«Бей своих, чтоб чужие боялись»: за что расстреливали домохозяек в ТАССР?

«Оправданные» и «неоправданные» расстрелы

Все активнее разгораются в российском обществе споры о масштабах политических репрессий в нашей стране с 1918-го по 1980-е годы. Оспаривается теперь даже упоминание о миллионах советских граждан, осужденных в те годы из идеологических соображений. Все громче высказывается мнение, что безвинных у нас не арестовывали и тем более не расстреливали. Мол, сидели в советских лагерях и тюрьмах лишь воры и террористы. Действительно, о суммах и безликих цифрах можно спорить и высказывать сомнения. Разговор о миллионах или сотнях тысячах репрессированных притупляют истинное значение случившегося, суть чудовищного преступления против своего народа.

Между тем внимательное изучение следственных дел в архиве Управления ФСБ РФ по Республике Татарстан дает возможность восстановить наиболее полную картину репрессий.

В печати появляются попытки оправдать действия большевиков под руководством В.И. Ленина и И.В. Сталина объективными условиями классовой борьбы. Дескать, время было такое. Советскому государству нужно было быть жестоким, чтобы выжить в окружении врагов.

Любые цифры можно оспорить, подвергнуть сомнению, но конкретные факты, зафиксированные в документах, отражают истинные события. Порой сами формулировки приговоров, по которым проводились репрессии, становятся обвинительными заключениями в адрес бесчеловечной государственной системы, идеологии, руководителей и исполнителей массовой расправы над безвинными мирными жителями.

Статистика жертв Гражданской войны на территории Татарской АССР — тема, до конца не изученная и сегодня. Но если судить по электронной базе данных Книги Памяти жертв политрепрессий Республики Татарстан, созданной рабочей группой под руководством автора этих строк, общие цифры репрессий против мирного населения таковы:

• арестовано и осуждено по 58-й статье (антисоветская деятельность и пропаганда) с 1918-го по 1987 год более 54 500 человек;
• приговорено к высшей мере наказания — расстрелу — около 10 процентов из них;
• умерло от голода, болезней и пыток в заключении — еще 15 процентов;
• 8 процентов жертв политрепрессий — женщины.

Это более 4 тысяч чьих-то матерей, жен, сестер и дочерей, интеллигенции и крестьянок, простых домохозяек.

Звучит кощунственно, но формально еще можно «оправдать» расстрелы тех, кто сопротивлялся власти большевиков, — солдат и офицеров Белой армии, зажиточных хозяев, не желающих отдавать свое имущество, бывших помещиков и капиталистов, священников, не смирившихся с новыми порядками, хватавшихся за вилы крестьян.

Но чем можно оправдать массовое уничтожение женщин и детей, осуществляемое не только в годы Гражданской войны, но и в мирные 30-е годы? Какая логика классовой борьбы может дать право кому бы то ни было лишать жизни матерей, оставляя сирот? Ради какой идеи можно безжалостно убивать престарелых и молодых женщин?

Дворянки, купчихи, «иностранные шпионки» и родственницы «врагов народа»

На страницах Книги Памяти жертв политических репрессий Республики Татарстан подобных примеров немало. Приведу лишь некоторые.

17 декабря 1918 года в Чистополе расстреляны 53-летняя русская дворянка В.А. Бутлерова, уроженка д. Красный Яр, и две ее дочери — Виктория и Татьяна. Чистопольская ЧК обвинила их в том, что они «выдавали врагу советских работников». Такой же приговор вынесла 21 марта 1919 года Мензелинская ЧК 50-летней хозяйке аптеки в д. Новые Челны Т.В. Ермолаевой «за сочувствие белогвардейцам во время гражданской войны». Видимо, лечила раненых.

Но это было лишь начало. Самое страшное началось в 30-е годы. Встречая вполне естественное сопротивление сельчан в процессе коллективизации (а проще сказать — конфискации всего нажитого), борцы за великую идею не выбирали средств. Всех несогласных ждала или ссылка, или заключение.

11 июля 1931 года в Казани по решению тройки ГПУ ТАССР расстреляли 60-летнюю крестьянку из с. Каразерик Ютазинского р-на Г. Гарипову. Чтобы остальные были сговорчивее.

В 1937 году по строго секретному оперативному приказу народного комиссара внутренних дел СССР Н. Ежова №00447, утвержденному лично секретарем ЦК И.В. Сталиным, органы НКВД начали уничтожение «врагов народа» и членов их семей.

Сначала арестовали тех, кто когда-то проживал за пределами СССР. 21 ноября прокурор СССР приговорил к высшей мере наказания 30-летнего кассира сберкассы ст. Агрыз М.Г. Маслакову за то, что она родилась на ст. Фульэрди Китайско-Восточной железной дороги (в начале века это была территория Российской империи), и 39-летнюю мать-домохозяйку из Казани Е.И. Кудиенко за то, что она когда-то проживала в Маньчжурии. 27 ноября этих «японских шпионок» расстреляли в Казани.

