Дома Кекина в Казани: номера «Волги», офисное здание и воспоминания о Россбах-пале
Кекинские дома Петербурга и Казани. Часть 2: столица Татарстана
Казанский краевед и колумнист «Реального времени» Лев Жаржевский продолжает рассказывать о зданиях, принадлежавших семье купцов и меценатов Кекиных. Сегодняшнюю авторскую колонку он посвятил строениям в нынешней столице Татарстана.
Лядские улицы начала XIX века
В прошлом выпуске заметок речь шла о петербургских домах самого известного из Кекиных — Алексея Леонтьевича и немного о нем самом. Настало время поговорить о домах его казанского племянника Леонтия Владимировича. Учитывая, что все три дома Кекина в Казани располагались на Лядской улице (два на Большой Лядской и один на стрелке Большой и Малой Лядских улиц), есть смысл совершить небольшую прогулку по этим улицам.
Распространено мнение, что нынешняя улица Горького есть старая Большая Лядская. Однако это не совсем так. Старая Большая Лядская улица у перекрестка с улицей Жуковского резко меняла направление и под углом уходила вниз к Рыбнорядской. А отрезок нынешней улицы Горького от улицы Жуковского до улицы Пушкина назывался Малой Лядской: об этом свидетельствуют все казанские планы, кроме плана, приложенного к справочнику Успенского 1926 года — в нем названия перепутаны.
К моменту возведения самого известного из домов Кекина и Большая, и Малая Лядские улицы уже вполне сформировались. В начале Большой Лядской улицы (того ее участка, что сейчас называется улицей Галактионова) находились два дома: угловой дом Павла Беренса, фасад которого с интересными терракотовыми вставками напоминал готический замок, и не так давно снесенный дом Логинова, известного на всю Россию ученого-пчеловода. Заметим, что упомянутые терракотовые вставки были изготовлены на терракотовом и печном заводе, совладельцем которого был Генрих Руш, тот самый, что построил впоследствии дом Кекина.
Сразу за домом Логинова, в доме Харитонова, можно было починить кольцо или серьги в ювелирной мастерской Николая Корниловича Карпова и пообедать в столовой Юлии Каменской. На нечетной стороне улицы находился дом врача Ивана Васильевича Годнева, впоследствии видного думского октябриста и государственного контролера во Временном правительстве. Здесь же находилась и университетская аптека.
Самым большим домом на четной стороне Большой Лядской был дом №12, принадлежавший купцу Дмитрию Ивановичу Вараксину, водочному фабриканту, известность которого была столь велика, что слово «вараксинская влага» стала расхожим эвфемизмом в устах ироничных казанцев. Дом Вараксина и сейчас имеет номер 12, но уже по улице Галактионова. Примечательно, что именно в этом доме в третьей квартире жил скромный работник Казанского потребительского общества, заведующий его оргинструкторским отделом Владимир Александрович Голгофский. В марте 1921 года он был арестован местной ЧК: под этим именем скрывался Николай Виссарионович Некрасов, человек незаурядной биографии — заместитель Александра Федоровича Керенского, министр финансов и министр путей сообщения Временного правительства, генерал-губернатор Финляндии. Впрочем, его история выпадает из заявленных нами хронологических рамок.
На Бол. Лядской выделялся перестроенный и расширенный дом Милославского (в нем, еще раз перестроенном уже в советское время, находится Музей М. Горького). На первом этаже этого дома находилась «Варшавская колбасная», а вверху одно время располагался Временный цензурный комитет по делам печати. Комитет возглавлял деятель народного просвещения, статский советник М.Н. Пинегин, автор известного труда по истории Казани.
Между домом Милославского и домом Ахиллеса Илиодоровича Панаева (№12 по ул. Горького) стоял деревянный рубленый одноэтажный дом Виктора Гадилева. Последние сведения о его владельце, бывшем царском полковнике, мы находим в «Справочнике по Казани и Казанской губернии» за 1920 год — там Виктор Гадилев числится служащим военкомата.
Дом Панаева, сооруженный по проекту Ф.И. Петонди, флигель, построенный по проекту П.Т. Жуковского, на двадцать лет его моложе и датируется 1858 годом. И хотя владельцы панаевского дома — не пустой звук для истории русской культуры, все же более известно это место так называемым Панаевским садом и Панаевским же «театром» в нем. Панаевским театром назывался довольно просторный деревянный павильон, в котором прелести ресторана сочетались с приятностями искусства. И не беда, что в Панаевском театре искусство порой было не очень высокого разбора — доходы оно давало хорошие. Судя по газетам, неплох был и ресторан.
