«Большевистский проект был радикально-просветительский. Негативная его сторона — авторитаризм»

Образование: элитарное или народное

«Советский просветительский проект: культурная революция, порожденная социальным переворотом» — с такой лекцией перед преподавателями вузов Татарстана и студентами выступил известный публицист и общественный деятель, кандидат политических наук, директор Института глобализации и социальных движений Борис Кагарлицкий. Встреча с политологом проходила в стенах Казанского инновационного университета им. В.Г. Тимирясова (ИЭУП).

— Я здесь не был лет шесть, и по-хорошему вам позавидовал. Город такой, в котором хочется жить. Надеюсь, это не ложное впечатление, — начал эксперт с комплимента в адрес столицы республики.

Однако на этом приятная нота закончилась. Политолог рассказал, что пока летел в Казань, в самолете он прочитал в газете «Ведомости» статью, где говорится, что образование не должно быть массовым, и людей с высшим образованием должно быть немного.

Я здесь не был лет шесть, и по-хорошему вам позавидовал. Город такой, в котором хочется жить. Надеюсь, это не ложное впечатление

— Эта декларация обозначает, что определенная часть нашей элиты взяла курс на то, чтобы отменить те результаты советского периода, — отметил он. — Нам прямо говорят, что население не должно быть шибко образованным, оно не должно иметь много знаний, и вообще не надо людей много учить. Это должно быть принадлежностью элиты, которая должна оберегать свое положение в обществе, не допуская к этому образованию других людей. Заложен тезис: университеты от массовости портятся по определению.

Кагарлицкий согласился с тем, что качество образования в стране упало. При этом он обозначил смысл советской культурной революции, которая продолжалась до конца 1960-х — опровержение этого элитарного подхода к просвещению. Далее приведем основные тезисы, изложенные спикером.

Что радикально изменила революция 1917 года? На протяжении последних десятилетий россиянам очень долго говорили про Россию, которую мы потеряли. Были замечательные, образованные дворяне-аристократы, были купцы-меценаты, а потом это все порушили. Но никто из них не желал резко повысить образовательно-культурный уровень общества в целом. Потому что для них была принципиальная проблема: как только повышается интеллектуальный уровень людей, те начинают претендовать на бо́льшее, чем у них есть — на понимание текущих социально-идеологических процессов. Более образованные начинают задавать неудобные вопросы и понимают, что они не сильно отличаются от тех, кто стоит над ними.

Чем дореволюционная элита лучше нынешней?

Ленин говорил, что во время революции глупостей делается не меньше, а больше. Человек, который раньше не участвовал в процессах, начинает участвовать в управлении ими, в политике. И он делает ошибки.

Но старое традиционное дореволюционное общество основывалось на тех устоях, которые казались естественными. Русский дворянин или английский джентльмен с детства готовился к своей роли как представитель правящего класса. В отличие от нынешнего правящего класса, ему прививали немалую долю ответственности.

Во время войн самые элитные военные подразделения, состоявшие из детей дворянства, бросали на самые ответственные и кровавые участки. Под Аустерлицем погибла значительная часть русской кавалерии, состоящая из представителей старых аристократических семейств. И никто в государстве не переживал, что бросили их в мясорубку. Сетовали лишь, что проиграли сражение. Они были обязаны это делать, поскольку взяли на себя эту роль и должны нести соответствующие издержки.

Аналогичная история была и у британцев, когда во время Дарданелльской операции (Битва при Чанаккале, 1915—1916) англичане произвели высадку в Галлиполи. На первый прорыв бросили гвардейский полк из охраны королевы, состоявший из детей самых старых аристократических семейств. Полк был почти полностью выкошен турецкими пулеметами. Только второй волной шли австралийцы — дети фермеров и шахтеров.

Ленин говорил, что во время революции глупостей делается не меньше, а больше. Человек, который раньше не участвовал в процессах, начинает участвовать в управлении ими, в политике. И он делает ошибки

Старые элиты России понимали, что они должны людям. Задел был такой: ты получил воспитание, тебя обучили, подготовили — ты теперь должен. Идея того, что ты должен перед народом, предопределила массовый приток интеллигенции в революцию. У них было понимание, что надо общество изменить, чтобы расширить каналы продвижения. Сейчас не так много людей, которые считают, что они кому-то должны. Скорее, наоборот: мне кто-то должен.

Можно восхищаться этими людьми (дворянами), как они шли на пулеметы. Тем не менее эта система глубоко антидемократична по своей сути. В этой системе не было лифтов, не было возможностей социально подняться вверх, не было каналов повышения.

Мы можем услышать замечательные истории про Ломоносова и рядовых, которые дослуживались до дворянства. Но мы знаем эти истории, поскольку они были исключительными. Когда изучаем советскую историю, это каждая вторая-третья биография, когда люди из низов добивались невероятных успехов. Это стало нормой, которая обеспечивает совершенно другое развитие общества.

Негативная сторона образования — авторитаризм

Мы любим вспоминать «Философский пароход», когда выслали умнейших людей. Кроме Питирима Сорокина и Бердяева, никто из пассажиров на Западе науку не сделал и больших высот не достиг. Сорокин ненавидел революцию. Но после Великой Отечественной войны он, будучи весьма пожилым, обратился в советское посольство, чтобы позитивно выступить и пообщаться с советскими учеными. Но старика не пустили в Союз. Та же самая история с Бердяевым. Есть его фотография, где он в 1945 году сидит в кабинете в Париже со своими учениками, в том числе участниками французского Сопротивления, на фоне портрета Сталина.

Казалось бы, уехали талантливые люди. Но они расчистили место для массы других людей, которые пришли им на смену.

