Денис Капустин: «Олимпийский комитет Индии снял нам номера в гостинице в центре Парижа»

«МОК разослал всем НОК бумаги об особой форме присутствия в Париже российских граждан»

— Денис, какие у тебя впечатления остались от олимпийского Парижа 2024 года?

— Смешанные. Начать с того, что МОК разослал всем национальным олимпийским комитетам бумаги об особой форме присутствия в Париже российских граждан, тренеров, массажистов, сотрудников сборных в любом качестве. Текст бумаги гласил о том, что россиянин подписывается против ведения СВО, и только тогда его допускали к работе на Играх. Мне подобную бумагу перенаправили на почту из Олимпийского комитета Индии, но я ее подписывать не стал, морально будучи готовым к тому, что на эту Олимпиаду я не поеду. Оговорюсь, все знакомые мне тренеры, массажисты, работающие со сборной легкой атлетики Индии, были солидарны в том, что также не подписали подобную бумагу.

В итоге мне не дали олимпийскую аккредитацию, и я внутренне успокоил себя, что не еду в Париж. Большинство сборной Индии поехало на предолимпийский сбор в польский город Спала.

— Там отличная школа подготовки молодых волейболистов, создана команда, которая участвует в чемпионате Польши. Такой клубный аналог молодежной сборной страны.

— А с точки зрения легкой атлетики — это отличная база, куда многие европейские сборные ездят на сборы. Я и туда не поехал, определившись с тем, что предолимпийский сбор мы с моим подопечным Абдуллой Абубакером проведем в Бангалоре, откуда он улетал в Дели, далее в Париж. Вылет у него был запланирован, кажется, на 28 июля. И вот за пару дней до вылета Абдуллы, мне звонят с незнакомого номера и на какой-то чудовищной смеси английского с индийским говорят, что я должен успеть приехать в визовый центр Франции в Дели до часу дня. А мне только лететь туда из Бангалора три часа. Я связался с федерацией, в итоге мне поменяли маршрут на визовый центр в Бангалоре, куда мы поехали с еще одним россиянином, который так же как и я уже разуверился в своей поездке в Париж. Приехали в визовый центр, где нам за минуту вклеили визы, и тут мы впали в ступор: что это значит? Мы летим, не летим? Отправили фото визы в федерацию, оттуда через полчаса нам присылают билеты с необходимостью завтра вылететь в Дели, где получали экипировку, а оттуда в Париж.

В итоге прилетели в Париж, получили в Олимпийской деревне аккредитации, согласно которым не имели права там появляться. Но в итоге это было даже лучше, поскольку Олимпийский комитет Индии снял для нас номера в гостинице — это центр Парижа, порядка 800 метров до Эйфелевой башни. Транспортная система в Париже налажена прекрасно, и проблем с проездом до тренировочного стадиона и места соревнований не было никаких. Как никаких проблем не возникало в общении. С теми же турками, в сборной которых я поработал до Индии, обнимался, как с братьями. Да, в принципе, со всеми знакомыми хорошо общался, не чувствуя никаких косых взглядов. Брайан Вэллман из Бермуд, которого не видел лет 20, кубинцы Йоэль Квесада, Иван Педросо, всех не упомнишь с кем пообщался. Это из положительного, но было еще и то, что не порадовало.

«Я поздравлял Джонатана Эдвардса с тем, что он исторически продолжает возглавлять мировую табель о рангах»

Не смогли справиться с быстрым современным покрытием «Мондо» на Олимпийском стадионе в Париже. В Индии мы тренируемся на старом и очень медленном регуполе, к которому привык Абдулла. И до выхода на основной стадион у него не было возможности прочувствовать ощущения в разбегах и в прыжках. Тренировочный парижский стадион был покрыт все тем же регуполом, на основной и разминочный до соревнований не пускали. Во время разминки атлет заступал, пришлось увеличить длину разбега более чем на полметра. И все равно ему было тесно: дорожка несла вперед, и Абдулла слегка запаниковал. По итогам трех квалификационных попыток был показан результат 16,49 м, 21-е место. В число 12 финалистов мы не попали (у 12-го финалиста результат 16,79 м).

По статистике результат Абдуллы — лучший за всю историю индийской легкой атлетики в тройном прыжке. Но по большому счету мы понимаем, что атлет был способен на большее.

«Мондо» — это очень дорогое, но в то же время, быстрое покрытие, которое немного пружинит, позволяя спортсменам улучшать свои результаты. Единственно, что результаты растут массово, но нет еще такого человека, который бы смог побить один из старейших рекордов в истории легкой атлетики, которому в следующем году исполнится уже 30 лет. Он даже опередил знаменитый мировой рекорд Боба Бимона в прыжках в длину, который побили спустя 23 года. Я по этому поводу даже списывался со своим конкурентом по прошлому времени, англичанином Джонатаном Эдвардсом, поздравлял его с тем, что он исторически продолжает возглавлять мировую табель о рангах в тройном прыжке.

Правда, у женщин есть еще более древние рекорды, например, у нашей бывшей соотечественницы Галины Чистяковой лучший результат в прыжках в длину держится с 1988 года. И в мире прыжков сейчас только Арман Дюплантис в прыжках с шестом штампует мировые рекорды от старта к старту.

