Роман Ерыгин: «Теперь вместо русского репертуарного детского театра ТЮЗ будет экспериментально-лабораторным центром?»

«Министр культуры не услышал наш вопрос»

— Роман, как я поняла, конфликт с главным режиссером ТЮЗа выходит на новый виток?

— Да, мы собираемся писать письмо врио президента РТ Рустаму Минниханову. Письмо подписывают 26 человек. Проект этого письма я уже озвучил на встрече с министром культуры РТ Айратом Сибагатуллиным, когда нас к нему приглашали. К сожалению, министр не услышал наш категоричный вопрос.

— Что за вопрос вы задаете?

— От своего ли имени наш новый главный режиссер Туфан Имамутдинов перенастроил госзадание республики? Или не от своего, и тогда он рупор представителей власти? Вот ответ на этот вопрос хотелось бы услышать. Если это позиция нашего министерства, я извиняюсь перед людьми, которых оторвал от серьезных дел, и спокойно работаю в театре, главным направлением которого являются эксперименты и фестивали. Ориентир на эксперименты и фестивали полностью исключает госзадание, данное театру. Недавно прочитал подтверждение моим словам в номере «Петербургского театрального журнала». Там Кирилл Крок, директор Вахтанговского театра, говорит о том, что, если ты занимаешься проектами, экспериментами и фестивалями, это ничего общего не имеет с русским репертуарным театром. Крок просто подтвердил мои слова! Директор Вахтанговского театра рассуждает о том, что, если режиссер N решил заняться экспериментами, репертуарному государственному театру не надо содержать такой огромный штат. Это просто разбазаривание государственных средств. Проекты и эксперименты хороши, они оживляют жизнь, дают возможность подтянуться и актерам молодым, и обрести второе дыхание актерам в возрасте. Все это хорошо, если находится в параллели с генеральной задачей репертуарного театра. А не вместо нее!

«Мы хотим знать: это точка зрения республики, что теперь вместо русского репертуарного детского театра будет такой экспериментально-лабораторный центр? Если да, я замолкаю»

— Так от нашего президента что вы хотите услышать?

— Ответ на этот вопрос, и только. Наше письмо — это не жалоба. Мы хотим знать: это точка зрения республики, что теперь вместо русского репертуарного детского театра будет такой экспериментально-лабораторный центр? Если да, я замолкаю.

«Войдет ли спектакль в афишу, мы не знаем»

— И чем тогда займетесь?

— Продолжу со своими товарищами репетировать пьесу, это мне было дано в виде задания. Во времена моей молодости и поныне актеры всегда занимались самостоятельной работой. Но по собственной инициативе! А сейчас хочу я того или нет, художественным руководством велено самостоятельно заниматься пьесой. Слава богу, мне с моими партнерами очень интересно. И хотя пьеса мне не нравится, но она нравится моим товарищам, они меня убеждают, что пьеса хорошая, и мы уже отрепетировали две трети.

— Этот спектакль должен войти в афишу?

— А вот этого никто не знает. Надо спросить у главного режиссера.

«Когда же открывалась после реконструкции большая сцена, в театре был один человек, который этому не очень радовался, — это был я. Я сказал моим коллегам: «Все, эксперименты закончились. Есть большая сцена, и мы должны выстраивать на ней нормальный репертуар»

— А что за пьесу вы репетируете?

— Это пьеса Ивана Вырыпаева «Летние осы кусают нас даже в ноябре». У нас сейчас набирается репертуар, состоящий из малых форм. В те времена, когда в театре после пожара не было возможности работать на большой сцене, я с моими товарищами занимался разного рода интересными экспериментами. Когда же открывалась после реконструкции большая сцена, в театре был один человек, который этому не очень радовался, — это был я. Я сказал моим коллегам: «Все, эксперименты закончились. Есть большая сцена, и мы должны выстраивать на ней нормальный репертуар». И вдруг приходит человек и говорит: «Наша главная цель — это освоение театрального пространства». Мирового пространства! Слово «мирового» магически подействовало на некоторых моих коллег. Есть люди, которые очень хотят посмотреть мир. Им было сказано, что они будут ездить на фестивали в разные страны.

— То есть поедем в Авиньон и Эдинбург и далее везде?

— Именно так.