Идея советской интеллигенции, заключающаяся в ее долге перед народом, получила выражение в форме просветительской идеологии: поднять людей до того уровня, которого достигло образованное общество. Большевистский проект был радикально-просветительский. Негативная его сторона — авторитаризм. Дважды два — всегда четыре, а не пять. Иначе это не образование. Когда нам говорят, чтобы дети проходили в школе немного эволюцию Дарвина и немножко креационизм, то ничего не получится, это не образование. Образование, знание, истина — вещи авторитарные.

Дух образования — не всегда дух свободы. Это еще и дисциплина, порядок, определенный авторитаризм.

Знаменитый кампучийский диктатор Пол Пот, как говорили во Франции, был очень хорошим школьным учителем. Но миллионы человек погибли — не получилось, плохие ученики были.

Первые декреты советской власти о ликвидации безграмотности гласили, что грамотность была вменена не только как право, но и как обязанность. Это, пожалуй, авторитарно и не демократично: советского гражданина принуждали читать и писать.

Дух образования — не всегда дух свободы. Это еще и дисциплина, порядок, определенный авторитаризм

Но элемент принуждения должен быть ограничен определенными рамками. Начать можно, но нужно преодолеть инерцию. Если бы преобразования советской власти в 60-е годы пошли дальше, были более системными и осмысленными, то последствия оказались бы не столь трагичными.

Трагичная миссия России

Просветительский проект советского общества был радикальным прорывом для всего человечества. Под влиянием Советского Союза произошли перемены на Западе.

В Швеции король ввел всеобщее избирательное право в 1917 году сразу после Октябрьской революции в России. Во многих странах улучшали социальные условия и демократические свободы граждан с оглядкой на СССР.

Получилось очень несправедливо: наша страна перенесла все трагедии, испытания, ужасы. Нам приходилось прокладывать путь к социальному государству через 37-й год, коллективизацию, войну, репрессии, запреты и массу страшных вещей. Шведы, норвежцы получили это все в готовом виде.

Но кто-то должен прокладывать этот путь. В этом наша трагедия и великая роль перед человечеством. Наша страна внесла огромный вклад ценой чудовищных ошибок. Многие учились на наших ошибках. Мы получили общество массового образования, современной индустрии, огромных возможностей. Теперь даже любой дикий капитализм все равно лучше капитализма XIX века. Все это было завоевано неимоверными жертвами.

Что нам дали 25 лет капитализма?

Последние 25 лет показали грустную вещь: почти никакие завоевания не бывают необратимыми. Целый ряд вещей, характерных для советского быта, казались естественными, как погода. Мы справедливо критиковали Советский Союз. [Если кто-то знаком с биографией Кагарлицкого, то знает про его 13 месяцев в Лефортовской тюрьме по обвинению в антисоветской деятельности, хотя, по его признанию, антисоветчиком он никогда не был]. Мы всегда выступали за реформирование советского общества. Пороки советской системы воспринимали как нечто, что нужно преодолеть. А достоинства (бесплатная вода, дешевый проезд в транспорте и др.) — как нечто естественное. Перемены, которые надвигались в 80-х годах, воспринимали как нечто позитивное.

Изменение общества несет в себе риски. Менять надо ответственно, с осознанием риска, с открытыми глазами, нужно быть честным перед самим собой. Советское общество оказалось заложником собственной системы.

Сейчас уже ничего нельзя считать гарантированным, вечным. Мы подошли к определенному рубежу. Та рыночная модель, при которой мы жили последние 25 лет, себя исчерпала. Хотя у нее были и достоинства: появились супермаркеты. К сожалению, избыток товаров на полках не является показателем экономического и социального развития.

Мы подошли к границам экономического развития. Его показателем является мировой экономический кризис, который продолжается восемь лет и упорно не хочет проходить. Экономика, которая базируется на максимальном снижении рабочей силы и издержек, при этом максимально повышая прибыль, начинает удушать спрос и при этом удушает себя. Приходит к тупику.

Но мы за четверть века не только исчерпали возможности либерально-рыночного развития, но и возможности использовать культурно-психологическое образовательное наследие Советского Союза. За 25 лет мы проехались на человеческих ресурсах, подготовленных за годы советской эпохи. И это не возобновляемый ресурс: люди, образование. Пока не будет системы, которая сама не будет его возобновлять.

Мы сами радикально изменились. Современное общество — общество с крайне высоким уровнем соперничества и с низкой солидарностью. Мы получаем образование для того, чтобы могли взаимодействовать, а не бороться друг с другом.

Сейчас перед нами остро стоит проблема преодоления разобщенности. Образование должно быть направлено на солидарность.

Все дело в бороде

— Наступило время поднять знамена. И юбилей 17-го года — хороший для этого повод. Нужно изучать историю прошлого, чтобы извлекать социально-политические уроки. Мы должны культивировать этику солидарности — это одна из задач образования. Мы это решим, если отстоим принцип общедоступности и всеобщности. Битва за образование, которая идет в стране, — это битва за будущее. От того, будет ли разрушена структура общедоступного образования или устоит, зависит будущее России и всего мира. Нам еще предстоит побороться за идеалы просвещения. Но мне кажется, они того стоят, — пафосно заключил Борис Юльевич.

Стоит отметить, Кагарлицкий был без привычной бороды. Когда корреспондент «Реального времени» поинтересовался, с чем связаны изменения в его внешности, он ответил, что отрастит бороду, когда добьется исторической победы.

— Какой должна быть историческая победа? — поинтересовался наш журналист.

— Когда вернется социалистический путь развития, — ответил эксперт.

— Думаете, вернется?

— Не знаю (смеется). Может, придется и без того уже отрастить бороду.