16 ноября 1937 года приведен в исполнение приговор 49-летней жене муллы З.М. Мухутдиновой из д. Верхняя Каменка Черемшанского района. Вопреки всем законам, ее расстреляли «за поджог дома председателя сельсовета», совершенный ею в 1931 году, хотя она только что отсидела за это 5 лет.

13 декабря 1937 года за «сокрытие своего социального происхождения» была приговорена к смерти 28-летняя С.Ш. Матыгуллина из Казани. Бригадира завода №40 им. Ленина не спасло даже то, что она была с 1929-го по 1933 год кандидатом в члены ВКП(б).

21 декабря 1937 года тройка НКВД ТАССР по тому же приказу «припомнила» 50-летней домохозяйке А.П. Лыхиной-Серебряниковой из Чистополя, что она «бывшая купчиха, служила у Колчака, дискредитирует политику Советской власти». В деле упомянуто, что в 1936 году ее сын осужден за антисоветскую деятельность к 10 годам ИТЛ. Народная власть сочла необходимым конфисковать все ее имущество, а хозяйку — расстрелять.

«Непростительное преступление» перед Советской властью совершила и 55-летняя жительница Казани Е.Н. Писарева. 16 декабря 1937 года товаровед Татарской конторы «Главрезина» расстреляна потому, что ее «брат был разоблачен как изменник». Не забыли забрать и ее имущество.

«Опасное» национальное происхождение

Не было пощады и 44-летней продавщице казанского магазина №3, кандидату в члены ВКП(б) с 1931 года П.И. Камалетдиновой. Мало того, что она была немкой и родилась в Германии, она «поддерживала связи с родственниками в той стране». Наверное, писала им письма. Приговаривая ее к расстрелу 14 октября 1938 года, тройка НКВД ТАССР учла и то, что муж ее тоже был осужден. Решено было не оставлять сыну «врагов народа» и их скромное имущество.

В подобном преступлении «разоблачена» уроженка Волынской губернии С.В. Венцековская. В свои 32 года она имела дочь, была инструктором Татарского обкома ВКП(б) по Татнаркомлегпрому. Была в партии с 1926 года. Раз полька по национальности, значит, «общалась с родственниками, живущими в Польше». 3 октября 1938 года расстреляли и ее.

Ту же участь «заслужила» 44-летняя полька, домохозяйка из п. Камское Устье А.И. Коляда-Волынец. Прокурор СССР 13 января 1938 года согласился с доводами оперативников НКВД, что она «поддерживает связь с родственниками» в своем родном польском городе Вилейка.

Удачным, по мнению прокурора СССР, было и «разоблачение» бывшей дворянки из Казани — 51-летней В.Р. Трацевской. Эта полька, находясь на иждивении сестры, умудрилась стать «участницей шпионской католической организации и занялась сбором разведданных». Судя по всему, для польской разведки. 7 июля 1938 года женщину расстреляли в Казани.

Не заслуживала снисхождения и уроженка г. Кишинева М.Я. Павленко. Она посмела «выйти замуж за человека, которого НКВД назвало агентом румынской разведки». Правда, свадьба состоялась задолго до ареста жениха. Но это не остановило прокурора СССР. 6 апреля 1938 года он обрек 32-летнюю молдаванку на казнь. Приговор приведен в исполнение 27 июня.

39-летняя Е.Г. Келер высшей меры наказания «заслужила» вполне. Во-первых, эта русская машинистка казанского завода СК-4 была родом из финского города Таммерфорс. Во-вторых, поддерживала связь с родственниками в этой стране. А в-третьих, прокурора СССР возмутил тот факт, что она «не донесла на мужа», которого тоже посчитали шпионом. 5 февраля 1938 года она разделила участь родного человека.

«Бей своих, чтоб чужие боялись»

В 1941 году началась война с Германией. Руководство компартии, Советского государства показало свою беспомощность в организации обороны. На ком можно было выместить свой позор? На оккупантах? Но они оказались временно сильнее.

Выход был найден тот же — «бей своих, чтоб чужие боялись». И били.

Один из примеров — судьба 59-летней уроженки с. Бурундуки Кайбицкого р-на М.Б. Ишмухаметовой. В 1937 году тройка УНКВД Тульской обл. осудила ее «как социально-вредный элемент» на 3 года лишения свободы. По возвращении на родину, 24 июля 1941 года, женщина снова была схвачена. На сей раз Верховный суд ТАССР приговорил ее к расстрелу «за агитацию против колхозов».

По данным архивов республики, только в ТАССР по политическим мотивам были арестованы более 50 тысяч человек. Каждый пятый из них — расстрелян или умер в заключении. Это и есть те «щепки», которые летели в процессе «рубки леса» — строительства «самого справедливого общества на земле». Не слишком ли дорогая цена, чтобы так быстро о ней забывать?