«Молодежь стесняется говорить на марийском языке»

«Изначально мы перешли на марийский язык, чтобы стать оппозицией к английскому»

— Степан, вас не так уж и просто найти в Сети, как и хоть толику информации о том, как, когда и зачем сложились «У ен». Восполним пробелы?

— Нет проблем — в «У ен» сейчас шесть человек. С нами Иван Каменьщиков, можно сказать, легенда марийской сцены, он играет на всех национальных инструментах народа мари: шўвыр (волынка), ия ковыж (марийская двухструнная скрипка), и изготавливает их он также самостоятельно. С нами единственная девушка — саксофонистка Роза Рейзова, Платон Иванов на тромбоне, Роберт Авраамович Вудман у нас на микрофоне, он режиссер, занимается съемками роликов, Марк Чарла — наш ударник, ну и я, на сцене Пондаж Эдик (борода Эдика — с марийского, — прим. ред.) — на микрофоне. Дуделки, свистелки и шумовые на мне. Музыка — это наше хобби, по образованию все мы в основном музыканты, но в жизни почти все работают руками. Я, например, кладу кирпич на стройке (улыбается), а музыка — для души.

Почти все мы знакомы с детства, играли в разных коллективах в Йошкар-Оле — город маленький, а музыкальная тусовка еще меньше, поэтому все знакомы. В нынешнем виде мы сложились в 2018-м. «У ен» переводится с мари как «новый человек», название наше возникло так же стихийно, как и вся группа. Изначально мы планировали быть «Йӱ ен», что переводится как «Пьяный человек», но из-за разночтений в переводах и произношении решили сменить название, сократили, и оно прижилось.

— Как бы вы сами описали направление «У ен»? Читала, что вы «рэп-исполнители», но вашу музыку сложно назвать рэпом в классическом понимании, тут примеси какой-то ретро-электроники, фолка, элементы даб-степа, что-ли. Мне сложно даже описать то, что я слушала последние пару часов. Отчетливо читается какой-то сарказм, пародийность. А в раннем трек-листе нашла у вас даже интерпретацию на стихи Маяковского… Ядреная смесь выходит.

— Я думаю, наша музыка сейчас — это этно-панк, по-другому я и не знаю, как нас описать. Маяковский был, когда мы только начинали в этом составе. В 2018-м играли на русском языке и много экспериментировали. К текстам на марийском пришли чуть позже, это тоже произошло стихийно. Сейчас мы, в принципе, не останавливаемся, наш первый клип — это именно первый марийский рэп, почти в чистом виде.

— Язык мари, насколько я осведомлена, сейчас все чаще включают в группу угасающих языков, зачем представителям молодежной субкультуры использовать его?

— Называть марийский язык умирающим я бы не стал, все-таки на мари в республике разговаривает еще довольно много людей. Хотя и правда все меньше и меньше — молодежь перебирается из деревень в города, где основным языком все-таки является русский. Но в деревнях почти все общаются на марийском.

— В последние пару лет в России тема малых языков все чаще выходит в актуальную повестку. По крайней мере в Татарстане, Башкортостане можно говорить о том, что появился и ширится круг молодых людей, которые выводят родной язык в моду, все этническое становится трендом — музыка, мода, театр, литература и другие элементы культуры. А что в этом плане можно сказать о Марий Эл?

— С марийским языком такого пока не происходит, я этого не вижу. Каких-то серьезных попыток поддержки языка тоже не видно. Хотя в этом году в Йошкар-Оле наконец-то открылись бесплатные курсы марийского языка для всех желающих, это плюс. Но это все, что я могу вспомнить. Сказать, что марийский становится модным, нельзя. Я думаю, что молодежь в кругу сверстников стесняется говорить на мари, когда приезжает в города. Хочется верить, что мы можем исправить это, как раз способствуем тому, чтобы молодым людям не стыдно было говорить на марийском языке. Изначально мы перешли на марийский отчасти, чтобы стать оппозицией по отношению к английскому — в тот момент огромное количество музыкантов, исполнителей, в том числе и в Йошкар-Оле, пели на английском. Мы в принципе не понимаем, зачем здесь петь на английском, и кто его понимает.

