Шурале: дитя природы неизвестного происхождения

Шурале и сказка Тукая

Согласно каноническим представлениям, Шурале — дух леса. Он живет в чащобе, видом страшен, космат, одежды не носит, у него есть рог. По некоторым данным, у него перевернуты ступни ног: пятки смотрят вперед, а пальцы назад. Вид наш герой имеет устрашающий. Вот как писал Тукай:

«До чего он безобразен, поневоле страх берет!
Нос изогнут наподобье рыболовного крючка,
Руки, ноги — словно сучья, устрашат и смельчака
Злобно вспыхивая, очи в черных впадинах горят,
Даже днем, не то что ночью испугает этот взгляд!
Он похож на человека, очень тонкий и нагой,
Узкий лоб украшен рогом в палец наш величиной.
У него же в пол-аршина пальцы на руках кривых —
Десять пальцев безобразных, острых, длинных и прямых».

По сказке Тукая, любимое хобби Шурале — убивать людей щекоткой (для этого ему и нужны длинные и умелые пальцы). Но бедняга не слишком-то и умен: джигит-дровосек его обхитрил в два счета, зажав пальцы Шурале в щель бревна. А в ответ на просьбу назвать свое имя представился как Былтыр (в переводе с татарского — В-прошлом-году). И когда соплеменники (да-да, шурале в лесу не один, они живут племенем) спрашивают его, кто его обидел, тот вполне логично отвечает: «Пальцы прищемил В прошлом году». Помощи бедный дух не получает даже от своих соплеменников: «Прищемлен в году минувшем, что ж ты в нынешнем ревешь?»

Интересный факт: Тукай подписывал свои сатирические стихотворения псевдонимом «Шурале». И на это ссылался Наки Исанбет, когда искал в Шурале проявления татарского духа:

1. Шурале, как и все татары, обожает лошадей;
2. «он вечно радостный, вечный оптимист»;
3. бесстрашный, не выдающий своего страха;
4. свободолюбивый. В общем, настоящий татарин.

Что умеет Шурале

Татарские народные сказки, в которых фигурирует Шурале, рисуют его как хитрого, бойкого и веселого персонажа. Он этакий недоделанный трикстер, у которого в конечном итоге ничего не получается. Он любит шутить и проказничать. Обожает по ночам воровать лошадей и загонять их чуть ли не насмерть — и деревенские жители его ловят, измазав спину коня смолой. Он боится воды, поэтому от него легко спасаются, перепрыгнув через ручей или войдя в речку (хотя там поджидает Су Анасы).

Венгерский ученый Габор Балинт в 1875 году, татарский просветитель Каюм Насыри в 1880-м, Таип Яхин в сборнике сказок 1900 года издания приводили разные варианты рассказов о Шурале. Одним из этих рассказов и руководствовался Тукай — он, кстати, признавался, что пример взял с Пушкина, который тоже обрабатывал сюжеты народных сказок, услышанные от сказителей.

Есть три самых популярных сюжета о Шурале. Первый — про Былтыра. Второй — о ловле Шурале на смолу. И третий — о том, как дух заманил в непроходимую чащу старика, но тот благодаря молитвам муллы смог выйти из леса живым и невредимым. Как видим, Тукай выбрал самый показательный для того, чтобы продемонстрировать сноровку и ум татарского дровосека. Еще из полезных сведений о Шурале — его можно обмануть, переодев на себе одежду наизнанку, а новые шурале родятся из капель крови старого, причем по несколько штук сразу (гидра, у которой на месте отсеченной головы вырастают две, просто отдыхает по сравнению с татарским лешим). Впрочем, если очень захочется убить этого героя, надо исхитриться добраться до его левой подмышки — там дыра, через которую можно с большим удобством вынуть сердце.

А почему он именно дух леса? Да очень просто. И мусульмане, и христиане — все они когда-то были язычниками. Память тысячелетий не так-то просто вытирается из культурного кода народа. Поэтому подспудные верования в духов и сказания о веселой пантеистической компании разнообразных мелких божеств совершенно естественным образом оставались рядом с татарами вплоть до самой революции. Как и с русскими: сказки про леших и русалок, обрядовые традиции, да ту же Масленицу вспомним — все это вообще не имеет никакого отношения к христианству. А духов почитали каких? Правильно, соответствовавших месту, в котором жили. Есть домовые, есть водяные, а есть и лешие.

Чей Шурале?

Кстати, за него (а в некоторых вариантах даже за нее) с татарами борются башкиры, уверяя, что это чудище принадлежит им. Ссориться, на самом деле, не из-за чего: Шурале есть в сказках обоих народов, просто татарский более популярен. А вот в Башкирии он есть даже в топонимике — там есть Шуралетау (гора Шурале), Шуралекая (скала Шурале) и прочие элементы рельефа, принадлежащие неутомимому лесному духу.

У башкир шурале вполне может быть женщиной — самых красивых ловили уже известным нам способом, на смолу, и выдавали замуж за человеческих джигитов. Дети, говорят, удивительные получались, есть даже деревни, население которых пошло от таких вот «близкородственных скрещиваний». Но красавиц среди шурале немного — к примеру, в башкирских поверьях говорится, что у них такие длинные груди, что они на бегу закидывают их за спину. Кстати, этот же физкультурный прием использовали и русалки в славянских поверьях — ведь бледными загадочными красавицами их представляли далеко не всегда и не везде. Впрочем, не будем отвлекаться от шурале.

