Девочка и дельфины: Игорь Крутой дал ответ на «главный вопрос Жизни, Вселенной и Всего Остального»
Церемония открытия чемпионата мира по водным видам спорта, прошедшая накануне в «Татнефть-арене», оставит у наполнивших зал и смотревших ее в прямом эфире по телевизору зрителей калейдоскоп впечатлений. Корреспонденты «Реального времени», проведя накануне дневной марафон онлайн-трансляции запуска водного мундиаля, попытались окунуться в атмосферу сказки, которую для гостей чемпионата создала команда Игоря Крутого.
Писать о прошедшей вчера церемонии открытия чемпионата мира по водным видам спорта — сложное и почти невозможное дело. В голове после просмотра цветной шум и обрывки фраз из песен, потом туман, яркие вспышки — и пустота. И чем дольше пытаешься хоть как-то осмыслить целое, тем больше оно распадается на части, на какие-то лоскуты, превращается в брызги цветной воды, в пузырьки на дне бокала шампанского после шумного застолья в чью-либо честь на чьей-либо свадьбе. Когда не помнишь уже ни имени невесты, ни фамилии жениха. И в какой-то момент даже кто-то страшный и большой выключает свет в душе, сердце становится огромным, как весь мир, сердце становится легкими, которые дышат миром. И ты уже не понимаешь, где ты и кто ты, зачем и почему ты здесь. Как в детском мультике говорил несчастный пес в финале: «И зачем это мне понадобилось думать, думать? Жил себе и… Для чего я? Я — для чего? Чтобы путаться у всех под ногами?» Но, несмотря на вот это все, тебе почему-то очень хорошо. Как будто мир только что перезагрузили метафизическим тумблером, и он как новый и такой пугающе чужой, как будто долго-долго шли дожди, сто лет дождей, и точно мир и человечество были омыты водой. Святой водой. И этот мир пугает, но и зачаровывает так, как зачаровывал тебя лишь только в детстве. Все потому, что и тебя омыли также, теперь и ты другой. Такой же вечно молодой, каким и был когда-то.
Трудно сказать, что имели в виду Игорь Крутой, главный автор шоу, и десятки людей, его готовивших и писавших к нему сценарий, на самом деле. Шоу длится почти два часа, хотя состоит всего только из четырех-пяти номеров, но каждый при этом длится минут по 10, столько же длятся и песенные композиции, и даже композиции чрезвычайно пышные, как если бы Крутой решил окучить весь XX век. Включив в музыкальную дорожку и национальные мотивы, и арт-рок, и блюзовые соло, и совершенно невыносимые порой слащавые голоса, и чудесные оперные арии. Сам подход к созданию таких многозначительных шоу, подобных вавилонскому слоеному торту-столпотворению, слишком неблагодарен, чтобы ругать результат как действительное произведение настоящего искусства. Это шоу, развлечение, энтертейнмент. Восхитить, оглушить калейдоскопической дубиной, поразить до глубины души чем-то даже пусть сверхъестественно пошлым — главная задача любых подобных церемоний. Их можно разбирать на кубики-смыслы, составлять странные сочетания, выискивать мотивы и находить их (хотя, быть может, создатели и не намеревались проговаривать такое). Если создатели достигли wow-эффекта — они уже молодцы. Тем не менее, пересмотрев шоу, мы пришли к обезоруживающе простой констатации факта. И сама история, и выводы ее оказались восхитительно простейшими, но и красивыми по-своему. В каком-то смысле, ключ — сам факт явления этого пышного шоу с гигантскими аквариумами, светящимися медузами, девочкой и дельфинами, которых она спасает, с глубоководными минами, Булгаром и его мудрецом, китобоями с танцующими ракушками и обязательными символами «любви и поцелуев». Сама форма этого жирного куска арт-перфоманса и водной инсталляции гигантской же волной выносит на поверхность и прибивает к берегу понимания порхающую и почти невесомую щепку. Так и хочется после озарения-инсайта заметить: «Дружище, Крутой, зачем же так сложно и дорого о простом и мудром? Ну, брат, ты и наворотил!» Но о чем тут говорить, если претензии в гигантомании предъявляли даже к Вагнеру, «Парсифаль» которого длится часов шесть?
