«Не хотим встретиться с вами в Травмоцентре в новогоднюю ночь»

«Хотелось мужской работы, силовой даже»

Салават Гирфанов — доктор молодой. Впервые он еще второкурсником появился в РКБ в 2013 году на учебной практике, в 2017-м пришел в травматологическое отделение интерном. С 2018 года работает в приемном отделении Травмоцентра.

Его мама всю жизнь проработала медсестрой в поселковой больнице в Черемшанском районе. Сыну достались все прелести жизни ребенка медика: и ходить вместе с мамой на дежурства, и с любопытством изучать диковинные инструменты в процедурном кабинете, и с детства проникаться осознанием того, что в больницу люди приходят, чтобы получить помощь. Поэтому, как рассказывает Салават Рамилевич, он с детства собирался стать врачом, и целенаправленно готовился к экзаменам в медицинский университет.

В 2010 году юноша поступил в КГМУ. Учился хорошо: работал в студенческом научном кружке, писал статьи, занимался топографической анатомией. Мысли о том, какую выбрать специальность, были разные. Хотелось, например, в онкологию. Были мысли об общей хирургии. На практику на 2 курсе студента определили в Травмоцентр РКБ — тут он впервые увидел, как здесь все устроено и как работают эти врачи. А ближе к последним курсам и произошел «щелчок».

— Я в ту пору занимался гиревым спортом и армрестлингом. Хотелось какой-то мужской работы, силовой даже в чем-то. И понял, что травматология — это то, что надо, — рассказывает наш герой. — В итоге тут же, в РКБ, прошел и интернатуру, и ординатуру.

К нам приходят люди, которые очень переживают: у них болит, опухло, они думают, что у них непременно перелом. Мы их сначала успокаиваем, потом делаем рентген

«Это самые радостные моменты в нашей работе — когда провожаем довольного пациента»

Сейчас доктор работает в приемном отделении Травмоцентра: у него 7 суточных дежурств в месяц, а если кто-то из коллег в отпуске или на больничном — то и все 10. Работа порой бывает напряженная: за сутки на дежурстве можно ни разу не успеть поесть. Наш герой улыбается: когда ты молодой, это проходит как-то быстро и легко. Но вот люди в возрасте переносят такие дежурства уже не так просто. Шутка ли — 24 часа на ногах, как белка в колесе, порой без сна и без полноценной трапезы? Бывают дни, когда скорая привозит людей без остановки, пока смотришь одних пациентов — уже привозят других…

Самые частые диагнозы, с которыми встречаются травматологи приемного отделения, — растяжения и ушибы. Многие, получив травму, решают подстраховаться и все-таки обратиться к докторам за помощью: ведь когда твоя щиколотка опухает до устрашающих размеров, кажется, что случилось нечто страшное. Но Салават Рамилевич успокаивает: все-таки чаще до переломов не доходит.

— К нам приходят люди, которые очень переживают: у них болит, опухло, они думают, что у них непременно перелом. Мы их сначала успокаиваем, потом делаем рентген. Если сомневаемся в том, что показала картинка рентгена и нужно что-то уточнить — у нас в приемном отделении стоит томограф, которым всегда можно воспользоваться. Чаще всего мы видим растяжения. Когда говоришь человеку: «У вас перелома нет», он сразу становится очень радостным! Оказываем первую помощь прямо здесь, снимаем боль, накладываем повязку, расписываем методику консервативного лечения — и человек, счастливый, с облегчением уходит домой. И надо сказать, это самые радостные моменты в нашей работе: когда провожаем довольного пациента, — рассказывает травматолог.

А что если все-таки перелом есть? Люди, по словам доктора, реагируют по-разному. Переживают, некоторые плачут. Тогда доктора успокаивают их: все, дескать, будет нормально, сейчас гипс наложим, полечим вас.

Оказываем первую помощь прямо здесь, снимаем боль, накладываем повязку, расписываем методику консервативного лечения — и человек, счастливый, с облегчением уходит домой

«Травматологические сезоны»

В приемном отделении идет сортировка: кого отправить на операцию, для кого вызвать реаниматологов, кому оказать помощь прямо в отделении и отпустить на консервативное лечение. Эта работа в основном и достается Салавату Рамилевичу.

В работе травматологов четко прослеживается сезонность — и это логично. Как рассказывает Салават Рамилевич, самые сложные моменты — когда температура перескакивает через ноль градусов и колеблется в разные стороны. Снег подтаивает, превращаясь в воду, а потом это все замерзает. И так несколько раз подряд. На улице скользко, люди массово падают и травмируются. Поэтому конец зимы и начало весны — горячая пора у травматологов.

