Премьера «Славных парней»: кэнди-нуар о том, как кино может спасти этот мир от проклятой коррупции

«Славные парни» (The Nice Guys, 2016) Шейна Блэка

Во-первых, кажется, это лучший фильм года на данный момент. А, возможно, и не только года… Во-вторых, такого живого и настоящего, разнузданного, циничного и стебного, стильного, веселого и смешного, грустного и лиричного современного кино мы не видели, черт знает, как давно. Не красивой игрушки, не просто оммажа или разудалой пародии, а киноленты, с которой хочется запрыгнуть в 1970-1990-е годы, зарядить ее в тот самый старый киноаппарат, пригласить опохмелившегося киномеханика, развалиться одному или вдвоем в кресле пустого кинотеатра, услышать стрекот кинопленки, увидеть мерцание фликера и первые кислотные титры последнего киносеанса о последних киногероях. Расплыться в улыбке и умереть от счастья. В-третьих, такое кино превращает тебя в младенца, не способного связать и двух звуков в слово, не то что слова в предложения. Хочется прыгать, кричать, агукать, бегать на четвереньках, и по-младенчески смеяться. Но мы все-таки попробуем как-то развернуть наше «агу-агу-агу!»

«Славные парни», с восторгом принятые на недавнем Каннском кинофестивале (где восхищенный британский критик назвал фильм Шона Блейка «кэнди-нуаром» – конфетным нуаром), оправдывают три четверти холостых и быстро забываемых кинолент Голливуда, процентов 85 фильмов, выходящих ежегодно во всем мире, и 99% лент, снятых в России. Возможно, кинотеатры, которые пока не превратились в большие аттракционные бумбоксы и еще странным делом существуют для показа обычного кино, последние месяцы прозябали только ради одной ленты на свете: «Славных парней». Фильма в ретро-стилистике 1970-80-х, «бадди-мувис», лент про мужскую дружбу, нео-нуаров и т. д. Это одновременно брутально-мужское, инфантильно-детское и нежно-девочковое кино. Неизвестная науке «дворняжка». Помесь Питера-«Бумажная луна»-Богдановича, «Пипца» Мэтью Вона, «Внутреннего порока» Пола Томаса Андерсона, «Малхолланд Драйв» Дэвида Линча, «Убить Картера» с Майклом Кейном, «Китайского квартала» Романа Полански, «Смертельного оружия» и «Последнего киногероя», сценарии к которым 30 лет назад Шейн Блэк и написал. И прочая, и прочая, и прочая (в числе «прочих», возможно, и «Детективное агентство «Лунный свет»»). Искать конкретные ингредиенты в этом «детском черном кино» бессмысленно и, наверное, невозможно. К тому моменту, когда ты вдруг захочешь это сделать, разглядывая бокал с коктейлем на свет, легко взбалтывая его, окажется, что там и осталось-то уже на донышке.

«Славные парни» – ко всему прочему, лучший фильм в карьере Шейна Блэка, снявшего 10 лет назад прекрасную криминальную черную комедию «Поцелуй навылет» (Kiss Kiss Bang Bang, 2005) – фиксируют важный момент. Постмодерн больше не играет никакой роли, оммаж становится пустым понятием, цитаты возвращаются «к самим себе», насмотревшийся зритель в первые минуты фильма оказывается мальчиком или девочкой с широко раскрытыми глазами, в которых аршинными такими неоновыми буквами светится: «табула раса» и «хочу еще!». И, наверное, есть в этом что-то очень правильное: в фильме о двух незадачливых, неуклюжих, плюшевых частных сыщиках, ищущих пропавшую/погибшую на Лос-Анджелесском шоссе в 1977 году порноактрису. «Золотым ключиком», открывающим таинственную дверцу, и золотым же макгаффином оказывается загадочная потерянная кинолента (см. книгу «Киномания» Теодора Рошака).

В первые две-три минуты The Nice Guys рывком втаскивают зрителя в мифическое кинопространство последних киногероев, давно, казалось бы, утраченных (тех самых, которые были приняты на ура первым поколением постсоветских киноманов в видеосалонах). Некий мальчик тихо, дабы не услышали родители, достает отцовский порножурнал и в предвкушении запретных плодов листает сию драгоценность: на главном развороте журнала «девушка месяца» Мисти Маунтейнс. В тот же момент с близлежащего шоссе срывается авто, и, перепахав гостиную дома в паре метров от мальчонки (не будь в руках порножурнала – грудь Мисти стала бы последним видением в его жизни), рассыпается на газоне на составляющие. Изумленный мальчишка видит на развороченных внутренностях убитой в хлам дорогой «тачки» окровавленное тело умирающей порноактрисы Мисти Маунтейнс, что называется, «наяву». И, кажется, в той же позе, в какой словил ее фэшн-фотограф. «Как тебе моя тачка, здоровяк?» — обращается дива с обложки журнала к мальчику перед тем, как испустить дух.

Фраза эта гаснет и вспыхивает неоновыми буковками в этом черно-карамельном фликере, сводя с ума двух круто сваренных героев, родом из кино 1970-80-х, –Джексона Хили (Рассел Кроу), чья опухшая физиономия, расплывающаяся фигура и потухший взгляд выдают в нем бывшего алкоголика, и Холланда Марча (Райан Гослинг): канареечная расцветка шмоток, ночевка в ванной в костюме, мозг размером с горошину, воспаленное воображение и горящий взгляд выдают в нем алкоголика действующего. Если сегодня принято говорить про «химию» в кадре между героем/актером и героиней/актрисой, то между Кроу и Гослингом самая высокоорганическая кинохимия в мире. Бензольное обручальное кольцо с присоединением ряда нитрогрупп (остроумие, взаимоотталкивание, печаль в глазах и глупость на двоих), вызывающее к жизни опасное взрывчатое вещество.