Чей же он на самом деле? Есть версия, что татары и башкиры позаимствовали Шурале от своих ближайших финно-угорских соседей — удмуртов и марийцев. А те, в свою очередь, возможно, переняли его прообраз от других народов: ведь и в Сибири, и в Восточной Европе, и на арабском Востоке верили когда-то в половинников. Эти существа называются у всех народов по-разному, но характеризуются тем, что у них только один глаз, одна рука, один рог и половина души. Они смешливые, щекочут скот и людей до смерти (узнаем брата Шурале!). Злой лесной дух смеялся или «гукал» как сова — и недаром, кстати, на юге Удмуртии словом «шурали» или «урали» называется филин. Марийцы сову и филина называют «шур-лочо». А в старочувашском языке было слово «сурали» — оно обозначало человека, в которого вселился черт-половинник (он назывался сура).

Корень «сур-»/«шур-» некоторые исследователи объединяют со славянским «чур». Согласно разным лингвистическим и этнографическим теориям, «чуры» — это духи предков у славян. Отсюда и восклицание «Чур меня» — из него, скорее всего, выпало слово «храни», то есть изначально это была просьба от человека к чуру, к предку — «охрани меня, пожалуйста, уважаемый прадедушка». А ввиду взаимопроникновения языков разных народов славянский потусторонний персонаж чур мог превратиться в чувашского половинника сура и духов леса марийцев и удмуртов — шуров. Тут-то его и «подрезали» наши татарские предки, а поскольку Шурале антропоморфный, он вполне может быть как раз тем самым человеком, в которого вселился черт-половинник.

Есть версия о том, что Шурале возник на булгарской базе и потом от них перешел к татарам Поволжья, от которых, в свою очередь, его переняли мари, чуваши и башкиры. Впрочем, башкирские исследователи утверждают, что это лесное чудище пришло к ним от далеких иранских предков, а татары переняли его и узурпировали.

Так что на вопрос о том, чей Шурале, мы доподлинно ответить точно не можем. Скажем так, общий, причем пришедший из доисламских времен. Но сказка Тукая сделала свое литературное дело, и теперь Шурале прочно воспринимается за пределами республики как чисто татарский персонаж.

Шурале после Тукая

Конечно, Тукай открыл Шурале длинный и светлый путь в татарское искусство. В этом ряду прежде всего невозможно не упомянуть первый татарский балет Фарида Яруллина — он как раз о нашем лесном духе. Либретто писал Ахмет Файзи. Балет «Шурале» должен был быть впервые поставлен в августе 1941 года в Москве, во время декады татарской литературы и искусства. Но он предстал перед зрителями гораздо позже. Балетмейстер Леонид Якобсон, тяготевший к классической балетной школе, решительно переработал либретто, выкинув из него множество национальных мотивов и усилив социальную составляющую. Файзи хотел сохранить фольклорность и национальный колорит, Якобсон стремился сделать «Лебединое озеро». В результате, когда Файзи заболел, Якобсон своего добился. В представленном 15 февраля 1941 года варианте либретто получилось концентрированное сценическое действие: стройная драматургия сценария, классический балет. Но национальную самобытность балетмейстер практически уничтожил, на что указывал и Муса Джалиль, который был завлитом Оперного театра: «Образы, названные Якобсоном Былтыр и Шурале, не рисуют перед нами тех героев, которые знакомы нам из народных сказок и произведений Тукая. Шурале представлен злым демоном и скорее напоминает другой мифический образ — Дию». Зато музыка у Яруллина получилась глубокая и своеобразная. Премьера состоялась только 12 марта 1945 года — через полтора года после гибели композитора на фронте…

Есть и зримые образы Шурале. В первую очередь упомянем Баки Урманче, который создал канонические иллюстрации к тукаевской сказке. Можно встретить лесного духа и на улицах Казани. Своеобразный барельеф с его изображением (довольно скорбного вида, надо сказать) есть в декоре кукольного театра. А на площади перед театром Камала стоит скульптура «Загадки Шурале» — подарок городу от одной из телекоммуникационных компаний. Здесь Шурале выглядит почти как вполне симпатичный веселый человек. Отличается только рогом (одним, как и положено), полным отсутствием одежды и наличием некоторого количества шерсти. Асия Миннуллина, автор композиции, объясняла: «Он дитя природы, он же голый, лишь чуть-чуть прикрыт шерстью. Он «голый» и перед людьми, но при этом искренний, доверчивый — каждый может обидеть его». Есть байка о том, что один из высокопоставленных городских чиновников даже с проверкой приезжал перед открытием памятника — инспектировал, нет ли случайно у Шурале ничего срамного в зоне прямой видимости, не станет ли лесной дух в авангарде эксгибиционизма прямо на площади у национального театра. Обошлось, ничего у Шурале не видно.

Кстати, образ Шурале как «дитя природы» сегодня облекается в новые идеи (экологичность сознания, бережное отношение к окружающей среде, сохранение видового разнообразия, если можно так сказать). Но и сам Тукай, похоже относился к нему с иронической любовью — Шурале в его интерпретации не однозначно отрицательный персонаж, он очеловеченный. Художник Ахсан Фатхутдинов в 1986—1993 годах создал серию более чем из 50 живописных работ, в которых показал Шурале именно с этой стороны — он живой, его надо беречь, он хранитель родной земли и этнический символ народа. Например, картина «В лунную ночь» — два шурале тревожно вглядываются в огни ночного города...