Вещдоки по Борису Крейцеру

От сына инженера до художника нового времени

Борис Крейцер не имеет никакого отношения ни к Свияжску, ни к Татарстану. Но если в вашей семьей есть коллекция детских советских книг или были такие книги в детстве, то, скорее всего, вы точно видели его иллюстрации. Во второй половине своей жизни Борис Крейцер работал в издательстве детской литературы «Детгиз», для которого создал прорывные и узнаваемые работы. Выставка в Свияжске организована в хронологическом порядке и знакомит посетителей со сложной и трагической судьбой художника.

Выставка «Вещдок: папка с эскизами» начинается с изображения Бориса Крейцера в возрасте двух лет. Его отец был очень известным человеком в Российской империи. Он изучал свойства битума и нефти. По его учебникам училась фактически вся страна. Будучи ребенком, Борис Крейцер участвовал в одной из благотворительных лотерей. За победу в конкурсе «Бег в мешке» ему предложили в качестве приза взять деревянную лошадку. А он выбрал набор акварельных красок. Эта тяга к творчеству в итоге вылилась в то, что он стал профессиональным художником.

Борис Крейцер учился в Академии художеств. Уже в студенческие годы он сотрудничал с известными журналами «Ёж» и «Чиж», для которых создал огромное количество иллюстраций. Там же начал зарождаться его стилистический прием в книжной графике, который в 1960-х и 1970-х он довел до мастерства. Борис Крейцер мог одной линией, не отрывая ручки от бумаги, нарисовать фактически целую книгу.

Травля в прессе

Несмотря на то что Крейцер известен именно книжными иллюстрациями, в основу выставки легли его работы, созданные внутри лагеря. В Республике Коми, где отбывал свой срок художник, было много цехов, связанных с производством товаров народного потребления. Там же производились игрушки, которые потом отправлялись на продажу по всему Советскому Союзу. Крейцер рисовал их эскизы. Но удивительно то, что этих игрушек и в помине нигде не было. Их так и не произвели. А эскизы остались. Именно их обнаружили сотрудники Музея истории ГУЛАГа выставленными на продажу на одном из сайтов. Заметили лагерные штампы, выкупили и начали изучать их судьбу и историю художника.

А злой рок в истории Бориса Генриховича Крейцера заключался в том, что он был талантлив. В 1930-х он работал в Роскинопроекте. Это трест, который строил кинотеатры по всему Советскому Союзу. По проекту Крейцера успели построить только один кинотеатр в Брянской области. Но сами проекты были передовыми, с отсылками к авангарду. Критики его работ писали о Крейцере статьи, называя его проекты «штукарством» в архитектуре, обвиняли его в формализме. Эти статьи, как и сама фигура Крейцера, привлекли внимание сотрудников НКВД. Кроме этого, у него было много родственников, которые жили за границей, и в целом контактов с иностранцами, потому что он сопровождал зарубежные делегации, когда они посещали Советский Союз. Все это стало основанием для допроса в 1937 году и ареста в 1938-м.

— В историографии это время не случайно называется «Большим террором». Только за полтора года этого периода в нашей стране по политическим мотивам было арестовано порядка 1,5 млн человек. Из них к расстрелу приговорили порядка 681 тыс. человек. За сутки в стране расстреливали по 1,5–2 тыс. человек. Это колоссальное количество. Никогда в нашей стране не было такого всплеска насилия. Часто люди сравнивают с Российской империей и говорят, что тогда было еще хуже, была каторга и так далее. Да, были свои особенности. Но только за весь XIX век, за сто лет, было осуждено на смертную казнь примерно тысяча человек. А здесь за одни сутки расстреливали по 1,5–2 тыс. Это заставляет задуматься о масштабах репрессий и террора, которые были в те годы, — сказал куратор выставки и руководитель Образовательного центра Музея истории ГУЛАГа Константин Андреев.

Дело «харбинцев»

Крейцер был обвинен по делу «харбинцев». Так называли бывших работников Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), вернувшихся в СССР после продажи КВЖД Японии в 1935 году. В 1937 году был издан приказ НКВД «О мероприятиях в связи с террористической, диверсионной и шпионской деятельностью японской агентуры из так называемых «харбинцев». В расстрельные списки «харбинцев» попадали люди, которые не имели отношения к КВЖД, но которых обвиняли в шпионаже в пользу Японии. Среди них был и Борис Крейцер. Хотя дело «харбинцев» было лишь одним из эпизодов, которые ему инкриминировали.

— Многие вспоминают известную фразу Довлатова о том, кто же написал четыре миллиона доносов. Это попытка перекинуть ответственность. Репрессии — это не дело рук граждан, это дело рук конкретных руководителей страны и собственно власти. Нам очень важно сказать, что людей тогда арестовывали по определенным картотекам, которые велись в органах внутренних дел специальным образом. Борис Генрихович Крейцер был одним из тех, кто попал в эту картотеку. Попал он туда из-за публикации в прессе, из-за круга общения, связанного с иностранцами, и из-за родственников за границей, — отметил Константин Андреев.

Несостоявшийся расстрел

В один из дней 1938 года Бориса Крейцера из следственной камеры вывели в коридор тюрьмы, поставили лицом к стене, связали сзади руки проволокой и повели по коридору в помещение, где расстреливали людей. Конвоир принес следственное дело человеку, который выполнял функции палача. И тут обнаружилась нестыковка. В одном месте написано, что Крейцер родился в Грозном, а в другом — в одном из городов Германии. Всем стало ясно, что произошла какая-то путаница. Расстрел отложили. Крейцера отправили в камеру. Но путь смертника он все-таки прошел. Позже, когда Борис Генрихович будет писать заявление на реабилитацию, он опишет все, что происходило в тот день, в мельчайших подробностях. И это уникальное свидетельство.