«Из-за диалекта и произношения наши песни не всегда понятны зрителям, но мы видим интерес»

— Много лет на музыкальных фестивалях жюри задают молодым коллективам, поющим на английском языке, один и тот же вопрос: а сами вы точно понимаете, о чем поете? У меня к вам схожий: сами вы знаете язык мари? О чем ваши тексты?

— Большая часть участников нашей группы знают марийский и говорят на нем. В моей семье с детства говорили на марийском, я знаю и понимаю свой язык. Конечно, знают не все, но те, кто не знает, постигают, язык не простой, но это возможно. Когда мы пишем тексты, мы собираемся и начинаем придумывать историю, изначально, конечно, на русском языке. Уже после того, как появляется сюжет и основа, мы переводим, адаптируем его на марийский. Наши тексты — о быте простого народа, о жизни и взаимоотношениях молодых людей преимущественно в деревне — наивных, живых, настоящих, чистых, более застенчивых, чем городские ребята. Все это мы подаем с юмором, наверное, где-то жестким. Многие участники «У ен» до 15—16 лет жили в деревне, а кто-то и сейчас продолжает, поэтому мы знаем, о чем пишем.

Из-за диалекта и произношения наши песни не всегда понятны зрителям, но мы видим интерес — запрашивают, разбирают, пытаются понять. Кто-то потом в восторге, кто-то плюется, говоря, что мы чуть ли не изуродовали марийский язык и такое нельзя выпускать. Хотя, на мой взгляд, это не так, думаю, что это последствия излишнего консерватизма — люди привыкли видеть марийскую эстраду и считать, что на марийском языке петь можно только так. Они не смотрят, что происходит в мире и даже на российской сцене, какие изменения, живут в своем мире. Мы можем позволить себе все что угодно. Наверное, для этого и нужна сцена, чтобы на ней пробовать и быть собой. Соответственно, и реакции на нашу музыку очень разные, но равнодушным почему-то никто не остается, даже для нас это неожиданно.

— Как вы считаете, можно ли говорить, что и в Марий Эл творческие коллективы, подобные вашему — с уклоном на родной язык, становятся новым трендом?

— Я точно знаю, что в Марий Эл мы такие — единственные. У нас в республике, конечно, существует марийская эстрада, но это далеко от нас и от молодежи тоже далеко. Они исполняют более традиционную музыку, проводят свои концерты для своей аудитории.

«Музыка, которую мы делаем, для нашей республики в новинку, но давно очень востребована в финно-угорской Европе»

— На вашем YouTube-аккаунте суммарно всего около 3 тысяч просмотров, в группах «ВК» еще около тысячи, очень скромные цифры. Тем не менее есть фото вполне живых, наполненных залов на концертах. Кто ваша аудитория и где вы выступаете?

— В основном мы играем в Йошкар-Оле. Раньше в нашем городе было много андерграундных площадок для молодых музыкантов, но сейчас их почти нет, почти все погибли. В 2017 году закрылся старинный «INSIDE» — то ли люди стали меньше ходить на живые концерты, то ли экономика не сошлась. Сейчас почти единственное место, где могут выступать малоизвестные группы, — это клуб «Бульдог», там у нас проходят концерты. Летом прошлого года мы выступали на фестивале в Казани, на Черном озере — это было круто, мы даже не ожидали, что вызовем у зрителей столько эмоций. Только вчера собрались и сняли небольшой фильм к фестивалю, который будет в Ижевске 8 августа. На наших концертах — и молодежь, и взрослые люди.

Я думаю, что сначала ходили, чтобы просто посмотреть на нас и своими глазами увидеть диковинку — панк на мари, может, зарядиться нашей экспрессией. Сейчас уже есть и свои поклонники — не много, но точно есть. В этом году нас пригласили и наши — будем выступать на Дне города в Йошкар-Оле, правда онлайн, как и все сейчас.

— Как вы видите будущее «У ен», в принципе музыки на малых языках, к примеру, через 10 лет?

— Музыка, которую мы делаем, для нашей республики пока и правда в новинку, но она уже давно очень востребована, например, в финно-угорской Европе (Финляндия, Венгрия). Мы уже ездили туда с концертами — играли в Эстонии, для них это уже понятно и интересно. Наша музыка — хобби, это непрофессиональная деятельность, она складывается стихийно, по настроению и без насилия, но, я думаю, мы еще будем уделять ей время. Надеюсь, со временем такой же интерес к языку, корням будет рано или поздно и у нас, в Марий Эл.