«Школьная программа по литературе — это пытка»

Больше половины не любят школу

Проект работал в трех городах: дискуссии и спектакли. В Екатеринбурге театр «Игра» представил инсценировку по роману Клэр Кастийон «В связке», а сельский театр драмы и комедии в Фомихе — по сказке Жан-Клода Мурлева «Река, текущая вспять». В столице Татарстана на площадке MOÑ режиссер Ильдар Хуснуллин и драматург Элина Петрова показали спектакль по эссе «Как роман» Даниэля Пеннака.

7 декабря в выставочном зале Национальной библиотеки РТ звучала красивая литературная речь. Некоторых из пришедших учителей можно было увидеть в спектакле «Педсовет», в котором играют настоящие школьные преподаватели. И, судя по репликам, некоторые подростки, пришедшие на эту беседу, учатся у них. Особенно смутился парень по имени Сева, когда педагог спросила, когда же он запишет свой фрагмент поэмы «Мцыри», которую они решили озвучить полностью. Кроме того, среди участников был студент первого курса, но в основном учащихся представляли старшеклассники.

Перед основной беседой модератор Юлия Клейман провела небольшой соцопрос, в ходе которого выяснилось, что больше половины участников не любят школу, но любят комиксы, но никто не считает, что есть книги, которые нужно запретить. Не все читают регулярно перед сном, но почти все считают, что школьная программа по литературе — это пытка.

«Школа выработала у них отвращение к чтению»

Учительница:

— Я не считаю, что школьная программа такая уж пыточная. Нам всегда, изучая классику, есть что обсудить с подростками. О любви мы рассуждаем, читая ряд рассказов Чехова или Куприна («О любви»). И дети как-то понимают, о чем написаны эти слова, и включаются в дискуссию. «Ромео и Джульетта» тоже хорошо «заходит» в подростковом возрасте, даже не в плане сюжета, а речи, как можно рассказать об этом сложном чувстве.

Ученица:

— Я столкнулась с тем, что среди моих знакомых есть люди, которые не читают. Не читают они в основном потому, что школа выработала у них отвращение к чтению. Для них чтение — это пытка. Школьная программа нацелена на то, чтобы познакомить ученика с культурным бэкграундом своей страны, то есть дать как можно больше знаменитых, хороших авторов, которых человек в базовом культурном коде должен знать. Но не все эти произведения подходят для подростков. Мы, подростки, очень ярко чувствуем, чувствуем эмоции более сложные, и нам хочется подростковую литературу, где ориентиры, эмоции совпадают с нашими. Есть эмоции, которые мы испытываем, даже не понимая, что это. Например, сложное чувство любви. У ребенка есть любовь к маме, к друзьям. А подростком ты испытываешь разные чувства, книги помогают тебе их понять.

Но такие книги, как, например, «Анна Каренина», «Война и мир», величайшие произведения, я не спорю, но я считаю, что нужно читать не в 16 лет, не в 18, а в 20—25 и дальше. Собственно говоря, мое мнение, что школьную программу нужно пересмотреть под возраст детей, то есть не давать книги, которые неинтересны, они зачастую отбивают любовь к чтению.

Ученик:

— Школьная литература должна быть соотнесена с историческим контекстом. Можно, конечно, сделать наоборот и поменять историю под литературу, но я сомневаюсь, что двенадцатилетние дети смогут дебатировать на тему, был ли хорош коммунизм.

Мне могут сказать: но ведь двенадцатилетние дети также не могут, например, обсуждать тему истории литературы. В таком случае можно не сталкивать их с такими проблемами, а, например, давать им что-то более подходящее по возрасту. Например, в моей школе дети в 7—8-х классах изучают сначала мифы древней Греции, потом короткие страшные истории (например, «Коралина в стране кошмаров»), и уже в более старших классах они начинают знакомиться с произведениями, которые затрагивают какие-то вечные темы — любовь, деспотизм власти.

«Мцыри» и «Муму»

Ученица:

— В 8-м классе сейчас мы проходим поэму «Мцыри», которая непонятна большей части учеников. Потому что это 30 страниц стихов, написано очень сложным, нерусским языком, слова эти в учебнике не расшифровываются. Непонятен сам смысл. Лермонтов писал это, когда был далеко от родины, большую часть жизни он был вдалеке от родителей. Но когда рассказывают биографию, об этом говорят мало. Хочется знать, почему они это написали, что они чувствовали в этот момент.

Учительница:

— Какое произведение надо запретить? «Муму» в 5-м классе. Потому что бедные пятиклассники (у меня 38 человек) рыдали на уроке, потому что собачка умерла. Как можно в современном мире, не объяснив ребенку, что такое крепостное право, объяснить, почему Герасим так поступил? Потому что он был закрепощенный человек. Они же не знают об этом. Они про 1861 год узнают на истории в 8—9-х классах.