«У меня интереснейшая, любопытнейшая работа с пьесой Вырыпаева. Это раз. Второе — мне предложена интересная роль в спектакле по пьесе Николая Эрдмана «Самоубийца»

— Роман, актер начинает бунтовать, когда ему не предлагают ролей. Дело у вас не в этом?

— В этом смысле у меня с Имамутдиновым замечательная ситуация. У меня интереснейшая, любопытнейшая работа с пьесой Вырыпаева. Это раз. Второе — мне предложена интересная роль в спектакле по пьесе Николая Эрдмана «Самоубийца». Роль фантастическая, пьеса чудесная. Так что у меня все хорошо. Кроме этого, Имамутдинов предложил мне участие в этом… как бы назвать поприличнее — в этой копродукции с немцами.

— Это то, что показывали 9 мая?

— Да, «Война глазами детей». И только в силу того, что там был очень жесткий режим работы — десять дней нужно было почти не уходить из театра, — я не могу себе этого позволить, я отказался. И, кроме этого, мне подсказала интуиция, что драматического спектакля не будет, а будет то, что получилось.

— Что?

— Литературно-драматическая композиция в стиле агитбригады семидесятых годов прошлого века, но в те годы студенты бесплатно (!) все делали так лихо, так понимая все в этом жанре, а драматический театр до этого не дотягивает, он делает своими средствами, хотя жанр предполагает иное. Он предполагает пафос, которого драматические артисты, естественно, не хотят. Я все это предположил и попросил Туфана Имамутдинова меня не занимать. А мог бы быть и занят. Так что я не безработный, у меня очень много работы. Но есть мои товарищи, которые хотели бы работать, они разделяют мою точку зрения — вот их лишают работы. Это вопрос руководства конкретного человека, но я его не касаюсь. Мой вопрос, который я вам озвучил, категоричный, он не предполагает компромисса.

«Любовь людей» категорически нельзя было ставить в ТЮЗе»

— Роман, когда в прошлом году Имамутдинов поставил на сцене ТЮЗа «Любовь людей» — довольно «черную» историю, — вам не показалось, что этот выбор не совсем для вашего театра с его зрителями и его возрастной категорией?

— Она не просто не совсем, она категорически не для театра юного зрителя. Я должен открыть секрет всем поклонникам спектакля «Любовь людей» — пьеса написана исключительно матом. Имамутдинов, естественно, ненормативную лексику убрал, и пьеса стала вдвое хуже. Потому что, если она написана тем языком, что предполагал автор, хоть понятно, почему там все так, а не иначе происходит. Мат невозможен со сцены, но без мата невозможна эта пьеса. Она становится такой гаденькой. Искусство через муки, кровь, гибель персонажей должно возвышать зрителя. Спектакль «Любовь людей» через муки и страдания унижает меня как зрителя. Когда Имамутдинов выбирал пьесу, в театре у нас действовал художественный совет, в него входили очень опытные люди — и в театральном, и в человеческом плане. Когда они слышали, чем хочет поделиться с миром Туфан, они говорили: «Зачем же брать такое уродство? Ведь существует же масса хорошего материала — Достоевский, наконец». Нет, не Достоевский, а именно эта пьеса, Имамутдинов настаивал на ней. Почему? Я не знаю. Вот такой у человека вкус.

— Ну хорошо, Вырыпаев, Эрдман — с этим понятно. Но что у вас будет ставиться для детей и подростков? Все-таки речь идет о ТЮЗе.

— Не знаю. Я могу предположить, что эту нишу хотят заполнить работой, которая сейчас ведется без режиссера. Это «Маленький принц» Экзюпери.

«Я смотрел огромное количество «Маленьких принцев», а потом смотрел, как на это смотрят другие. Зачастую бывает, что взрослым скучно, а детям ничего не понятно»

— Ну, это хоть что-то, все же не «Любовь людей».

— Это клише — считать «Маленького принца» сказкой для детей, я занимался этим произведением. Экзюпери определяет свою книгу по жанру как повесть — это раз, и она написана совсем не для детей — это два. Я смотрел огромное количество «Маленьких принцев», а потом смотрел, как на это смотрят другие. Зачастую бывает, что взрослым скучно, а детям ничего не понятно. В театральном плане неясно, почему приходит актриса, взрослая женщина и всем говорит, что она мальчик? И режиссер не дает себе труда ответить на этот вопрос. А ведь нужно искать ход, почему женщина играет мальчика. Потом там возникает еще одна сложная и тонкая тема для детского театра. Почему взрослый дядька влюбился в мальчика с другой планеты? И тут опять возникнут вопросы и вопросы. Поэтому мне кажется, что делать ставку на «Маленького принца» в детском театре — это не совсем верно.

