Дмитрий Губерниев: «Мы жрали допинг, это правда. Но это все старые грехи»

О цензуре и Уткине

— Вы как комментатор можете работать только на «Матч ТВ» или где-то еще?

— На «России» я могу еще работать. Мне хватает.

— То есть если «Россия» выкупит...

— ... я буду работать на «России». Ну я и работаю на «России».

— Правильно ли я понимаю, что вот такая монополия, которая, как вы говорите, и есть, и нет, она ведет к тому, что это дает больший шанс цензуре?

— Какой цензуре?!

— Вы, если хотите оставаться спортивным комментатором, должны говорить, что...

— В смысле?! Я не помню, когда в последний раз кто-то из телевизионных начальников и вообще когда-либо говорил мне, что я должен делать в кадре. <...> Какая цензура?! Кто-то что-то скажет мне перед биатлоном ?

Мудрость начальства заключается в том, что не надо вмешиваться в опыты академика. Мы все знаем, как что работает. Мы делаем биатлонную программу 10 лет. <...>

— Ну вот, например, судьба Васи Уткина.

— Мне категорически не хватает его на телевидении.

— Да. Вы понимаете, почему его там нет?

— Нет.

— Вы считаете, что это не цензура?

— Я вообще не понимаю, почему он договорился с Первым каналом, а потом что-то пошло не так.

— Ну это же была цензура?

— Наверное, как-то да...

— А вы мне только что говорили, что цензуры нет.

— Нет, вы меня спрашивали про «Матч ТВ» и конкретно про меня. Я не знаю, что было в переговорах Васи Уткина с Первым каналом, он мне об этом не говорил.

Мне категорически не хватает Уткина на телевидении

— Он говорил у меня в интервью. Но проблема не в этом. Я говорю о том, что, так как вы человек, всегда друживший с начальством, вас устраивает данная монополия...

— ...что значит «друживший с начальством»? Вы как Дудь сейчас: вот Дима всегда хвалит свое начальство! В смысле «я всегда хвалю»? Я никак не пойму. Если меня в свое время, в 1997 году, просто как пастушка Ваню Солнцева из известного произведения, взяли, сказали: «О, чувак со Сходни, давай его возьмем», я что, скажу: «Вы, начальники, дураки»?

Мне дали возможность работать, меня позвали на «Россию». Может быть, сначала Олег Борисович Добродеев скептически смотрел на то, что я делаю, потому что, понятно, была энтэвэшная команда, вот этого старого НТВ, все суперпрофессионалы, а тут какой-то парень-горлопан пришел, что-то такое. Но мы завоевывали авторитет, мы работали, я работал, в частности. Доверили одно, доверили другое...

В мою работу никто не влезает. Я езжу комментировать Евровидение — в мои подводки, что ли, они будут влезать? Что мы там скажем по поводу радуги, Украины или еще что-то? Нет, у нас у самих есть голова на плечах, мы знаем, что делать. Слушайте, я веду огромные мероприятия с участием разных лиц, и что, мне кто-то скажет — давай-ка, Дим... Что за ерунда вообще? Все все знают.

— Ну потому что все уже про вас знают, что вы не скажете ни про Украину, ни про Хабаровск.

— Нет, все, наоборот, знают, что я могу что-нибудь брякнуть, спеть какую-нибудь песню, пошутить...

— Но даже в страшном сне про Хабаровск вы не брякнете.

— Почему? Давайте с вами про Хабаровск поговорим! Почему вы не спрашиваете меня про Хабаровск, повестку дня? Власть должна разговаривать с народом. С людьми разговаривать. Вот Фургал с людьми разговаривал. Я не буду влезать в эту историю, что там убийства страшные, он, не он — следственные органы разберутся. Но я сейчас вижу, что люди...

Вот откуда взялась практика назначения начальства из Москвы? Это же старая цековская история, еще со времен Сталина: нужно ставить москвича, который был бы в ответе не перед местными, условно говоря, а перед большой командой из Москвы. Чтобы был лично обязан тому-то, другому и так далее. Конечно, у многих людей это вызывает раздражение.

