«Дедушка» Бубки, «папа» Стивенсона, братья Ботвинника: кем были советские спортсмены-фронтовики?

Спортсмены начинали воевать еще с Гражданской

Заслуженный мастер спорта Павел Батырев принял революцию и уже в 20 лет стал участником Гражданской войны, воюя против войск генерала Николая Юденича в рядах Красной армии. Затем пути бывшего футболиста команды «Спорт» и царского генерала совсем уж разошлись. Юденич умер во Франции, а Батырев в это время играл за ленинградское «Динамо», судил, затем стал тренировать ленинградский «Спартак». На момент начала войны с Германией Батыреву было 44, что не помешало ему уйти добровольцем на фронт вместе с подопечными из ленинградского «Спартака». До 1944 года он воевал на Ленинградском и Волховском фронтах, а уже после войны попал в книгу другого спартаковца — Николая Старостина.

— Ну скажи, кто первый в советском футболе отдал своему партнеру мяч не вперед, а назад?

— Вероятно ты, Павел Васильевич?

— Именно я! Чувствую, развернуться с мячом трудно, и отдал его назад Ежову, чтобы разрядить грозовую обстановку у своих ворот.

Сейчас это звучит наивно, но 45 лет назад было открытием. И не виноват Батырев, что его футбольные внуки ныне злоупотребляют тогдашней тактической новинкой, — заключал спартаковский патриарх Старостин свой диалог в книге «Звезды большого футбола».

Другой ленинградец Борис Бречко Гражданскую не застал, но перед Великой Отечественной успел повоевать на Финской. Вторую мировую войну закончил подполковником, а в 1952 году дебютировал на Олимпиаде. Причем мастер спорта по лыжным гонкам стартовал как гребец, после чего стал главным тренером сборной СССР по академической гребле, отработав в таком качестве сразу на трех Олимпиадах 1956, 1960 и 1968 годов.

Другой лыжник Петр Буданов записался добровольцем для участия в советско-финской войне, но в боевых действиях принял участие уже в Великую Отечественную войну. Там он был кавалеристом, поскольку в начале войны еще не все осознали, что «железный конь идет на смену крестьянской лошадке». Пока маршал Семен Буденный пребывал в уверенности, что «лошадка себя еще покажет», Буданов попал в плен уже на пятом месяце войны. Сбежал оттуда к партизанам, после чего на одном из заданий его арестовали и посадили в тюрьму. Он и оттуда сбежал, оказался в Германии, где его арестовали в третий раз, посадив в концлагерь Дахау. Сбежал и оттуда, был схвачен, посажен в штрафной барак. Всего на счету Буданова четыре побега, последний из которых он совершил с товарищами по несчастью, перебежав в расположение американских войск. А там и «лошадки» себя показали, когда два маршала СССР Георгий Жуков и Константин Рокоссовский принимали Парад Победы. Вернувшись на родину, Буданов занялся спортивным альпинизмом и в 50 лет был удостоен звания заслуженного мастера спорта.

С его историей перекликается судьба Евгения Шукевича. У него также была советско-финская война, затем участие в Великой Отечественной. Там он попал в, плен, откуда сбежал и попал в партизанский отряд №210 имени Сталина. Только после войны 32-летний фронтовик-партизан окончил институт физкультуры в Минске, затем воспитал сразу двух олимпийских чемпионов в метании молота: Василия Руденкова (ОИ-1960) и Ромуальда Клима (ОИ-1964). Любопытно, что Шукевич пережил обоих учеников, уйдя из жизни в возрасте 99 лет.

Стали ЗМС посмертно

Боксер Евгений Шеронин также ушел добровольцем на Финскую, а во время Великой Отечественной попал в партизаны, где командовал разведкой. Воевал недолго, уже в сентябре 41-го Шеронину в бою взрывом мины оторвало обе ноги, но он продолжал командование, пока очередная мина не убила его. Звание заслуженного мастера спорта было присвоено ему посмертно, и скорее за фронтовые заслуги, чем за спортивные.

Также посмертно звание ЗМС получила и Любовь Кулакова. Родившись в бедной многодетной семье, где отец умер очень рано, а мама трудилась уборщицей, пытаясь прокормить детишек, юная Люба с детства росла активным ребенком, успевая заниматься волейболом, легкой атлетикой, стрельбой. Придя в лыжный спорт в 15 лет, она уже через 3 года выиграла чемпионат СССР, а затем стала побеждать и в горнолыжном спорте. На фронт ушла в составе ОМСБОН, отдельной мотострелковой бригады особого назначения, прообраза нынешнего ОМОНа. В военные годы это были отряды, куда призывали спортсменов, несмотря на их бронь,

Например, в отряде «Славный» бились 18 советских чемпионов. Кулакова из этого отряда была переправлена к смоленским партизанам и погибла в бою, будучи смертельно раненой осколком снаряда. В том же 1942 году была удостоена звания заслуженного мастера спорта.

