Новости раздела

Как BLM захватывает академические круги и в чем провинился Карл Линней

Кампания по борьбе с расизмом распространяется и в научном сообществе

Кампания по борьбе с расизмом под лозунгом Black Lives Matter от уничтожения памятников великим рабовладельцам прошлого пытается перейти к переписыванию истории науки. В научных кругах кипят нешуточные баталии, многие фамилии, знакомые нам из школьных или университетских учебников, подвергаются пересмотру. О том, каких ученых предлагается сейчас сбросить «с корабля политкорректной современности», «Реальное время» поинтересовалось у биолога Ивана Старикова, который сейчас работает над диссертацией в Гейдельберге, а до этого закончил магистратуру университета Экс-Марсель и стажировался в Национальном институте агрономических исследований Франции. Он написал для нас колонку по этому поводу.

Герпетолог или активистка?

В пятницу в знаменитом журнале Science, где бывают не только научные статьи, вышел журналистский материал, речь в котором идет о волне переименований премий, зданий и всего что связано с именами ученых, так или иначе замешанных в расизме. Красной (или черной) нитью через текст сочувственно проходит история чернокожей Эрин Мак-Ги, названной герпетологом, и ее переживаний по поводу термина noosing (термин означает ловлю ящериц петлей), который она слышит от белых коллег-мужчин, поскольку он напоминает ей о линчеваниях вековой давности. И убеждает их поменять его на lassoing.

Это, как я понял, главный пункт ее активизма, себя она называет «лассоист», в статье Science и статье Википедии она представлена как ученый-герпетолог и активистка. С активизмом все очевидно, а вот по герпетологии я с трудом отыскал у нее лишь методическую заметку на полстраницы. Плюс у нее еще есть одно маленькое сообщение с 19 соавторами о геноме фага и одна полноценная статья, но про активизм. Так что называть ее герпетологом слегка преждевременно.

Скажу больше, выпячивание фигур вроде Мак-Ги на деле скорее оказывает медвежью услугу полновесным ученым-афроамериканцам (и представителям других рас).

А про бремя белого человека вспомнилась такая история: преподаватель российского происхождения в США во время практики попросил одного из студентов принести инструмент. Тот оказался афроамериканцем и возмущенно отказался, обвинив профессора в том, что он пытается эксплуатировать черных, как его предки. На что профессор спокойно разъяснил, что цвет кожи здесь ни при чем, а его предки тоже были рабами — крепостными крестьянами. Студент очень удивился, что белые держали в рабстве других белых, но обещал почитать на эту тему.

Сбросить сторонников евгеники с корабля истории

Среди тех, чьи имена предлагается заменить, есть разные фигуры той или иной значимости.

Среди всемирно известных классиков науки там есть Карл Пирсон. Он автор статистического критерия хи-квадрат, по которому устанавливают закономерности, выясняя, как одно явление зависит от другого.

Фамилию Пирсон сегодня знают примерно все, у кого была хоть какая-то математика в вузе (или в хорошей школе). Ему в упрек ставится то, что он принадлежал к евгеническому обществу и вывел свой критерий, изучая миграцию в Британию. А словосочетание «критерий Пирсона» (которое для любого инженера или исследователя, пожалуй, ближе, чем «таблица Менделеева») предлагается переименовать так, чтобы забыть о его авторе.

Здесь же — и Фрэнсис Гальтон (геолог, антрополог, статистик), вина которого гораздо серьезнее: он создал евгенику как дисциплину.

Тут все и вправду непросто. Была негативная евгеника, в рамках которой создавались теории (и иногда практика) о том, как бы ограничить воспроизводство «нежелательных» людей. А была и позитивная, направленная на содействие воспроизводству людей, чьи качества считались полезными для общества. Понятно, что сейчас все это звучит странно и уж точно неэтично, но из истории науки это явление вычеркнуть невозможно: пока шли исследования в этой области, были открыты важные явления и закономерности (в частности, критерий Пирсона).

Русское евгеническое общество, существовавшее в 1920-х, в отличие от западных коллег, отвергало негативную и занималось только позитивной евгеникой. Если подходить к вопросу буквально, то пришлось бы «банить» многих наших биологов первой половины XX века как членов этого общества, начиная с его основателя, выдающегося генетика и молекулярного биолога академика Кольцова. Он был противником Лысенко и выдающимся ученым, его именем назван сейчас институт в Москве. И что теперь? Переименовывать институт?

Старик Линней промахнулся с расами

Попал в список неугодных даже Карл Линней, отец современной классификации живых организмов. Его вина в том, что он, классифицируя все живое, что попадало в поле его зрения, сделал это и в отношении человека, разделив его на четыре разновидности по географии, темпераменту и — о ужас — цвету кожи и антропологическим данным.

Причем никак не отмечая превосходство одной разновидности людей над другими! В некоторых изданиях он еще выделял пятую расу, куда вошли троглодиты, сатиры и прочие мифические персонажи — уровень биологии тогда и сейчас несколько отличался.

Теперь его тоже называют расистом и предлагают, например, убрать его имя из названия научного конкурса для студентов. Даром, что слово «раса» придумал и использовал его оппонент Бюффон. Линней в биологии — это, грубо говоря, как Менделеев в химии.

Из текста статьи непонятно, чем провинились его ученики, так называемые апостолы Линнея, которых тоже ставят в этот ряд — неужто все они были расистами и фанатиками?