Первый снег и лед — тоже время непростое с точки зрения падений и травмирования. Во-первых, глубокий «минус» еще не устоялся, а во-вторых — за бесснежный сезон люди забывают «зимние двигательные паттерны», им надо привыкнуть к тому, что нужно снова начинать балансировать и ходить по скользкому покрытию.

Травматологи — те самые врачи, которые перед завтрашним дежурством с пристрастием изучают прогноз погоды. Что ни говори, а прямая корреляция между метеорологическими явлениями и травматологической «посещаемостью» имеется. Салават Рамилевич вспоминает ноябрь 2016 года — знаменитые сутки, когда Казань накрыл ледяной дождь. Весь город за одну ночь оказался закован в чистый, скользкий, безупречный лед — от поверхности земли до крыши домов и веток деревьев. В те сутки он как раз был в травматологии на практике — и вспоминает, что столько пациентов больше не видел никогда ни до, ни после.

А «лавровая ветвь» травматических сезонов отправляется все-таки к новогодним каникулам. Виной тому не погода, а тот простой факт, что люди в это время не сидят на работе, а находятся в праздничном броуновском движении, часто — в подпитии. Ходят по горкам, по гостям, гуляют по городу — в общем, развлекаются как могут. И параллельно подвергают себя разнообразным рискам. Травматологи, к примеру, нервно дергают глазом при виде тюбингов — каждый год они принимают десятки пациентов, пострадавших во время катания на неуправляемой резиновой «ватрушке». И таких зимних опасностей — множество.

Летом — свои тонкости: здесь травматологи сталкиваются с результатами неудачного ныряния. А еще большой вклад в их трудовые обязанности вносят дачники и сельчане, которые травмируются во время домашнего ремонта или сельскохозяйственных работ. Вспоминает доктор одну из летних травм:

— Был пациент, который в подпитии сидел на носу моторной лодки — и свалился в воду прямо перед ней. Металлическая лодка прошлась по нему, он еще и под лопасти винта попал. Были резаные раны по всей спине и большая рана на затылке. И когда мы это все зашивали — в ране на голове нашли кусок металла от винта. А он ведь нам рассказал, что даже до берега сам доплыл в таком состоянии. Мы ему больше двух часов раны зашивали!

«К каждому пациенту нужно найти подход»

Притча во языцех — агрессивные пациенты травматологического отделения. Для этого здесь слишком много причин: во-первых, многие травмируются пьяными. Во-вторых, человеку больно, страшно, он может находиться в состоянии аффекта. Как работать с такими людьми? Травматологам приходится и уговаривать, и строго разговаривать, и увещевать. Пьяные пациенты угрожают, кричат, матерятся, а то и в драку лезут. Но, как замечает наш герой, когда приезжает наряд полиции — любой буян немедленно становится тихим, спокойным и ужасно вежливым. Да-да, порой доходит и до звонка полицейским

Доктор говорит: любого пациента, как бы он себя ни вел, нужно успокоить, поговорить спокойно и доброжелательно.

— К каждому надо найти свой подход. Мы учимся это делать, а как иначе? С молодыми мне договариваться проще, с людьми в возрасте, если честно, сложнее — у них свой мир, но и их успокоить у меня получается. Ведь если этого не сделать — кто-то из пациентов не даст до себя даже дотронуться! — рассказывает Салават Рамилевич.

Доктор вспоминает, как недавно зашивали огромную рваную рану на ноге пьяного в дым пациента в приемном отделении: трое мужчин-медиков его держали, четвертый шил, а герой изо всех сил вырывался и обещал «дорого отдать свою жизнь». Протрезвев, благодарил врачей и просил прощения за свое поведение. Такие случаи не редкость, пьяные и агрессивные пациенты в приемке Травмоцентра случаются регулярно. И убить грозятся докторов, и обещают отомстить, и хамят, и грубят. А после того, как получат помощь — тихо просят прощения.

Отношение к медикам со стороны пациентов бывает разным: могут и оскорбить, и усомниться в компетентности, и устроить скандал из-за долгого ожидания в очереди в приемном покое. Наш герой пожимает плечами: отвечать агрессией нельзя, нужно в любом случае попытаться найти общий язык. Потому что он — врач.

К каждому надо найти свой подход. Мы учимся это делать, а как иначе?

— Видимо, люди такие. Бывают невоспитанные, особенно молодежь. Иногда родственники пациентов, не понимая нашей специфики и алгоритма работы, скандалят по поводу того, почему мы «ничего не делаем». Но мы делаем. Нам нужно делать свою работу. Обижаться некогда, да и бессмысленно, — говорит доктор.