Этим званием во время войны награждали многих спортсменов за боевые подвиги. К примеру, штангист Аркадий Авакян не был сильным спортсменом ни до, ни после войны, но на ней показал себя геройски, уничтожая и противника, и его технику. А одного немецкого офицера убил ударом кулака. Получил звание ЗМС в 1943 году «по совокупности».

«Папа» Теофило Стивенсона

Виктор Гааге был немец, но воевал в рядах Советской армии. Еще до войны он начал заниматься пулевой стрельбой, был даже отмечен в очерке Варлама Шаламова «Перед Спартакиадой», написанном откровенно скучно для журнала «За промышленные кадры». Шаламов работал там между двумя арестами в 1929 и 1937 году под псевдонимом Ю. Владимиров.

А вот Гааге избежал и репрессий, и депортаций, воевал, после ранения вернулся в родной МЭИ и после войны успешно выступал на чемпионатах СССР по пулевой стрельбе, выиграв «золото» в 1947 и 1949 годах.

Олимпийская сборная СССР по гимнастике была поистине легендарной. Украинец Виктор Чукарин, попавший после ранения в плен, переживший скитания по концлагерям, включая зловещий Бухенвальд… Армянин Грант Шагинян, которому фронтовое ранение серьезно повредило ногу… Фронтовик Иосиф Бердиев, который родился в Полторацке, как тогда называлась столица Туркмении Ашхабад… Валентин Муратов, труженик тыла, потерявший на войне отца… Успех был еще и политически важен, поскольку в составе немецкой гимнастической сборной был свой фронтовик, звезда нацистской Германии Альфред Шварцман. Мы на той Олимпиаде завоевали 11 наград, включая пять золотых. Немец Шварцман принес Германии одно «серебро».

Следующий фронтовик стал легендой не советского спорта, а Острова свободы. Боксер Андрей Червоненко начал воевать с Халхин-Гола в Монголии, затем участвовал в советско-финской, а с начала Великой Отечественной он уже опытный вояка, несмотря на то, что ему исполнилось только 23 года. В позднем СССР это возраст «молодого специалиста». За год до окончания войны его комиссовали по ранению. Спортивное величие пришло к нему в 50 лет, когда Червоненко командировали для работы на Кубу, и там он смог подготовить практически непобедимую сборную по боксу, включая трехкратного олимпийского чемпиона Теофило Стивенсона.

Братское воинство

Если Червоненко стал вторым отцом для кубинской легенды, то герой-фронтовик Гавриил Раевский был признан спортивным «дедушкой» самого Сергея Бубки. Но вначале несколько слов об Иване Раевском, его младшем брате. Известный украинский легкоатлет пошел в военкомат, несмотря на бронь, но добился своей цели только со второго раза. Участвовал в битве под Сталинградом, в Курской битве и погиб через несколько дней после освобождения Харькова.

Когда Иван воевал под Сталинградом, в госпиталь в Баку попал изуродованный лейтенант Красной армии. Пуля пробила ему глаз и вышла через затылок, его уже хотели положить к мертвым, но спасло, что в это время он пошевелил губами. В госпитале тяжелораненый не мог вспомнить о себе ничего, но, солдатское счастье, его узнала одна медсестра, сама ранее занимавшаяся легкой атлетикой и рассказавшая ему, что он Гавриил Раевский, известный в советской Украине прыгун-шестовик.

Постепенно память вернулась к солдату, он начал восстанавливаться. И вернулся на спортивную работу в Харьков, где поблизости погиб его младший брат. Уже после войны он воспитал шестовика Виталия Петрова, а уже тот стал тренером Сергея Бубки, что позволило Сергею Назаровичу называть Раевского своим «спортивным дедушкой».

Три следующих фронтовика Анатолий, Виктор и Геннадий Степановы все делали и делили по-братски. Были боксерами, воевали, вернулись в спорт, и только кинематограф их разделил. Средний Анатолий Степанов сразу после войны снялся в фильме «Первая перчатка», младший Геннадий вызвал интерес у авторов знаменитой экранизации Джека Лондона «Мексиканец». Более того, они «в четыре руки» воспитали знаменитого боксера 60-х Аскольда Лясоту, который, в свою очередь, также снимался в кинофильмах, включая знаменитый «Мертвый сезон».

Пулеметчик Анатолий Парфенов также сыграл в кино. Это была эпизодическая роль, зато фильм-шедевр на все времена «17 мгновений весны». Да и большей роли Парфенову не нужно было, поскольку Татьяна Лиознова выбрала его на роль гестаповца. Между тем Парфенов бил немцев не только на войне, он стал олимпийским чемпионом 1956 года в классической борьбе, обыграв в финале знаменитого немца.

Парфенов занялся борьбой только после войны, уже излечившись от фронтовых ран, хотя одна рука так и не сгибалась до конца. Танкист Иван Пожидаев вообще горел в бою под Минском, получив инвалидность первой группы. После войны он уже не мог вернуться в лыжный спорт, поскольку руки не держали палки, и выбрал бег. В итоге Пожидаев стартовал на Олимпиаде в Хельсинки-1952.