В этом смысле я не позавидую Дегтяреву. Иногда смотришь на руководителя региона — ну кто его вообще назначил! «Звезда с звездою говорит».

Давайте с вами про Хабаровск поговорим! Почему вы не спрашиваете меня про Хабаровск, повестку дня? Власть должна разговаривать с народом. С людьми разговаривать

О проблемах в российском спорте

— Какие глобальные проблемы есть в российском спорте?

— Допинг.

— Вы говорили об этой проблеме с президентом?

— Нет.

— Почему?

— Возможности не было.

— Она же не новая...

— Не новая, но я об этой проблеме говорил со всеми министрами спорта, со всеми руководителями Олимпийского комитета, с Игорем Евгеньевичем Левитиным, помощником президента, с массой людей. И с Мутко мы об этом говорили. Я говорю, что наше достижение в том, что мы сейчас реально... Когда вот это говорят — «государственная система [допинга]» — это полная чушь. Но мы действительно в свое время серьезно погрязли в этом.

Я говорю, что много побед в биатлоне, в лыжах — на эритропоэтине, это правда. Мы, может быть, даже не осознавали всей опасности. Потому что действительно эта зараза проникла очень глубоко. И может быть, нужно было и по-журналистски бить в набат, может быть, как-то пораньше. Но это же не только наша проблема.

И я действительно хочу сказать, что видел, как некоторые люди просто переставали работать. Потому что можно было использовать чудодейственный препарат. Это чудовищно.

— Вот смотрите: ВАДА все-таки отстранила нас на четыре года от всех больших мировых соревнований, так?

— Если говорить про последние решения, то [в них] много политики. Вот то, что сейчас происходит в легкой атлетике, там уже нами, видимо, хотят заткнуть финансовые дыры. Скажем, Уорлд атлетикс федерация — у них сейчас соревнования не проходят, большие долги, оборот организации 20 миллионов. «Давайте мы возьмем у русских». Ну как-то тоже это странно. Принцип круговой поруки...

Вы же знаете историю Саши Логинова? Человек два года принимал допинг? Принимал. Виноват? Виноват. Отсидел? Отсидел. Вышел? Вышел. Сейчас Мамаев и Кокорин играют, что им, запрещать, что ли? Но применительно к Логинову, когда наши замечательные иностранные друзья и симпатичные мне люди, от братьев Бё до Фуркада, уже требуют покаяния... Покаяние за что?! Он отсидел. Был бы закон пожизненно — сидел бы пожизненно. Почему мы должны каяться, я никак не пойму. Где это прописано?

— В конце 2019 года ВАДА обнаружила признаки изменений в электронной базе...

— Хочется понять, кто это делал. Если делали.

— У меня тот же вопрос к вам. Кто это делал?

— Не знаю. Вот мне хочется понять.

— А вы верите в то, что говорит ВАДА?

— Может быть, отчасти. Почему нет.

— Что значит отчасти?

— Не знаю. Послушайте меня. Когда сейчас история с Зайцевой, Вилухиной и Романовой, когда мы видим, что подпись Родченкова явная фальшивка, и много вопросов к тем людям, которые, так сказать, проворонили его поездку за рубеж...

— Кто, по-вашему, внес изменения? Вы же в этом спортивном мире .

— Я не знаю, кто внес изменения. Ну откуда я знаю?

— И кто у нас такой странный человек, который считает, что можно было подменить базу и в мире ничего не заметят?

— Я тоже, кстати, подумал: «Ребята, ну если вы такие, то, может, вы бы нашли хорошего хакера?». Я не буду сейчас ругаться матом, я скажу так: раздримдряйство. «А, и так сойдет».

Проблема нашей страны в отсутствии профессионализма. У нас в стране люди могут брать деньги, при этом ни черта не делать. Мы за 70 лет советской власти выжгли поколение работящих. Сделал велосипед, тебе дали 120 рублей, не сделал — тоже 120. Или плохо сделал велосипед — те же самые 120. Мы пожинаем плоды всей этой истории.