«Мне до сих пор тяжело видеть, как «уходят» пациенты»

Травматология — специальность непростая с эмоциональной точки зрения. В ней — боль, кровь, слезы. И ко всему этому нужно привыкнуть молодому человеку, который и дальше видит себя врачом-травматологом. А порой в приемное отделение попадают люди, которых невозможно спасти: в наше время наибольший вклад в эту статистику вносят автомобильные катастрофы. Еще только придя в интернатуру, Салават Рамилевич столкнулся с первым своим таким случаем, и он, по словам доктора, сильно повлиял на него.

— Это был мужчина, которого привезли после автомобильной аварии. У него была аневризма аорты, во время ДТП он получил сильные травмы, да еще и аневризма разорвалась. Ничего нельзя было сделать, он умер у нас в приемном отделении. И тогда я понял: ты не всегда можешь помочь пациенту, жизнь очень хрупкая, врачи не боги. Это осознание приходило очень тяжело. И до сих пор мне тяжело, сложно и грустно видеть, как «уходят» пациенты. Падения с высоты, автокатастрофы, разнообразные несчастные случаи — все это накапливается, ты вспоминаешь этих людей потом.

Очень тяжело, по словам доктора, рассказывать родственникам пациентов о том, что их близкого человека больше нет. Это отдельная сложность и отдельная боль врачей. Но это часть их работы, и ее нужно выполнять.

Именно поэтому, по словам Салавата Рамилевича, в травматологии остается работать далеко не каждый доктор: слишком тут непросто с моральной точки зрения. С возрастом может «нарастать корка» на сердце, и тогда доктор видит перед собой в первую очередь механизм, который нужно наилучшим образом починить. Но не на всех может образовываться этот защитный панцирь — и врачу, который видит боль людей, работать в травматологической «приемке» не так-то просто.

— Да и если не про смерть говорить — конечно, всех пациентов жалко. Вот сидит старичок, ему больно, он страдает. Ты смотришь на него — он же чей-то родственник, чей-то папа. Проецируешь это на себя, на свою семью. Конечно, с сочувствием относишься к нему. И как врач стремишься помочь, сделать все правильно и максимально быстро, — говорит доктор.

«Пожалуй, нет. Не хочу я никакого парашюта»

Сейчас доктор уже второй год учится во второй своей ординатуре — по пластической хирургии. Говорит, что есть у него планы на дальнейший рост и в этой области тоже. Это будет уравновешивать и дополнять травматологическую врачебную ипостась, ведь в задачи пластического хирурга входит улучшить качество жизни. Ведь, вопреки всеобщему представлению, пластическая хирургия — это не только косметологические операции по желанию, но и исправление дефектов, которые мешают людям полноценно жить. Тут и крупные шрамы на лице и руках, и врожденные аномалии (наподобие заячьей губы), и следы от ожогов, и другие случаи.

— Пластический хирург делает людей красивыми, выполняет их желания — почему бы и нет? — говорит доктор. — Это обширная специальность, очень разнообразная и интересная. Я хочу развиваться в этой области, потому что вижу в ней большой потенциал.

Кстати, с недавних пор ординатура по пластической хирургии существенно удлинилась: тем, кто поступает в нее сейчас, предстоит учиться 5 лет! Салават Рамилевич попал в последний «двухлетний» поток.

А еще у меня была мечта прыгнуть с парашютом. Но как-то раз к нам привезли троих парашютистов, которых ветер отнес не в ту сторону и они неудачно приземлились

В свободное время (которого остается очень мало) доктор занимается сноубордом — это его любимое увлечение последние 6 лет. Он признается: хочется острых ощущений, порой на грани жизни и смерти (как ни странно такое слышать от травматолога).

— А еще у меня была мечта прыгнуть с парашютом. Но как-то раз к нам привезли троих парашютистов, которых ветер отнес не в ту сторону, и они неудачно приземлились. Переломали себе руки и ноги. И я, пока с ними работал, сказал себе: «Пожалуй, нет. Не хочу я никакого парашюта. Лучше уж так, по земле — тут падать не так далеко», — рассказывает наш герой.

Работа медика непростая. И мы задаем наш традиционный вопрос: зачем вы здесь, что вас держит в сложном, суетном, загруженном приемном покое республиканской травматологии?

— Это приносит удовлетворение — когда ты помогаешь людям, — отвечает доктор. — Когда ты смог помочь, они отсюда уходят счастливыми. Это главное.

