБ, его сотрудники даже возили в свое печальной памяти здание на Дзержинского, где она узнала, что ее юношеские стихи… «подрывают государственный строй». Григорьева в то время, как подавляющее большинство молодых барышень, писала, естественно, не о Ленине и партии, а о любви. И это воспринималось крамолой.

«Как же в этом возрасте без любви? Душа ведь зачерствеет», — заметила она на презентации «Поэзии сновидений».

А еще ее и подругу обвиняли в организации салона — Григорьева из поездок в Москву и Ленинград привозила не очень-то тогда разрешенных Мандельштама, Ахматову, Цветаеву, они с друзьями собирались и читали эти драгоценные книги и дискутировали со свойственным молодым филологам жаром о прочитанном. Прессинг КГБ, кстати, стал одной из причин отъезда Григорьевой в Москву. Друг посоветовал, сказав, что в Казани она «крупная рыба», а в Москве можно затеряться, там таких пруд пруди.

Но она не затерялась. Уйдя из поля зрения «органов», Лидия Григорьева, автор многих поэтических сборников, чьи произведения включены в престижные антологии, стала поэтом. Таким, что ее стихи, однажды прочитанные, помнятся многие годы.

«Для меня в Казани много знаковых мест. Есть, например, одна остановка, на которой я как-то стояла осенью, и за воротник лился колючий дождь. И я подумала: «Что я делаю в этом городе? У меня здесь нет ни жилья, ни семьи, ни работы», — вспоминает она сейчас. В этот момент началась ее «другая» жизнь.

Приснившиеся стихи и цветочный магазин у Черного озера

А в той, прежней жизни остался, например, магазин «Цветы» возле Черного озера, где поэтесса когда-то купила охапку мокрых желтых хризантем. Она шла с ними по улице Горького и встретила Его. Того, кого давно не видела и хотела встретить.

В свое время бетонный магазинчик со скудным выбором — в лучшем случае, там можно было купить гвоздики, хризантемы и астры — был одним из немногих цветочных магазинов центра Казани. Слава Богу, это культовое место, увековеченное Григорьевой, сохранилось и поныне. И в день презентации «Поэзии сновидений» Григорьева снова купила там охапку хризантем.

А тогда она написала об этом стихи, их прочел Давид Тухманов, написал на них песню, которую вот уже более тридцати лет исполняет София Ротару. Вот такая история одного стихотворения, которое тоже имело право присниться во сне.

Для стихов, пришедших во сне, есть специальный термин — «онейропоэзия». В этом есть большая доля Зигмунда Фрейда и можно уловить кое-какой месседж Рудольфа Штайнера. Кстати, с наследием Фрейда Григорьева познакомилась еще в университете — под видом работы над курсовой она выписывала его запрещенные в то время книги в читальном зале университетской библиотеки.

Книгу стихов предваряет предисловие Виктора Мазина, психоаналитика, директора музея сновидений Фрейда в Санкт-Петербурге. «Сновидение — автор поэзии, явленной во сне», — отмечает ученый. «Порою стоит только смежить глаза, как тут же на грани сна и яви начинают настойчиво возникать отдельные слова и строки», — чуточку приоткрывает завесу своей поэтической лаборатории Григорьева.

«Поэзия сновидений» — сборник, который вместил в себя стихи нескольких десятилетий. Душа поэта не может спать, даже если веки сомкнуты. Она трудится, и результаты этой работы — стихи, пришедшие во сне.

На презентации в музее можно было купить сборники стихов Лидии Григорьевой, привезенные издателем из Санкт-Петербурга. Столик, где лежали выставленные на продажу книги, окружало плотное кольцо поклонников поэтессы. Раскупали книги тем не менее не очень бойко. Подавляющая часть публики состояла из людей очень взрослых, явно живущих на пенсию, и пара сотен рублей за тоненькую книжечку для них была серьезной суммой. И это был не сон, а наша печальная реальность.

P.S. …В окна дома-музея Аксенова стучалось яркое солнце — солнце последнего зимнего дня нынешней трагически завершившейся зимы, когда на мосту возле Кремля погиб Борис Немцов. Воспоминания об этой страшной ночи хотелось поскорее забыть, как кошмарный сон. И хорошая поэзия, это вечное средство врачевания душ, в этом может помочь. Ведь она помогает ценить каждую минуту жизни, потому что, как предупреждает Григорьева, «этот сон на летней даче может стать последним».

И еще хотелось зайти в магазин «Цветы» на Лобачевского и купить букет желтых хризантем. Их горьковатый запах — лучшее средство для пробуждения. Он пробуждает память.