Я действительно хочу сказать, что видел, как некоторые люди просто переставали работать. Потому что можно было использовать чудодейственный препарат. Это чудовищно

— Правильно ли я понимаю, что в России сегодня действительно «допинговая культура», по термину ВАДА, когда от мала до велика, на каждом участке от чиновников до спортсменов и тренеров...

— Нет, сейчас этого нет. Мы сейчас говорим про старые грехи, которые мы признаем. Я же сказал, что мы жрали допинг. Мы его жрали. Правда. Проблемы были. Но мы эти проблемы осознали и постарались захлопнуть эту крышку. Еще раз повторяю, сейчас никаких проблем с допингом у российской сборной в любом виде спорта практически нет. Какие-то единичные случаи.

Вы знаете историю про Терезу Йохауг, которая губы помазала мазью, и так якобы в нее попал запрещенный препарат? Она суперзвезда Норвегии, вернулась после дисквалификации. Выигрывает у всех пять трамвайных остановок, всем еще километр идти, а она уже на финише, не запыхавшись. И все норвежские журналисты — все! — в приватных беседах говорят: «Вы что думаете, мы ей верим? Конечно нет! Она лжет. Но мы же не можем об этом сказать по телевизору».

Я просто хочу сказать — мы молодцы [что признали у себя проблему допинга], но когда я вижу, что та или иная спортивная организация поздравляет с юбилеем в своих социальных сетях человека, который был пожизненно дисквалифицирован за эритропоэтин, мне хочется просто разорвать их к чертовой матери.

Я говорю: «Ребята, вы что делаете?! Это же читают на Западе!» — «Но как же, ведь она такая-то...» — «Послушайте, как же мы тогда собираемся показать, доказать?.. Ради детей хотя бы вы не должны этого делать».

— Как вы относитесь сейчас к Зайцевой и Вилухиной?

— Я по-прежнему считаю, что они ничего не употребляли. Сейчас CAS решит, доказано или нет. Ничего не доказано. Послушайте, у Зайцевой — ДНК собственного мужа. О-о-о, как это интересно, да?

Лес рубят — щепки летят. То, что у нас были проблемы, в том числе на сочинской Олимпиаде, это понятно. Выиграть хотелось. Хотя можно было, наверное, как-то иначе.

Но самое интересное, что они оправдали канадскую девушку-каноистку, в которую запрещенный препарат тоже попал после полового акта с партнером. Сказали — да, бывает, он на этом сидел. Зайцева родила второго ребенка, она грудью кормила, возвращаясь в спорт, практически на моих глазах. Мы видели, что она ребенка покормила грудью и пошла на тренировку — она что, больная, допинг есть?

Зайцева родила второго ребенка, она грудью кормила, возвращаясь в спорт, практически на моих глазах. Мы видели, что она ребенка покормила грудью и пошла на тренировку — она что, больная, допинг есть?

О спортсменах в политике

— На сентябрь 2019 года в Госдуме было 17 депутатов-спортсменов. 16 из них из «Единой России» и Газзаев из «Справедливой России». Как вы относитесь к спортсменам, которые идут в политику?

— Ну вот взять Антона Шипулина...

— Вы знаете, что Дмитрий Васильев сказал по поводу Шипулина? Что это унижает Антона.

— Да. Они оба мои товарищи безусловные, но я бы не сказал, что это унижает Антона, тем более что Шипулин пытается реально вникнуть во многие истории, и от него, как мне кажется, есть определенная польза нам всем.

Что касается спортсменов в Государственной думе — конечно, мне кажется, что многие могли бы заниматься чем-то другим.

Но когда ряд бывших спортсменов — это не Дима Васильев, кстати, — рассказывают, что спортсмены, которые пошли в Думу, они такие-сякие, я вспоминаю, как лет 10-15 назад они тоже пытались, но за них никто не проголосовал. Они либо праймериз не прошли, скажем, в «Единой России» той же самой... Так что все это тоже шито белыми нитками.

— Спортсмены все время как-то в коллективном участвуют, а чтобы предложить какую-то инициативу...