И вот Вагнер тут довольно важное имя. Потому что история вчерашнего шоу начиналась с послания в бутылке. Которое как бы символизировало некий сакральный текст, священный Грааль, нечто сказочное и потрясающее по своей мудрости. Можно бы сыронизировать и сослаться на ответ, также «потрясающий» по своей мудрости, который на «главный вопрос Жизни, Вселенной и Всего Остального» дал героям «Автостопом по Галактике» искусственный интеллект, — он заключался в цифре «42». Ответ «шоу» тоже 42 (никто не обещал, что развлекательное шоу расскажет вам истину), но любопытно то, из каких сумм и циферок это «42» Игоря Крутого состоит. Оно состоит, во-первых, разумеется, из легенды о Парсифале (в казанском шоу его назвали Пилигримом), который был святым дураком и который единственный смог спасти короля, тогда как все остальные умники (и эстеты) сделать это оказались не в состоянии. В старой легенде — ее истоки могут датироваться «темными веками», то есть еще серединой первого тысячелетия — это был персонаж легенд о рыцарях Круглого стола, ставший впоследствии хранителем Святого Грааля (который он же и нашел). В легенде о Парсифале был Король-Рыбак, раненный и умирающий, потом Рыбак стал Амфортасом, и Вагнер в опере использовал уже последнее имя (а в фильме Джона Бурмена «Эскалибур» он стал Королем Артуром. Но самый известный образ Короля-Рыбака, конечно, в одноименном фильме Терри Гиллиама). Миф становится для создателей отправной точкой фантазии. Так как шоу было целиком посвящено воде и мифам, связанным с водой, то сам факт легенды о том, как Короля-Рыбака излечивают, давая отпить из чаши с водой, оказался как никогда кстати. В казанском шоу Грааль олицетворяет послание в бутылке, которое кидает старец в воду озера Кабан. Затем герой — некий средневековый простой рыбак, на удочку вылавливает не бутылку (это было бы слишком просто, а шоу должно длиться минимум полтора часа), а некий «град Китеж», оказавшийся древним Булгаром. Который сопровождает, как любой сакральный объект, доселе спящая, а теперь проснувшаяся армия. Герой сталкивается и с одним из самых известных парсифалевских эпизодов (его в название романа утащит потом Марсель Пруст): «под сенью девушек в цвету». Чары Фаты Морганы ли это, или земные чувства, которые надо преодолевать? Нельзя опять же удержаться от сарказма: под сенью девушек в цвету эффектов и в звуках музыкальных волн пока мы все. Как герою в ушанке в мультфильме «Падал прошлогодний снег» (тоже, кстати, своеобразный глупый Парсифаль), нам остается только пробормотать: «Ничего не понимаю!»
