Как Шамиль Идиатуллин «наколдовал» карантин и попал с ним в «Большую книгу»

«Мои шутки вытаскивают в заметки и новости»

— Шамиль, победа в «Большой книге» в 2017 году сильно повлияла на ваш образ жизни?

— С одной стороны, на ритм, стиль, качество и жизнь в целом лауреатство особо не повлияло: я по-прежнему работаю в «Ъ», по-прежнему занимаюсь литературой в свободное время, то есть по ночам и в праздники, по-прежнему пишу только то, что хочется и кажется нужным, интересным и важным лично мне, а не кому-то еще. С другой стороны, меня стали активнее замечать и привечать, брать интервью, приглашать на встречи с читателями и вытаскивать мои шуточки из «Фейсбука» в заметки и новости. Так что в этой части приходится сдерживаться.

— О чем «Бывшая Ленина»?

— Это роман о женщине, которая на пике спокойной счастливой жизни теряет все и понимает, что остается либо помереть, либо придумать новую жизнь, ее смысл и счастье и строить их самой.

В мае 2018 года придумалось вдруг название «Бывшая Ленина», и все с этим романом сложилось: имя героини Лены с улицей, на которой она жила, прошлая жизнь с будущей, основная тема со второстепенной

— Когда вы задумали этот роман?

— «Бывшую Ленина» я более-менее придумал в 2017 году. Одновременно я в общих чертах придумал этническое навороченное фэнтези, а еще придумал писать их одновременно. Три этих идеи подарили мне почти год блаженного безделья: быстро выяснилось, что одновременно писать я не умею, тем более такие разные тексты. При этом я очень убедительно объяснял себе, что не сажусь за реалистический роман, потому что у меня же тут вот фэнтези просится, а за фэнтези не сажусь, потому что главное в нашем деле — «этот самый реализьм». Но в мае 2018 года придумалось вдруг название «Бывшая Ленина», и все с этим романом сложилось: имя героини Лены с улицей, на которой она жила, прошлая жизнь с будущей, основная тема со второстепенной. И 9 мая 2018 года я сел писать. К марту прошлого года добил черновик. В августе книга вышла в «Редакции Елены Шубиной».

— Чем вызваны топонимические названия ваших романов — «Бывшая Ленина», где видится намек на переименованную улицу, которая есть в каждом городе, и «Город Брежнев», соответственно, бывшие Набережные Челны?

— Я люблю книги про «здесь и сейчас», но если в «Бывшей Ленина» «сейчас» вполне бесспорное — действие происходит с февраля по май 2019 года, желающие могут восстановить даже даты основных событий, то «здесь» менее очевидно.

Действие происходит в придуманном городе Чупове придуманной Сарасовской области, которые не имеют никакого отношения, что бы ни говорили критики, к Саратовской области и Поволжью вообще.

Я после некоторых размышлений отказался от любых привязок, убрав намеки на соседние регионы и на часовой пояс. А топонимы здесь дают не столько географические, сколько смысловые подсказки: для жителей Татарстана вряд ли являются загадкой значения слов «чүп» и «сары су» (с тат. — «мусор» и «желтая вода» соответственно, — прим. ред.).

«Зачем ты, гад, наколдовал нам 2020 год?»

— Как вы оцениваете свои шансы на победу?

— В этом году я не жду победы, как не ждал выхода в короткий список. Хотелось бы, конечно, но звезды подсказывают, что шансов немного. Широкая публика восприняла новый роман скорее прохладно, и даже некоторые квалифицированные читатели не пошли дальше быстрого вывода «Актуалочка про свалку». Но меня порадовало и попадание в длинный список, и любовь к роману не очень широкого круга, и даже претензии от этого круга типа «Зачем ты, гад, наколдовал нам 2020 год?» (в «Бывшей Ленина» весь город ходит в масках, а пропадание обоняния является признаком страшной болезни, — прим. ред.).

Меня порадовало и попадание в длинный список, и любовь к роману не очень широкого круга, и даже претензии от этого круга типа «Зачем ты, гад, наколдовал нам 2020 год?»

— Кого вы видите победителем «Большой книги» этого года?

— До оглашения шорт-листа я болел в первую очередь за «Среднюю Эдду» Дмитрия Захарова, которая вышла второй в серии «Актуальный роман», открытой моей книгой. Это очень крутая социально-политическая драма, манифест поколения и отходная не очень отрефлексированной эпохе. Остальных полуфиналистов я пока не читал, но рекордный размер длинного списка дает понять, что год выдался урожайным, а мой личный читательский и экспертный опыт подсказывает, что фигуранты лонг-листов частенько заслуживают не меньшего внимания, чем «шортеры» и даже победители. Надеюсь изучить повнимательнее всех, до кого дотянусь.

— Что же вы скажете теперь, когда вы финалист, а Захаров, к сожалению, нет?

— Потрясен и счастлив. Жаль, что Дима не прошел, утешаю его: придется, мол, дальше писать.

«Нарочитой брутальности избегал»

— Как вы относитесь к тому, что председатель совета экспертов премии Михаил Бутов назвал литературным трендом этого года «языковую брутальность»? Она присутствует в ваших работах?

— К языку «Бывшей Ленина» у некоторых критиков были претензии, но не к брутальности, а у кого-то к гиперреалистичности, у кого-то, наоборот, неправдоподобности языка.

Герои книги относятся к разным возрастным, социальным и профессиональным группам, каждая говорит своим языком, и язык сорокалетних клерков, конечно, не похож ни на язык сорокалетних модников, ни на язык двадцатилетних студентов.

Иногда эта речь брутальна, иногда «сюсюкающа», иногда многословна или до смешного выпендрежна. Нарочитой брутальности я избегал. К чему она, если и без того и тема, и сюжет, и фон весьма жестки? Но, как было сказано в известном фильме, «не мы такие, жизнь такая».

— Вы планируете презентовать роман в Казани?

— Презентовать, думаю, уже поздновато, книжка вышла в прошлом августе. Это почти год назад, получается. Но если позовут, конечно, очень обрадуюсь.