— Вы 26 лет проработали в ТЮЗе, как вы попали в Казань?

— Меня привез из Орла тогдашний главный режиссер Борис Цейтлин. С 1989 года я как работал при Борисе Ильиче, так и работаю в Казани.

— По городу ходят слухи, что Туфан Имамутдинов буквально в первый день работы в должности главного режиссера заявил, что вот с теми и с этими он работать не будет. Это так, или это легенда?

— Это случилось не в первый день, а в процессе работы. Публично о том, что с Ивановым, Петровым и Сидоровым он работать не будет, — я не слышал. Но то, что артистка такая-то ему неинтересна и он с ней работать не будет, это произносилось. Причем он с этой актрисой не работал ни минуты. Могло быть так: на репетиции он поставил ей задачи, она их не выполняет, тогда он мог сказать, что работать с ней не будет. Но все было по-другому. Эта актриса, кстати, очень хотела работать, с любым режиссером. Этой моей коллеге пришлось уйти, ушел и ее муж, он был ведущий актер своего поколения.

— И где он сейчас?

— Пытался риелтором работать, в такси работал. Вот так.

— Из театра ушло много людей?

— Много. Актеров ушло пока двое, а в общей сложности, если не ошибаюсь, ушло четырнадцать человек. Среди них два заместителя директора, машинист сцены — он во время репетиции повздорил, потому что ему были поставлены задачи, которые он выполнять вроде как бы не должен. В результате у нас был такой период, когда нам некому было ставить оформление.

«Я отношусь к этой ситуации без иллюзий. Но для того, чтобы меня из театра выжать, отжать, нужны законные основания. Например, прогул, нарушение трудовой дисциплины и так далее. А этого у меня нет»

«Оформление спектакля «Любовь людей» мы нашли в одной из книг»

— Вам не страшно, что вас могут «уйти» из театра?

— Я отношусь к этой ситуации без иллюзий. Но для того, чтобы меня из театра выжать, отжать, нужны законные основания. Например, прогул, нарушение трудовой дисциплины и так далее. А этого у меня нет. Также нельзя уволить главного художника театра Ленара Гильмутдинова, а с ним сейчас так разговаривают, словно он занимает чужое место. И понятно, чье. Дело в том, что обе постановки в Казани Туфана Имамутдинова оформляла Лилия Имамутдинова. Но с моей стороны, со стороны Гильмутдинова нарушений нет и не будет, а вот с другой стороны… За этот период есть такое количество нарушений! Существовало ранее такое правило: если человек не проработал очередным режиссером пять лет, назначить его главным режиссером было невозможно. Возможно, это правило отменено, но если нет закона, его отменяющего, значит, оно есть. Туфан Имамутдинов ни одной минуты ни в одном театре не проработал очередным режиссером, но вдруг был назначен к нам главным. То, что он делал в «Современнике», тоже было экспериментально-лабораторной работой. Но в нашем министерстве культуры это никого не смутило.

— Вас принял министр культуры Айрат Сибагатуллин, как прошла эта встреча?

— Похоже, что он нас не услышал. На этой встрече выяснилась такая деталь: оформление спектакля «Любовь людей» можно найти в книге одного польского автора, а оформление музыкально-драматической композиции есть в Интернете. Ленар Гильмутдинов показал министру фотографии первоисточников и назвал автора книги, где есть оформление первого спектакля. И когда все выяснилось, даже это не смутило никого. Вообще, во всем, что сейчас происходит в театре, есть пугающая риторика. Нас ведут к новой жизни, нас призывают подниматься на новый духовный уровень. Это все лишь слова. Но наше министерство культуры ничего не смущает — ни уход сотрудников, ни частые отсутствия Имамутдинова, ни история с оформлением спектаклей, ни превращение детского репертуарного театра в площадку для экспериментов. Видимо, они боятся признать свои ошибки. Но как быть с цитатой из Конфуция в этом случае? Ведь Конфуций сказал, что самая страшная ошибка — это непризнание ошибки.

P.S. Газета «Реальное время» готова опубликовать позицию руководства ТЮЗа и оппонентов Ерыгина. Редакция занимает нейтральную позицию в данном споре.