Стоящий рядом дом Родионовых (№14) до сих пор радует глаз своей соразмерностью и уютным видом с налетом легкого модерна. И хотя владельцами дома были весьма богатые казанские помещики, славен он не своими владельцами. И не тем, что в нем была поликлиника для привилегированного контингента советских граждан, а тем, что именно здесь размещался в двадцатых годах знаменитый Казанский институт НОТ (научной организации труда). Наряду с серьезными исследованиями ученые института занимались и такими исследованиями, которые находились на грани этической вменяемости: исследуя устойчивость костей черепа к ударным воздействиям, они отыскали где-то груду черепов и стали методически разбивать их гирями, фиксируя результаты для будущих поколений. Но будущие поколения отнеслись к энтузиастам с Большой Лядской так, как они этого заслужили — с удивлением и иронией.
Как раз в годы строительства дома Кекина в свое новое помещение переезжала Казанская художественная школа, на втором этаже дома № 16/9 на углу ул. Гоголя. В доме Вагнер (впоследствии Грабовского) оставалась Третья женская гимназия. К тому же времени относится начало строительства городского училища им. Белинского — оно размещалось на том месте, где сейчас стоит комбинат студенческого питания.
По нечетной стороне улицы, недалеко от дома на стрелке Лядских улиц, стоял старинный особняк дворян Молоствовых. Со временем он перешел к вдове врача Сухаревой, а у нее был куплен под свой клуб Собранием служащих в правительственных и общественных учреждениях г. Казани (в просторечии называвшимся «клубом канцеляристов»). 12 декабря Собрание это переехало в свое новое собственное здание. Это был уже упомянутый особняк с пристроенным к нему по проекту архитектора Ф.Р. Амлонга зрительным залом со сценой и другими помещениями. Здание получило название «Нового клуба». Сейчас там Театр им. Тинчурина.
На Малой Лядской (напомню, что это отрезок ул. Горького от ул. Жуковского до ул. Пушкина) господствовал старый дом Кекина, построенный по проекту скромного учителя рисования Казанского реального училища Христофора Григорьевича Пашковского.
Дом этот был возведен специально для размещения в нем гостиницы («номеров», как тогда говорили) «Волга». «Волга» была благоустроенной гостиницей с ценой номеров от 1 до 8 рублей в сутки. «Вся Казань» за 1899 год сообщает, что уже тогда в номерах было электрическое освещение, водяное отопление и подъемная машина. Но в доме Кекина на Малой Лядской была не только гостиница. Здесь до переезда в собственный дом, как уже знает читатель, размещался клуб Собрания служащих в правительственных и общественных учреждениях г. Казани с приличных размеров залом, где ставились драматические спектакли довольно сильными актерскими коллективами. Именно здесь дала свой первый публичный спектакль профессиональная татарская труппа «Сайяр».
Дом Парамонова, что и по сию пору стоит на углу улиц Горького и Пушкина, был известен в основном Державинской аптекой и редакцией газеты «Казанский телеграф». Газета промонархического, крайне охранительного направления возглавлялась Николаем Александровичем Ильяшенко — личностью сколь одиозной, столь и своеобразной. Достаточно сказать, что убежденный сторонник царского абсолютизма начинал как большой свободолюбец. Вот строчки из архива: «Дворянин Николай Александрович Ильяшенко по распоряжению господина Киевского, Подольского и Волынского генерал-губернатора от июня месяца 1880 года за явную принадлежность к преступному сообществу был выслан из г. Киева в Вятскую губернию, где состоял под гласным надзором полиции, затем в г. Казани также состоял под гласным надзором полиции, а по освобождению от оного в январе месяце 1884 года в течение годичного срока находился под негласным надзором».
К сожалению, формат не резиновый. За рамками повествования остались дом Чукашова с аптекой Шварца, костел, разрушенная в близкое нам время Крупенниковская богадельня, прекрасные дома Сушенцова, Сурина, Молоткова, Арский резервуар Казанского водопровода, Лядской сад и многое другое.
Л.В. Кекин и дом на стрелке
О племяннике знаменитого Алексея Леонтьевича Кекина известно на удивление мало. Мы не знаем года его рождения, и только недавно появились сведения о месте и времени его кончины — Шанхай, 15 августа 1927 года. Неизвестно, был ли он женат и были ли у него дети. Он был купцом, но не был приписан к казанскому купеческому обществу: это главная причина отсутствия элементарных биографических данных, их надо искать, скорее всего, в архивах Ярославля и Ростова.