Когда мы просим Салавата Рамилевича представить, кем он видит себя через 15—20 лет, он рисует нам картину своих мечтаний: во-первых, хочет стать уважаемым, много оперирующим хирургом, о котором хорошо отзываются пациенты и к которому стремятся на лечение. После работы, по его плану, его будет ждать большая семья: «Хочу, чтобы было много детишек», — застенчиво улыбается доктор. А еще он мечтает защитить кандидатскую диссертацию в направлении организации здравоохранения. В общем, планов — громадье.

«Будьте, пожалуйста, здоровы, и с наступающим вас Новым годом!»

А как обычно проходит новогодняя ночь? Доктор, который дежурит вот уже четвертый год в ночь с 31 декабря до 1 января, нас удивляет: а вот эта ночь, как правило, спокойная. Ручеек пациентов начинает уверенно тянуться к травматологам утром и днем 1 января — когда все уже выспятся, проведут ревизию организма и поймут, что рука или нога болят неспроста.

Всякое случается: иногда таких людей привозят раздетых, в одной рубашке или даже майке. Мы тут какую-то одежду для них находим, у кого что есть. Одеваем, кормим, согреваем

В приемном покое Травмоцентра встречают Новый год больше 10 сотрудников: это врачи, медсестры, санитары, административный персонал. Наш герой говорит, что компания новогодних дежурантов здесь уже сложилась: не первый год праздник встречают на работе именно этим составом. Из дома приносят продукты на новогодний стол, накрывают в отделении: кто-то несет пирожки, кто-то салаты, кто-то запекает птицу, а кто-то привозит домашний компот в трехлитровых банках. Салават Рамилевич сегодня пришел на дежурство с ведерком самолично нарезанного оливье.

— У нас тут своя атмосфера, — рассказывает доктор. — Пациентов, которые тут оказались, тоже угощаем: все-таки Новый год — общий праздник. Здесь могут встретить куранты, например, люди, которые не рассчитали со спиртным и уснули где-нибудь на улице. Их скорые привозят к нам — нужно продиагностировать, нет ли черепно-мозговой травмы. А вытрезвителей же нет. Так они у нас и остаются до утра, пока не протрезвеют — особенно если приехали из другого города (такое не редкость). Всякое случается: иногда таких людей привозят раздетых, в одной рубашке или даже майке. Мы тут какую-то одежду для них находим, у кого что есть. Одеваем, кормим, согреваем. Несколько раз такси заказывали пациентам за свои деньги — если в пьяном состоянии они помнили, куда им ехать. Мы звонили их родственникам, предупреждали, спрашивали, примут ли они своих «заблудших» близких, и отправляли пациентов домой. Все это не маргиналы, это обычные люди, просто они не рассчитали своих сил и напились сверх меры.

Кстати, основной поток таких «нерасчетливых» граждан все-таки проходит перед Новым годом, в пору корпоративов. Вот тогда урожай пьяных травмированных пациентов просто зашкаливает. Врач рассказывает: иногда привозят упавшего человека в одном свитере и джинсах, при себе ничего нет, он мертвецки пьяный. Ему оказывают помощь, а он, очнувшись, начинает вопрошать, где его телефон и деньги. Обвиняет во всем, разумеется, врачей. Между тем процедура приема пациента, который находится в бессознательном состоянии или под градусом, всегда одинаковая: составляется опись всего, что было у него при себе. Это делают медсестры в обязательном присутствии всех врачей. Вещи отправляются на хранение в закрытый бокс. Так что пропасть не может ничего.

Степень травмы бывает разная: от ушибов, растяжений и обморожений до серьезных потерь крови, открытых переломов и черепно-мозговых травм. На этот случай работают и хирурги, и реаниматологи, которые тоже наготове всю новогоднюю ночь в своем отделении.

Вспоминая весь свой опыт новогодних дежурств, Салават Рамилевич призывает читателей «Реального времени»:

— Уважаемые граждане! Во-первых, будьте осторожны с петардами. Не покупайте их где попало, потому что некачественная пиротехника может сработать не по инструкции, разорваться у вас в руке — и тогда вас привезут к нам с ожогами, а может быть, и с оторванными пальцами. Во-вторых, старайтесь не гулять «под мухой»: можно увлечься, уснуть на улице и получить сильные обморожения, такое мы тоже регулярно видим. В-третьих, если вы будете за рулем в новогоднюю ночь — будьте очень осторожны, потому что в любой момент на дорогу может выйти нетрезвый человек или выбежать ребенок. В-четвертых, как бы ни было вам весело, смотрите под ноги и постарайтесь уберечься от падения — мы вас уважаем и ценим, а поэтому не хотим встретиться с вами в Травмоцентре в новогоднюю ночь. Будьте, пожалуйста, здоровы, и с наступающим вас Новым годом!