Учительница:

— Преподавание литературы — это очень творческий процесс. Он зачастую зависит целиком и полностью только от одного человека — это учитель. Если ты понимаешь как педагог, что тебе нужно рассказать о Пушкине, например что-то связанное с его личной жизнью, какие-то подробности, и это поможет иначе взглянуть на него, ты это рассказываешь. В 5-м классе не все можно рассказать, понятно. В 11-м — другое дело. У тебя руки почти развязаны, потому что перед тобой почти совершеннолетние дети. Ты можешь чуть больше рассказать о той же дуэли, о взаимоотношениях в семье, да о том, как Тургенев ссорился с Толстым.

Все это зависит целиком и полностью от вашего педагога. Если вам хочется изучать произведение и связывать его с биографией, вы можете это делать даже сами. Мне кажется, это будет интересно и полезно.

Учительница:

— Дети читают даже больше, чем мы с вами. Просто тот контент, который они потребляют, он несколько другого рода, другого качества. Я понимаю бедного восьмиклассника, который сталкивается с «Мцыри». У нас есть идея записать поэму целиком, мы разделили ее на весь класс, каждый учит свой отрывок. Мы сначала посмотрели на Лермонтова как художника, поговорили о том, что Кавказ играл большую роль в его жизни. Потом посмотрели на «Демона сидящего», послушали музыку, которая с этим связана. Как будто дети прониклись больше. Возможно, литературу надо преподавать не целиком как отдельный предмет, ее надо связывать с искусством, потому что литература — это часть искусства. Ее надо преподавать совместно с музыкой, с историей.

«Дети, к следующему уроку снимите рекламу»

Учительница:

— Биографическая справка и исторические сведения — это часть федерального стандарта преподавания литературы. Кстати, сейчас мы в начале года изучаем зарубежную литературу, переходя к «Дубровскому» через «Робин Гуда».

Ученик:

— Большинство учителей стараются менее креативно подходить к данному вопросу и либо заваливают цитатами, которые помогут им на сочинении, либо пытаются показать характеристики персонажей и так далее. Единицы показывают какие-то фильмы, театральные постановки.

Например, рассказывая про средства выразительности, устроить небольшой интерактив. Дети могут снять рекламу, упомянув, какие средства они использовали. Получается, подход к преподаванию литературы будет модернизирован. Потому что современное поколение намного ближе к рекламе и прочему.

Учитель:

— Я против любой программы по литературе. Нужно максимально индивидуально подходить к ребенку, выбирать книги под него. Я работаю с маленькими классами. Иногда я попадаю в точку, ребенок начинает читать, потому что книга подобрана правильно. Любая программа с этой задачей не может справиться.

Нужно сместить акцент с учителя на ребенка. Урок — это театр одного педагога, где он программа. А он должен смотреть на ребенка, наблюдать, в каком направлении он готов двигаться. И думать: что я могу дать вот этому ребенку.

Если им подкинуть правильную книжку... Причем эта книжка, с точки зрения учителя литературы, может быть совершенно неправильной. Но она правильная — с точки зрения ученика, она его цепляет. Надо искать книги-ключи для каждого ребенка.

Уроки литературы строятся таким образом, чтобы ребенок знал авторов, произведение, средства художественной выразительности и так далее. Мне кажется, что учитель должен сместить фокус на попытку сделать так, чтобы ребенок читал всю жизнь.

Начнем с комиксов

Учительница:

— У меня была история, как дети читали дурацкие комиксы на основе «Майнкрафта». Можно это запретить, сказать: ты будешь читать хорошую книжку. Ребенок перестает читать вообще. Потому что комикс ему понравился. Я обратилась к родителям: там 14 выпусков, пусть каждый купит по одному, меняются. Родители ответили: там, наверное, содержание дурацкое. Один ребенок на этом остановился, значит, он понимает тексты. Другой стал считать комиксы интересными. Третий — читать литературу посложнее.

Ученица:

— Учебники не всегда реально соответствуют произведениям. Вопросы после, к примеру, одни и те же: идеи, темы. Но это не самое интересное в произведении. Если не повезло с учителем, самому разобраться, чтобы это было просто сделать, не лезть в интернет, не искать ответы, я думаю, трудно. И я хотела высказать свое мнение: я сторонник классического образования. Если каждая школа будет сама подбирать программу, то это может привести к сильному облегчению, потому что многие произведения, понятные детям, будут написаны плохим языком.

Учительница:

— Но если родители не читают, то сложно ожидать от ребенка того же.