Джексон Хили – мордоворот по профессии, частный сыщик по призванию – готов свернуть неприятному персонажу шею как цыпленку, свирепой честности здоровяк. Промышляет он дешевой работенкой, делая отбивные из разных нехороших личностей, падких на малолеток, и попутно бьет морды личностям хорошим, живущим с малолетками: ничего личного, «джаст бизнес». Хорошая личность, живущая с малолеткой, – это Холланд Марч со своей 13-летней дочкой Холли, взрослой и умной не по годам (очевидно, будущая кинозвезда – Ангури Райс). Марч хотя и частный сыщик, но больше мошенник, похожий на того же цыпленка, или, лучше сказать, на Сола Гудмана из сериалов «Во все тяжкие» и «Лучше звоните Солу» – элегантного вида поношенного, потертого, но, вроде бы, когда-то дорогого пиджака. Именно этих полупрофессиональных игроков в любительский нуар в легком весе связывает вместе таинственная смерть/пропажа Мисти Маунтейнс, пропажа/смерть Амелии Катнер и денежный чек на поиски последней – чек, который выписывает им стервозного вида дамочка из минюста (превосходный камбэк Ким Бэсингер – а мы, как говорится, уже не чаяли видеть).

Дальше начинается неоново-мармеладная одиссея великолепной троицы (во главе, как думаешь иной раз, с Холли – очаровательным моторчиком расследования). С одними из лучших за последние годы драками, точно лучшими перестрелками, виртуозно написанными диалогами и самыми смешными шутками. Таинственные нити, опутавшие продажных политиков, циничных бизнесменов, грязных порнодельцов, смог над Лос-Анджелесом и Большую детройтскую тройку, приводят троицу к еще более таинственной кинопленке. На которой то ли порнографический фильм, то ли экспериментальный арт-хаус (между которыми, как известно из того же Каннского кинофестиваля, иной раз нет никакой разницы). Одно ясно: из-за этой бобины персонажи, каким-либо образом связанные с ней, становятся внезапно смертны. Нить Ариадны – исчезнувшая Амелия, здешняя нимфа, неоновый ангел, нуаровая фея в желтом платье – является нашим героям вдруг откуда ни возьмись и столь же внезапно растворяется в порочной калифорнийской ночи. Разобраться в сюжетном клубке – задача та еще, и, кажется, герои в итоге не так уж тупы: сам зритель мог бы примерить роль здешней слепой старушки, присутствующей при традиционной «агата-кристиевской» разгадке, представленной традиционным же нуаровым скорострельным диалогом: «Я ни черта не понимаю, что происходит!» Слепаястарушка – идеальный и самый распространенный зритель запутанных криминальных фильмов-нуар и детективов. Как и впервые видящие кино наивные мальчик/девочка, задыхающиеся от восторга и захватывающего сюжета в большом кинозале – идеальные кинозрители на свете. Которые могут и не знать, что такое «каталитический конвертер» и почему без него всем будет плохо, и причем тут смог над городом (и как это связано со скандалами вокруг «Фольксвагена»). Главное, что все поймут – он важен по сюжету.

Коррупцию не победить. Зло в этом мире неизбывно. Все будет хорошо, но и все будет плохо в то же время. С экологией все по-прежнему так себе. Смог висит над Лос-Анджелесом (и не только). На место одного посаженого судом жулика приходят два толстозадых других. Деньги продолжают править миром. Хорошему человеку бывает плохо, плохому – зачастую хорошо. «Дуб – дерево. Роза – цветок. Олень – животное. Воробей – птица. Россия – наше отечество. Смерть неизбежна». Эти прописные истины, проговариваемые и в «Славных парнях», кровь жанра фильма нуар, кровь блюза, и кровь искусства вообще. Но когда видишь в кадре побитых жизнью усталых мужиков с улыбающейся девочкой рядом: «Вы худшие в мире детективы!» – то понимаешь, что есть все-таки и другие прописные истины, которые также банальны, потому что вечны: дружба двух слишком разных людей, ядовито подсмеивающихся друг над другом, всегда иррациональная любовь и красивое кино – маленький огонек в проекторе, дарящий живое чувство радости и безмерного счастья на какой-то короткий миг (в два часа!).

Это кино о том, как герои кино пытаются выследить и найти какое-то очень важное для них и для всех других в этом мире кино. Кино, которое – как красота – спасет мир (пусть даже это кино – порнография или арт-хаус…). Кино о том, как автор находится в вечной погоне за самым совершенным кино на свете. «Славные парни» – закрытая герметичная система волшебной сказки. Можно даже предположить, что тот самый макгаффин, за которым персонажи гоняются в поте лица два часа, та самая кинопленка, столь важная и для местных бандитов, чинуш и крупного бизнеса, которые, достав ее, тут же бы уничтожили – это кинопленка «Славных парней». «Славные парни» – кино о том, как два героя два часа ищут пленку с фильмом «Славные парни». Как манну небесную. Как золотой ключик. Как лучшее в мире кино. Чтобы не пришел злой Карабас-Барабас, не нашел ее прежде нас и не сжег этот волшебный целлулоид в камине.

Но все это можно было бы сказать гораздо короче: «Агу, агу, агу! Еще хочу!»

Кадры из фильма с сайта kinonews.ru