Если у вас сейчас возникло множество вопросов к Крутому, не переживайте. Они возникли не только у вас. И переживайте: ответов на них не будет. Текст «послания в бутылке» кажется сначала текстом самого шоу, которое необходимо разгадывать, как шарады. Неподготовленному зрителю в ухо вкладывают какие-то штампованные заготовки комментаторы с ТВ, но они только еще больше затемняют дело. Что там в бутылке? Ответ «42»? Живая вода? Нет ответа пока у шоу, которое как тройка-Русь мчится на всех парах дальше, оставляя нас всех недоумевать. Но хотя до ответа еще часа два, он на самом деле уже на поверхности порхает на волнах девятибалльного шторма имени Игоря Крутого, атакующего световыми эффектами и музыкальными гармониями. Образов слишком много, они бьют в глаза, в уши. «Слушайте, так нельзя!» — думаешь ты, пока тонешь в глубоководной психоделии. Начинается серия «Дыхание жизни». Фиолетовое море. Сумерки на морском берегу. Дети гуляют по пляжу, радуясь жизни, пока Дина Гарипова поет «Жизнь, как любовь, на всех одна». Дети спасают дельфинов, вокруг танцуют какие-то эльфы в полиэтиленовых пакетиках (а в шоу большинству участников пришлось надевать плащи-дождевики, так как фонтаны и вообще большая вода оставалась с ними всегда). Это, кстати, лучший эпизод, на наш взгляд, — именно потому, что он самый простой. И самый важный в контексте всего этого Вавилона. Можно сказать, громоздкая цветастая башня создателей церемонии накреняется и проваливается, как в дыру, именно в этот одноклеточный мирок с детьми, спасающими дельфинов и потом глупо радующихся тому, как благодарно резвится волшебный морской мир в волнах. Дети проще и глупее, но и мудрее, кстати говоря (хотя тоже путаются у нас порой под ногами). Совсем как Парсифаль и наш меняющий личины герой (отследить всей мутации — невозможное дело, но можете попробовать на досуге). Именно они находят послание в бутылке раньше нас всех вместе взятых, хотя формально совершенно не занимаются его поиском, и в самом шоу до бутылки еще все те же полтора часа.
Дети растут, человечество взрослеет, отчасти забывая свое детство. Блуждая в лицах, в обликах вдруг потеряв себя. В эпизоде «Забытые берега» за персонификацию человечества отвечает плывущий в лодке с фонарем какой-то паренек в ночи. Туман над водами и призраки в японских масках, похожих страшно на очаровательно-пугающего монстрика из «Унесенных призраками» Миядзаки. Танцуют маски, дети на трибунах, наверно, в ужасе пытаются закрыть глаза. Танцует парочка — в дуэте девушка напоминает героиню Милы Йовович Лилу из «Пятого элемента», но — ба! — с панковским ирокезом. Лилу, напомню, девушка по фильму — не то чтобы от мира сего. «Чужая». Очаровательное дитя. Для которой, к слову, мы со всеми нашими смыслами представляли нечто вроде вчерашнего шоу: красочно, непонятно, но все равно очаровательно. «Странные человечки», и мучаются отчего-то? «Ничего не понимаю!» — могла бы сказать она. И могла бы, впрочем, еще добавить — как и в шоу, которое постоянно сопровождали похожей тематики песенки: «Но все равно я очень вас всех люблю!»
Не будем перечислять остальные сцены, хотя в них были и интересные находки, и небанальная образность. В этом нет смысла, да и опять же пытаться хоть как-то прочитать эту символическую вязь, которую выписывали персонажи-водоножки все два часа, не представляется возможным. Затонувший от мин корабль, водолазы, спускающиеся с потолка и мины обезвреживающие, плывущие в темноте электронные скаты. Затем китобой, который не решается забить гарпуном пару «моби диков» — у них одна из лучших в шоу любовных сцен. Внезапно, «откуда ни возьмись», как в сказке, — очередная парочка влюбленных, танцующая прямо там, в арктических широтах, среди льдов. Крик младенца. Пока, наконец, мы не видим героя из другого бессоновского фильма «Голубая бездна», который погружается в некую таинственную впадину, как персонаж «Интерстеллара» в черную дыру — в поисках, так сказать, истины, великой тайны Бога и ответа на все загадки бытия. И там, на самом краю бездны видит сны наяву.
В казанской церемонии открытия чемпионата по водным видам спорта рассказывалось долго и цветасто о длительном и сложном и тяжелом пути (совсем как у спортсменов к медалям, а как известно, медали достаются единицам, хотя трудились все). О вечном человеческом и очень детском по большому счету стремлении найти ответы на все свои вопросы, заглянув за край Вселенной, прыгнуть выше, победить себя и лучше всех проплыть дистанцию в сто метров. Как тот же дайвер в «Бездне» у Бессона не удовлетворяется всего лишь бездной, он хочет дальше. Как астронавт у Нолана в эпической поэме о путешествиях по океану космоса стремится дальше точки, за которой как будто больше нет ничего.