— Стесняются. Я тоже не понимаю почему, честно говоря.

— Но вы же общались, наверное, с Алиной Кабаевой. Она с 2007-го по 2014-й сидела в Госдуме. Ей какие инициативы принадлежат?

— Мы с ней никогда не обсуждали ее депутатскую деятельность.

— Да о чем же вы с ней разговаривали-то?

— О спорте, о детях. О юных гимнастках. О природе, о погоде. О фонде Алины, который помогает, о том, как проходили отборочные соревнования.

— Что Алина 7 лет делала в Госдуме, вы не знаете.

— Я знаю, что она была депутатом, но что конкретно она там делала, я не знаю. Это вина моя или беда, не знаю. Но иногда смотришь: человек — депутат 25 лет, — и думаешь: что он там делал?

Я знаю, что она была депутатом, но что конкретно она там делала, я не знаю

О достижениях в спорте при Путине

— Наши главные достижения при Путине?

— Гордиться вроде как нечем, да, получается? Я сейчас не про спорт. Там что-то Маск с космосом у нас, балет вроде как по-прежнему, Абдразаков сейчас звезда номер один, можем гордиться и все такое прочее. Какие-то вещи, мне кажется, происходят опосредованно власти.

Но если говорить о спорте, то у нас сейчас родилось большое поколение спортсменов, способное решать серьезные задачи. Оно не связано с Советским Союзом, не связано с теми дрожжами и с тем колесом, которое по инерции еще продолжало крутиться в 90-е годы.

— А вы считаете, что вся история с Сочи, с допингом — это все дрожжи Советского Союза?

— Нет, вы сейчас перегибаете палку. Я еще раз повторяю, при нынешней власти, как к ней ни относись, у меня к ней вот сколько вопросов, честное слово, <...> но в прямом эфире показывается биатлон, который раньше вообще нафиг был никому не нужен. Есть спортивный канал, где я работаю, мы пытаемся пропагандировать физическую культуру, спорт, пытаемся об этом рассказывать — потому что есть поддержка в том числе.

Конечно, ее может быть недостаточно. Мы рады, что «Химки» в Премьер-лиге? Рады. Хочу ли я, чтобы на эту команду тратились бюджетные деньги? Нет. Я хочу, чтобы эти многие сотни миллионов, которые сейчас, не дай бог, прилетят из бюджета на футбольную команду, остались на детский спорт, на какие-то другие важные статьи расходов.

Вот мы говорим — Америка! Вооружение — понятно, если не будешь кормить свою армию, будешь кормить чужую. Но мне точно так же понятно, что для того, чтобы играть мускулами и говорить о двуполярном мире, великой стране — [у вас должно быть хорошее] образование, экономика, здравоохранение, поддержка бизнеса, малого и среднего, в том числе и в пандемию.

Я, например, не могу купить в нашей стране обувь. У меня 47-й [размер], переходящий в 48-й. Я не могу лекарства купить. Есть лекарства, которые я привожу из-за границы. Из Украины в том числе. Люди, которые считают, что можно есть дженерики, отменяя важные препараты для моей мамы, например, — почему они это все решили? Поддержка отечественного производителя? Ну хорошо, научитесь делать без побочных эффектов — тогда пожалуйста. Но я не буду ездить на отечественном автомобиле, я туда не влезу физически.

Кто все эти люди, которые принимали эти решения? То есть, наверное, идея отечественного производителя, заботы, поддержки экономики...

Представляя свою сферу, представляя то, чем я занимаюсь, и даже обращая внимание на все эти спортивные проблемы, я счел своим долгом об этом говорить

— Но зачем вы тогда агитируете за Путина? У вас столько вопросов по глобальным статьям — экономика, здравоохранение, спорт, по всем статьям. И вы два года назад идете агитировать за Путина. Зачем?

— Потому что представляя свою сферу, представляя то, чем я занимаюсь, и даже обращая внимание на все эти спортивные проблемы, я счел свои долгом об этом говорить. Представляя то, чем я занимаюсь — вот и все.