— Таких свидетельств просто-напросто не было. Либо человек не описывал это в заявлении на реабилитацию, либо человека расстреливали, и он уже никак не мог оставить эти воспоминания и соответствующие факты, — добавил Андреев.

Борис Крейцер подал заявление на пересмотр дела. И его действительно пересмотрели. Смертный приговор заменили на 10 лет исправительных трудовых лагерей. Дальше судьба Крейцера была связана с лагерной системой ГУЛАГа. Борис Генрихович попал в Севжелдорлаг — крупнейший из лагерей, в котором в 1941 году единовременно находилось порядка 80 тыс. человек. Этот лагерь занимался строительством железнодорожной ветки Котлас — Воркута. Там нужны были архитекторы и люди инженерных специальностей. В Севжелдорлаге Крейцер занимался не только строительством. Часто его привлекали как профессионального художника для оформительских работ.

Нарисованная любовь

Из лагеря Крейцера освободили в июле 1946 года. Но это вовсе не значило, что он мог вернуться домой. Его место жительства определили в Республике Коми. Чудом он добился возможности жить в Сыктывкаре, тогда еще небольшом городе, но тем не менее городе. Там он начал сотрудничать с различными культурными институциями. И чтобы устроиться на работу, собирал свое портфолио, куда положил рисунок воображаемой девушки. Он пришел в местный театр, развернул портфолио, а ему сказали, что на рисунке изображена Томочка из соседнего отдела. А когда Крейцер увидел Томочку вживую, то сразу влюбился. Причем любовь оказалась взаимной, даже несмотря на большую разницу в возрасте.

Казалось бы, освободили из лагеря, встретил любовь всей своей жизни, занимался любимым делом. Вроде бы жизнь наладилась. Но нет. В послевоенное время возникло такое слово, как «повторники», оно означало повторный арест. С момента освобождения Крейцера прошло три года, он с супругой перебрался в Псков, подальше от лагерного пространства Сыктывкара. В 1949 году от родителей Тамары пришла телеграмма с зашифрованным сообщением. Расшифровав ее, они прочитали фразу «Ждите ареста». Родственники пытались предупредить, чтобы уберечь. Но не успели. Сразу же, как Борис Генрихович и Тамара поняли содержание телеграммы, в дверь постучали люди в штатском. Последовал повторный арест. Правда, уже не расстрел и лагерь, а ссылка.

— О свободе может говорить только тот человек, который ее лишался. Это слова тех, кто прошел через следственные изоляторы и лагеря. Потому что когда ты обладаешь свободой, ты не можешь понять, что это такое. Но когда у тебя ее нет, ты это осознаешь. Ожидание повторных арестов многие связывали с повторными пытками. Пытки в «сороковые» годы были, но чаще все-таки людей формально осуждали либо к лагерному сроку, если это были одиозные личности, либо к ссылкам, — сказал куратор выставки.

Бориса Крейцера собирались отправить в Норильск, где его хотели сделать осведомителем. Сначала он согласился, но потом отказался и забрал заявление у сотрудника внутренних дел. По рассказам подруги Крейцера Анны Толстой, следователь в отместку за это отправил Бориса Генриховича не в Норильск, а в Дудинку. Сейчас это город с населением чуть более 20 тыс. человек. Тогда же это было небольшое поселение с одноэтажными деревянными домами, а иногда и с землянками. В одной из таких землянок Борис и Тамара прожили шесть лет.

От ссыльного до крутого иллюстратора

В 1956 году начался процесс освобождения и последующей реабилитации людей, которые находились в лагерях по политическим мотивам. Борис Генрихович регулярно писал заявление в прокуратуру с просьбой о реабилитации. В итоге одно из его заявлений приняли. В том же году его реабилитировали и дали разрешение уехать обратно в Ленинград. Там он довольно быстро вернулся в культурную жизнь. Константин Андреев предполагает, что этому способствовало тесное общение бывших заключенных.

В том же 1956 году Крейцер устроился работать в «Детгиз», для которого создавал иллюстрации, а также начал сотрудничать с различными театрами и фабриками фарфора и фаянса.

— В Ленинграде в 1960-х и 1970-х годах Борис Генрихович Крейцер стал одним из самых популярных художников, его везде приглашают. Он даже был вынужден отказываться от некоторых работ. Буквально за 15 лет его активной творческой жизни после заключения были созданы знаковые книги XX века, — отметил Андреев.

Среди самых известных книжных оформлений Бориса Крейцера — иллюстрации к книге «Король-олень» Карло Гоцци и адаптированное для детей произведение Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», которое своей типографикой и дизайном Крейцер актуализировал для людей XX века.

У Бориса Крейцера не было детей, потому что годы, когда обычно создают семью и заводят детей, он провел в лагерях. У него нет потомков, которые бы могли заниматься его наследием и восстановлением биографии. Нет людей, которые могли бы запросить следственное дело и установить табличку последнего адреса. Нет даже нормального памятника на могиле. Сейчас наследие Крейцера пытаются сохранить неравнодушные люди и дети друзей Бориса Генриховича и Тамары.

Екатерина Петрова — литературный обозреватель интернет-газеты «Реальное время», автор телеграм-канала «Булочки с маком» и основательница первого книжного онлайн-клуба по подписке «Макулатура».