Сотрудничество «на бровях и ресницах»: как Татарстану Конфуций пригодился
Кадры для МИД, ФСБ и не только: китайские товарищи открыли в КФУ еще одну образовательную структуру
Десять лет назад Институт Конфуция в КФУ открывал лично председатель КНР Ху Цзиньтао. В этот раз в Казань на открытие структуры поменьше — научно-образовательного центра «Синология» — и заодно на первый юбилей института прибыл Чрезвычайный и Полномочный Посол Китая в РФ Ли Хуэй. Корреспондент «Реального времени» побывал на мероприятии.
Пройдемте на китайский наш этаж
В небольшом вестибюле Института международных отношений, истории и востоковедения (ИМОИВ) КФУ в ожидании посла стояла дисциплинированная и аккуратная группа китайских студентов с флажками в руках. Рядом сновали китайские официальные лица — все как один с красными значками на лацканах пиджаков и патриотичными айфонами в руках. Словно для контраста в соседнем коридоре норовили пошуметь российские студенты — сотрудникам университета приходилось ежесекундно очищать это пространство.
Посол приехал с 10-минутным опозданием и без значка. Студенты что-то проскандировали, обаятельный господин Ли Хуэй сказал им что-то ободряющее и был подхвачен директором ИМОИВ Рамилем Хайрутдиновым.
— Только наших студентов изучает китайский язык 300 человек (в КФУ в целом это количество перевалило уже за тысячу. — прим. ред.), — рассказывал он, ведя посла вверх по лестнице. — Сейчас мы идем на наш китайский этаж.
«Это, как говорится по-русски, не баран чихнул»
На «китайском» этаже Хайрутдинов и посол перерезали ленту научно-образовательного центра (НОЦ) «Синология». НОЦ, формировавшийся около года, будет проводить семинары для студентов-китаеведов и круглые столы «Китайский язык в школах»». В небольшой комнате НОЦа гостям презентовали две свежеизданные Институтом Конфуция книги.
Автор одной из них, профессор кафедры алтаистики и китаеведения Габдулзямиль Зайнуллин, сначала дал слово своему соавтору — 37-летнему профессору и доктору наук Дмитрию Мартынову, а потом сказал, обращаясь к китайским товарищам: «Вы, наверное, удивились, что молодой выступал первым. В Китае это исключено. Но у нас молодым везде дорога, а таким, как я, почет». Наверное, это навело присутствующих на мысль, что на самом деле разного у нас, может быть, слишком много — несмотря на общее социалистическое прошлое, откуда, собственно, родом процитированная песня.
— В 2011 году мы были признаны лучшим Институтом Конфуция. Это, как говорится по-русски, не баран чихнул, — продолжал острить Зайнуллин.
— Вы за 10 лет много поработали! — нескладно, но уверенно произнес господин Ли Хуэй.
«Это уже не аксакал. Это саксаул, чуть старше»
Когда торжественная часть закончилось, Зайнуллин задержал посла, подведя к нему известного казанского преподавателя истории, седовласого профессора Якова Гришина: «Господин посол, позвольте мне вне протокола представить вам нашего аксакала… нет, это уже не аксакал (аксакал — это я) — это саксаул, чуть старше. Это самое крепкое дерево!». Яков Яковлевич, известный всему университету своей приверженностью коммунистическим взглядам, смущенно улыбаясь, подарил послу свои книги.
Говорят, институты Конфуция (а их сотни по всему миру), занимающиеся в основном популяризацией языка и культуры Поднебесной, полностью финансируются китайской стороной и, по модели Британского совета и институтов Гете, якобы нацелены на усиление «ползучего присутствия» Китая в интересных ему странах и регионах. Например, в США институтов десятки, а по миру их число планируется довести до тысячи.
«Это разворачивается на бровях и ресницах»
После мероприятия корреспондент «Реального времени» пообщался с Дмитрием Мартыновым. И вынес из этого общения, что если институты Конфуция и являются «агентами влияния», то это влияние взаимно.
— Позиция исследователей Китая — некитайцев в том, что мы «снаружи» можем найти много интересного и показать самим же китайцам. Не случайно ведущие достижения китаеведов — западных, российских, советских — переводятся на китайский язык. Китай — это, безусловно, целая вселенная, если хотите другая планета, но она поддается исследованию и она достаточно открыта — стоит только самим проявить инициативу, протянуть руку.
Если же брать конъюнктурный момент, то тут тоже все очевидно. У Татарстана есть свои достаточно налаженные через Среднюю Азию связи с западными регионами КНР, с Синьцзян-Уйгурским автономным районом. Сейчас, насколько мне известно, затевается очень серьезный проект с правительством провинции Сычуань. Не буду раскрывать детали, но это будет реализовываться буквально вот-вот. Как говорят китайцы — есть у них такая идиома — «это разворачивается на бровях и ресницах».
Но большая политика — это не наш и не мой уровень. У нас своя миссия и функция: мы готовим специалистов, которые будут востребованы на рынке. И они реально востребованы. Наши выпускники работают, например, в Нижнекамске и Набережных Челнах — там, где реализуются китайские проекты. Некоторые идут работать в систему МИД и ФСБ.
Конечно, переводчики и школьное образование тоже очень важны. У нас примерно половина идет в «большой мир» — то есть в экономику, в дипломатию, а другая работает, что называется, на земле. Потому что востребованность хороших, компетентных учителей китайского языка только в одной Казани сейчас больше, чем мы способны обеспечить.