Герой вчерашней церемонии на дне морском находит послание в бутылке, но точно вот такое же послание в бутылке нашли и зрители. Только в каждой для каждого свои две цифры «42» (от афоризмов мистика-философа Паскаля до цитат из древнегреческих трагедий). И это вовсе не означает, каждому свое. Скорее, каждый отвечает сам, и самому же приходится пройти весь сложный путь, проплыть, преодолев десятки тысяч миль морских. Чтобы в конечном счете блудным сыном вернуться к самому себе, к порогу собственного дома. И мысли, мысли, сотни мыслей о причинах бытия, вопросов зачем и почему о смысле жизни уходят прочь. Как и вся утомительная сложность и перенасыщенность образами и смыслами шоу, которое сродни парчовым, вычурным ответам взрослых на простые и наивные вопросы детей. Обидно, когда ты столько шел, чтобы прийти к себе всего лишь, вернуться в прошлое, зациклить человечество на мудрости стариков, живших века назад и посылавших свои бутылки, казалось бы, в ничто и никому: «Авось, но кто-то да прочтет, и моя маленькая мудрость окажет помощь вовремя, доплыв через года, когда-то». Крутого спасла его «народность», детская наивность и «читерское» решение обойтись древними истинами. Построив Вавилонскую башню из воды, он знал, что она пропадет из виду быстрее, чем башни из песка на берегу от набежавших волн. Оставив все равно тебя наедине с великой пустотой или великой красотой — тебе решать. На берегу этом ничего в конце концов не остается, только какая-то девочка тащит изо всех сил дельфина обратно в море, а потом просто радуется тому, как он, ожив в воде, сходит с ума от счастья. И дельфин и девочка — всего лишь дети, «без ума». Каждый из них —очаровательное дитя. В поисках Грааля, как известно, удачливее всех оказался Парсифаль как символ дурака, ребенка, человека, «табулы расы». Очаровательное дитя = чистая доска. Все письмена которой смыты и смываются все время радостью и простотой как морем-океаном. Как святой водой.
В развлекательном шоу Крутой рассказал о вечном преодолении человеком себя при полном незнании того, что будет дальше. О бесконечном приключении, открытиях, узнавании нового. О вечной работе и сотворении Человеческого из человеческого. О да, вполне банальном подвиге в стремлении к пределу. О том, что жить имеет смысл в мире абсурда и ужасов (в самом начале с флагами прошли неунывающие, несмотря ни на что, спортсмены Сирии и Украины — спросите у них о том, что это действительно такое), как солдат на поле боя, когда нет времени остановиться, а впереди неизвестность, способная тебя убить, как большая вода или голубая и прекрасная бездна. О том, что путь человечества — это своеобразная бесконечная линия из ниоткуда в никуда, к которой ты можешь только прицепиться, выполнив свое предназначение, которое сам же себе и назначишь. О том, что подвиг, вроде бы иногда никому и не нужный, как и победа, есть абсолютный смысл бытия, судьбы человека, красота его росчерка. Поиск героев может оказаться бессмысленным и, как почти любая красота, бесполезным (а то и опасным, как опасен почти любой вид спорта для им занимающегося). Но правда всего равно за этими героями, хотя цели их вечно ускользают, а спортивные рекорды сегодня, к примеру, будут преодолены уже завтра. Пафос этот прекрасен, так же как прекрасен прыжок в воду, хотя, казалось бы, это, может статься, сто двадцать пятый виденный нами прыжок, и даже судьи от него не в восторге. Прекрасен так же, как игра девочки с дельфинами. Но почему-то кажется, что тот же Парсифаль нашел бы картину эту свидетельством Истины, ответом на все вопросы.