— В общей олимпийской теме еще обсуждались церемонии открытия и закрытия.

— На открытии побывать не удалось, а во время закрытия мы уже улетали в Индию. В этом отношении я и во время спортивной карьеры только раз был на открытии — это Сидней 2000 года, когда завоевал бронзовую медаль, до этого сильно переживая, что во время трехчасового ожидания я сильно нагружу ноги. Оказалось, что это был мой лучший старт по итогу. Правда, у меня и старты были только через неделю.

Удалось вдоволь погулять по Парижу. Я так понимаю, что сейчас повторилась та же история, как было в Лондоне, когда местным жителям настоятельно посоветовали покинуть город на время Олимпиады, дав отпуска, поскольку в самом Париже было относительно малолюдно, мало машин, криминальная обстановка абсолютно не чувствовалась. Вот Сена грязная — это прямо в глаза бросается. Ну и ожидал от подопечного более лучшего результата по сравнению с занятым 21-м местом, но так получается, что как только приезжали на старты в Европу, то сразу провал. Вот в Азии прыгать — самое милое дело.

«Я сейчас в Казани, в качестве свободного агента, открыт к предложениям»

— Следующий чемпионат мира пройдет в Японии. Или это не совсем та Азия, а Юго-Восточная?

— Нет, это нормально, другое дело, что у меня контракт с федерацией Индии закончился, новый подписать не предлагали, как, впрочем, и остальным коллегам, у которых также закончились действующие контракты. И я сейчас в Казани, в качестве свободного агента, открыт к предложениям. Закинул резюме в разные федерации.

— Предлагаю поговорить о твоей супруге Алсу Муртазиной, поскольку не раз обсуждали тему былой работы с ней в качестве тренера.

— Ты не представляешь, но изначально я не взял ее в свою тренировочную группу. Алсу на тот момент было где-то 17 лет, ничем особенным она не выделялась: не бежала быстро, прыжка какого-то не было. Впрочем, у меня еще одна такая ученица была, Юлия Зиновьева, так ей и вовсе был 21 год на момент прихода в группу. Тогда мне все тренеры говорили: «Зачем ты ее берешь, она уже у всех потренировалась — это бесперспективно». Но я сам только начинал работать, поэтому и группа получилась — «сборная солянка». Кстати, приглашал меня тогда министр спорта Марат Бариев, дав возможность собрать свою группу учеников с возможностью выезжать на сборы, а это в те годы было непросто осуществить. А сборы — это полноценная работа с двухразовыми тренировками в день, когда не надо отвлекаться на бытовые вопросы. И вот, начав работу, через 9 месяцев Зиновьева выполнила норматив мастера спорта международного класса, заняв 2-е место на молодежном чемпионате Европы.

Возвращаясь к нашей работе с Алсу, я ее поначалу не взял в группу, с которой мы поехали на сборы в Нижнекамск. Собрались там на первую тренировку, где нарисовалась еще и Муртазина: «Здрасьте, я тоже приехала сюда на сборы. Можно с вами потренироваться» Я ей: «Тебя же нет в списках», она: «Да, знаю, я сама приехала, живу у родственников. Во сколько у вас тренировка?». На самом деле, у нее там и родственников не было, это были близкие ее первого тренера с «Тасмы» Гульнур Галяветдиновой, с которыми она договорилась: приедет воспитанница из Казани, приютите ее. Я не устоял перед напором, а затем, когда Алсу на первых прикидках опередила еще одну девушку, которая попала в мою группу из прыжка в высоту, то я решил, что с этой девушкой стоит начать работу. Характер есть, настырность есть, а техникумы поставим.

Честно говоря, я вообще не ожидал от нее того, что станет тем, кем стала. В результате Муртазина стала чемпионкой и многократным призером чемпионатов России, двукратной финалисткой чемпионатов Европы. Среди достижений Алсу то, что ее личный рекорд 14,63 более, чем на полметра длиннее национального рекорда Индии 14,11. Помимо того, Алсу обыгрывала Екатерину Коневу, которая в России вообще никому не проигрывала, и оказалась спортсменкой, которая прыгнула дальше, чем ей было предопределено природой. Я ее предупреждал, что будут проблемы со здоровьем, поскольку сам организм, тело, не приспособлено для дальних прыжков. На что она ответила: «Я на все согласна, вперед!».

Но даже ее пример показывает, что в Татарстане можно было бы создать школу по плоскостным прыжкам, в длину, тройным, участники которой значительно улучшили бы свои результаты. Построить чисто легкоатлетический манеж, создать нечто типа интерната и пригласить сюда не только спортсменов из республики, но и молодежь из близлежащих регионов, и я со своей стороны готов возглавить эту школу, со своим нынешним тренерским опытом, обогащенным работой в сборных Турции и Индии, подготовкой местных спортсменов к олимпийским стартам, чемпионатам мира и так далее. Но пока республика увлеклась любительской легкой атлетикой, сделать это не удается. Хотя, при всей успешности карьеры на чужбине, хотелось бы уже вернуться в родной город, откуда родом моя семья и близкие, и послужить на благо родной республики, в конечном итоге, своей страны.

(Окончание следует)