Рафаэль Хакимов: «Татаро-башкирский фронт распался»

Возвращение идеи государственности

В конце ХIХ — нач. ХХ веков среди татарской интеллигенции был популярен вопрос: «Нация все еще спит или уже проснулась?» Немало было написано стихов и статей с призывом к татарам: «Проснись!» или «Вставай с колен!».

Несмотря на давление со стороны столыпинской реакции, в недрах татарской мысли зрели семена будущей государственности. Если русская мысль развивалась сама по себе в отрыве от политики и богоискательства, то у татар интересы были более приземленными. Речь шла не о физическом выживании, а о политических правах.

Исламская реформация, начатая Курсави и Марджани, а затем выраженная блестящей плеядой джадидов в лице Галимджана Баруди, Зия Камали, братьев Буби, Мусы Бигиева, стала философской школой для всех татарских политиков, начина с Юсуфа Акчуры и заканчивая Мирсаидом Султан-Галиевым.

Юсуф Акчура сделал выбор в пользу тюркского пути, не отрицая роли ислама. Он писал: «Религии как таковые постепенно теряют свое значение и силу. Они все более и более переносят свою деятельность из общественной сферы в личную сферу жизни человека. В обществе свобода совести начинает занимать место, ранее принадлежавшее объединявшей всех религии. Религии, отказываясь от общественных функций, занимаются тем, что исполняют роль предводителя, указывающего правильный путь сердцам, становятся лишь добросовестным посредником между Творцом и его созданиями. Вследствие этого религии могут сохранить свое политическое и общественное значение, лишь объединяясь с этносами, помогая и даже служа им».

Он верно уловил основную тенденцию изменения роли ислама. Светские институты оказываются более эффективными для развития нации, чем религиозные учреждения.

В большую политику татары вступили в конце ХIХ — начале ХХ веков. Политические свободы после Первой русской революции позволили татарам открывать газеты, журналы, издательства и типографии. Затем была создана первая татарская партия «Иттифак». В Государственной думе появилась мусульманская фракция во главе с Садри Максуди.

С началом революции 1917 года появляются различные проекты переустройства России. Именно в это время Садри Максуди и Гаяз Исхаки выдвинули проект создания штата «Идель-Урал». Проработка этой идеи была столь глубока, что представляет интерес и сегодня. Она совмещалась с федеративным принципом государственного устройства России и не делала акцент на этническом факторе. Хотя организаторы штата были достаточно лояльны к советской власти, но они не были коммунистами. Большевики не могли допустить провозглашения большой республики в сердце страны и воспользовались разногласиями в татарском мире, чтобы предотвратить его учреждение.

Вахитов и Султан-Галиев выдвинули альтернативный проект Татаро-башкирской республики. Это собственно та же концепция штата Идель-Урал, но на базе социалистической идеологии. Но и этот вариант не устраивал большевиков, и они умело разыграли «башкирскую карту», подписав с Заки Валиди договор о создании самостоятельной Башкирской автономии. Татаро-башкирский фронт распался, пропустив на историческую арену агрессивный большевизм.

Эти политические события стали личной трагедией Султан-Галиева. Его нельзя обвинять в том, что он оказался с большевиками, ведь в то время социал-демократы выступали за права народов в России, за самоопределение наций. Тогда еще не было оснований для того, чтобы сомневаться в реализуемости этих лозунгов, тем более белогвардейцы призывали просто к восстановлению монархии со всеми последствиями для нерусских народов.

Только такой прозорливый человек, как Михаил Бакунин, мог задолго до появления социалистического государства предсказать его порочность. Бакунин предупреждал, что если какой-нибудь народ попробует осуществить в своей стране марксизм, то это будет самая страшная тирания, какую только видел мир.

Султан-Галиев не был традиционным большевиком, можно даже сказать, что он вовсе не был большевиком, хотя и состоял в партии и работал в Наркомнаце. Он пытался соединить социализм с исламом, создать коммунистическую партию в Туркестане, разрабатывал советскую антиколониальную политику. Влияние Султан-Галиева на восточную политику большевиков ощущалось даже после его ареста в 1923 году. Теория «исламского социализма» стала знаменем для революции во многих колониях.

Султан-Галиев соединил исламские ценности с идеями социализма, что нашло отклик в арабских странах. Неслучайно Александр Беннигсен назвал его идеологом «третьего мира». Наконец, будучи в тюрьме, в 1929 году он предсказал распад Советского Союза. Султан-Галиевым завершается самостоятельная общественная мысль татар. То, что писали татарские ученые в эмиграции, было всего лишь продолжением начатых в России проектов и в большей степени касалось общетюркских тем, нежели собственно татарских.

Социализм прервал естественное течение событий. Российское общество вступило в стадию такой метаморфозы, которая отвергла и ислам, и православие, взяв на вооружение агрессивный атеизм.

Продолжение следует