К началу строительства этого дома Леонтий Владимирович Кекин уже владел двумя домами на Лядских улицах: упомянутым выше домом с номерами «Волга» и небольшим двухэтажным изящным особняком по нынешнему адресу ул. Горького, 15.
Особняк этот был построен по «образцовому» (сейчас бы сказали «типовому») проекту архитектора Ксаверия Алоизовича Скаржинского. В середине XIX века часто строили по образцовым проектам, особенно в провинции. Выпускались альбомы с такими проектами: местным архитекторам оставалось привязать их к конкретному участку, иногда допускались и небольшие изменения. Архитектор Скаржинский был довольно известным проектантом: достаточно сказать, что проект первого Варшавского вокзала в столице (потом на его месте был построен новый) принадлежал именно ему. Кстати, в Казани по его проекту построено здание 2-й полицейской части с пожарной каланчой на Московской улице.
Сейчас невозможно сказать, когда именно появилась идея построить дом на стрелке и почему именно там. Можно догадываться, почему составление проекта и руководство строительством было поручено Г.Б. Рушу: в то время это был, пожалуй, наиболее активно практикующий архитектор в Казани. Причем у Генриха Бернардовича была завидная архитектурная репутация: Александровский и Чернояровский пассажи, Ветеринарный институт, Волжско-Камский коммерческий банк, больница Общества попечения о бедных и больных детях и, наконец, проект Богоявленской колокольни (при официальном авторстве М.Д. Михайлова всем было известно, что тот был лишь прорабом на ее постройке и автором нескольких поправок в нижнем этаже).
Как бы там ни было, но Кекин покупает два смежных участка со строениями — один из них принадлежал Воскресенской и Крестовоздвиженской церквям, а второй — М.В. Беркутовой. На участке сразу же начались работы по их планированию, а потом и рытью канав под фундамент и котлована под подвальные помещения. В газетах время от времени появлялись сообщения с места работ: о необычной скорости их ведения, об использовании электричества для ночного освещения, о дефектах строительства и их исправлении и, наконец, о первых заведениях и учреждениях, въезжавших в новое здание. А их было немало. Вот их неполный перечень: две женские гимназии, правление Казанского округа путей сообщения, библиотека, типография, писчебумажный и книжный, а также игольно-галантерейный магазины и, наконец, винно-гастрономический Агафона Васильевича Афанасьева — этот великолепный магазин занимал помещение будущего заурядного советского продмага.
Автор воздержится от архитектурных характеристик здания — их легко получить в сети. А сэкономленное на этом место посвятит рассказу о другом архитекторе, творившем в другой стране.
Арвед Россбах и Россбах-пале
В ноябре 1844 года, за одиннадцать лет до рождения Г. Руша, в Плауэне в Германии родился Арвед Россбах. Жил и работал он в Лейпциге в эпоху расцвета историзма (у нас это направление в архитектуре чаще называют эклектикой). И если Руш закончил Императорскую Академию художеств, то Россбах стал выпускником Академии искусств в Лейпциге. После недолгой работы в Берлине он возвращается в Лейпциг, с которым связана вся его последующая деятельность.
Bibliotheca Albertina Лейпцигского университета, клуб Общества гармонии, университетская церковь Санкт-Паули, Лейпцигский банк и знаменитая протестантская церковь Таборкирхе — вот основные постройки зодчего. Авторитет Россбаха в своей сфере был высок: король Альберт Саксонский присвоил ему почетное звание «строительного советника», а Лейпцигский университет избрал его почетным доктором. Арвед Россбах занимался и общественной деятельностью. И если Г.Б. Руш основал бесплатную воскресную школу рисования и черчения и преподавал в ней, то Россбах построил целый городок для рабочих. Он активно участвовал в работе городского самоуправления Лейпцига и стал «штадтратом» — городским советником. Помнят о Максе Арведе Россбахе и сейчас: его именем названа улица в Лейпциге и профессиональная строительная школа.
Рассказ о Россбахе был бы не полным, если бы мы не упомянули о доме, до сих пор стоящем в так называемом «Музыкальном квартале», на угловом участке Beethovenstraße/Grassistraße. Этот многоквартирный доходный дом был построен в 1893 году для известного скульптора, лепщика, штукатура и позолотчика Конрада Луи Гейдриха, с которым архитектор тесно сотрудничал при постройке университетских зданий в Лейпциге. Его часто называют Россбах-пале или Россбах-хаус.
Закончить свой рассказ о домах Кекина автор хочет иллюстрациями, относящимися к Россбах-пале. Ему кажется, что иллюстрации эти что-то напоминают…