Кстати, о Менделееве: раз уж так происходит, то можно добиваться переименования чего-нибудь, названного в честь открывателя периодической системы — да хоть той же таблицы. Потому что отец Дмитрия Ивановича своим трудом дослужился до звания надворного советника, а это давало потомственное дворянство. Стало быть, Менделеевы принадлежали к классу эксплуататоров.

Жук Гитлера: можно ли менять названия видов?

В конце статьи в Science приводится заявление некоего специалиста по структурному расизму о том, что номенклатура обслуживает иерархии и, дескать, наша задача корректировать историю. Что касается номенклатуры — названий видов живых организмов — то ее можно изменить в плане английских (немецких, русских) названий. Но не латинских.

Просто так поменять научное название нельзя, это правило действует уже два с половиной века со времен того самого Линнея. Это все равно, что переименовать химический элемент или планету.

Самый яркий пример здесь — маленький слепой хищный жук Anophthalmus hitleri, которого открыл австрийский энтомолог, почитатель известно кого. Это название так и остается памятником своей эпохе. После войны насекомому попытались сменить имя, но Международная комиссия по зоологической номенклатуре выступила против. Жук Гитлера блеклый, длиной всего в полсантиметра, живет только в пещерах Словении, глаза ему не нужны. Этому созданию, кстати, можно сказать, дважды не повезло. Мало того, что он, мягко говоря, не красавец. Из-за желающих нажиться на фанатах, коллекционирующих все, что связано с фюрером, стоимость насекомого на черном рынке превышает тысячу евро, и его численность опасно сокращается.

Ничего нельзя поделать и с именем первооткрывателя, которое ставится после латинского названия. В случае Линнея это просто буква L. — и так понятно, кто это. В глазах радикальных последователей BLM Линнея надо вымарать из науки.

Настоящие расисты в науке

Но были и ученые, отношение к которым сегодня действительно есть смысл пересмотреть — как минимум честно разобрать особенности их биографии.

Например, в Science упоминается еще один известный статистик — Рональд Фишер (спросите любого ученого или математика, что такое F-критерий). Название критерия Фишеру еще пока оставили, а вот его витраж Кембриджский университет уже убрал с глаз долой. Дело в том, что в свое время Фишер разрабатывал рекомендации о стерилизации больных с ментальными отклонениями и бедняков. Добровольной. Впрочем, этичным это вряд ли можно было назвать и в 30-е, когда это всерьез рассматривалось в Англии, а не только сейчас. Примерно тогда же Фишер заявил, что не сомневается в том, что нацистская партия «искренне желает принести пользу расовому фонду Германии, особенно путем устранения явных недостатков», и что он «поддержит такое движение». А после войны его авторитета даже хватило на то, чтобы оправдывать фон Фершуэра, известного как коллега и учитель доктора Менгеле.

Еще один яркий персонаж, доктор Марион Симс, упоминается в материале Science. Он известен как американский гинеколог XIX века, сделавший себе имя на операциях, выполненных преимущественно на черных рабынях. Поначалу работал без анестезии, поскольку ее тупо не было — и этим его оправдывает один из биографов. Но когда она стала доступна, Симс использовал ее только для белых, поскольку черные благодаря «здоровой агрессивности» переносят боль и так. Ну а после Гражданской войны и вовсе заявил, что «дать черным право голоса было ужасной ошибкой». Чего же удивляться, что отношение к нему сегодня решили пересмотреть?

Именем Симса было названо женское общежитие университета Южной Каролины, теперь оно больше так не называется, и я не думаю, что это плохо.

Как найти правильный баланс

Говоря о проявлениях новой этики в академической среде, связанной с расовыми вопросами, нельзя не учитывать контекст, в котором все это происходит. Чтобы попасть в академическую среду, надо сначала окончить приличную школу, потом вуз и получить степень, университет тоже имеет значение. Не забудем о том, что высшее (а зачастую — и хорошее среднее) образование в США платное, и весьма дорогое. Много ли шансов на все это великолепие у выходца из бедной черной семьи из неблагополучного района?

К сожалению, русскоязычный читатель зачастую имеет тенденциозное представление об американских проблемах, черпая из новостной повестки и соцсетей только наиболее яркие и, по сути, абсурдные примеры BLM, даже при обсуждении научных вопросов. Такую точку зрения я встретил, например, в блоге коллеги Александра Панчина, известного популяризатора науки, с которым я могу отчасти согласиться в плане привлечения внимания к проблеме, но не в плане ее одностороннего освещения.

В этом смысле ситуация в континентальной Европе заметно лучше: у некоторых стран было колониальное прошлое. Но традиции сегрегации внутри государства гораздо слабее, а рабства в привычном понимании тут не было вовсе. За время моей учебы и работы здесь я не замечал проявлений институционального расизма в образовании и науке, не говоря об обычном.

Итак, резюмируя. Движение Black Lives Matter коснулось и академической среды, и было бы странно, если бы это было не так. Есть и справедливые попытки пересмотра имен в науке в поисках справедливости, и неу(ё)мный фанатизм от борцов с расизмом в ущерб здравому смыслу.

Почти вся по-настоящему современная наука, за исключением некоторых гуманитарных дисциплин, в том числе и российская, сейчас публикуется на английском и в международных журналах. И полезно понимать, какие процессы происходят в данный момент в мировой академической среде, в том числе для того, чтобы не оказаться на периферии цивилизованного мира.

Иван Стариков
Общество

Новости партнеров