Коли речь зашла о братьях-фронтовиках, хотелось бы рассказать и о целом семействе, членов которого война не пощадила. Младший лейтенант Исаак Ботвинник погиб от осколка бомбы в сентябре 1941-го. Красноармеец Лев Ботвинник ехал в эшелоне, который попал под бомбежку. Пытаясь спасти раненого товарища, он угодил под снаряд, которым ему оторвало обе ноги, и он погиб в госпитале в 1944-м. Юлий Ботвинник был командиром огневого взвода. После ранения снова вернулся в свою боевую часть, а в мае 1945 года принял под командование батарею. Все это родственники Михаила Ботвинника, чемпиона мира по шахматам. Исаак — его дядя, Лев и Юлий — двоюродные братья, сыновья другого дяди. Лев и Юлий тоже занимались шахматами, более того, единственный выживший в этой семье фронтовик Юлий Ботвинник после войны работал тренером по шахматам.

Многочисленные «диссидентствующие» ленинградские шахматисты, особенно из тех, кто сбежал из «ненавистного совка», никак не могли взять в толк, почему Михаил Ботвинник оставался до конца своей жизни абсолютно советским человеком. Хотя война уже давно прошла и можно было порассуждать о делах давно минувших дней.

Анатомия предательства

Рассказ о фронтовиках и войне не может быть лубочным и сусальным. Война — это и кровь, грязь, предательство… И не только на полях сражений. У ленинградского шахматиста Владимира Зака в начале войны погиб отец. Сам Вольф Зак, родившийся в столице Волынского Иерусалима, так называли еврейский Бердичев в царской России, мог бы избежать призыва. Но не стал этого делать, служил связистом, вступил в коммунистическую партию и вернулся с войны, чтобы заниматься шахматами, а не жить воспоминаниями о ней.

«В 1941 году он ушел на фронт добровольцем и прошел почти всю войну с оружием в руках. Он не очень-то любил рассказывать нам об этом периоде своей жизни, а на мои расспросы о войне всегда отвечал односложно или переводил разговор на другие темы», — вспоминал его ученик, известный ленинградский тренер Алексей Юнеев. А ведь у Зака были боевые награды, но он ими никогда не хвастался...

А может быть и жаль, что он этого не делал. Зак стал тренером шахматной школы, взяв после войны в ученики Виктора Корчного и Бориса Спасского. С Борисом сложились отношения близкие к родственным. «В то голодное время он меня кормил. Потом уже показывал варианты», — писал в своей книге Спасский. «Я рос без отца — он погиб на фронте, и Зак во многом заменил его. Он много сделал для моего воспитания. При всем при том был он в чем-то очень советским человеком», — это уже из книги Корчного.

В стране, только что покончившей с нацизмом, уже спустя год после войны была открыта шахматная школа. Это было делом первой необходимости? В 1948 году Ботвинник стал первым в СССР чемпионом мира. В 1949 году команда Ленинграда стала чемпионом СССР среди юношей. Тренировали ее Зак и Александр Толуш, также ушедший на фронт добровольцем. Именно к нему уйдет 14-летний Спасский, что будет болезненно воспринято Заком. Далее его ученики начали уезжать из СССР: Геннадий Сосонко в Голландию, Спасский во Францию, Корчной остался в Швейцарии. Сосонко потом писал: «Хорошо помню и другого его ученика — симпатичного пухлого мальчика с пионерским галстуком. Сверстники называли его Ермолой, и он не мог знать еще, что через четверть века будет играть на первой доске за сборную Соединенных Штатов (Алексей Ермолинский, — прим. авт.) Знаю, что уже после моего отъезда у Зака занимались и Валерий Салов, и совсем маленький Гата Камский…».

Ермолинский уехал в США, Камский туда сбежал в 1989-м. Последними Зака предали его родные, сдав его в 1993 году в дом престарелых, где через год 81-летний бывший шахматный тренер скончался.

О войне надо вспоминать, как бы ни была горька эта память

Может, зря тренер Зак не рассказывал ученикам о войне? Шахматные этюды они освоили, а вот любовь и верность Родине не восприняли. В этом печальном факте есть ответ на вопрос — нужно ли вспоминать о войне?

А вот обратный пример того, как учитель воспитывал не только учеников, но и граждан своей страны. Ростовский тренер по классической борьбе (ныне греко-римской) Михаил Гамбаров известен как один из создателей ростовской школы борьбы. Он наставник первого советского чемпиона мира в этом стиле Гургена Шатворяна.

В 1953 году Шатворян выступал на первом для советских борцов чемпионате мира, который проходил в Италии. В финале он боролся с олимпийским чемпионом Миклошом Сильваши из «братской» социалистической Венгрии. Только вот Шатворян, раненый и контуженный матрос Советской армии, бился в свое время против нацистов, а Сильваши, получил пулевое ранение в ногу как солдат армии Миклоша Хорти, армии, которая так жестоко воевала на оккупированной территории СССР, что наши солдаты имели негласный приказ: «Мадьяр в плен не брать!».

Вот и Шатворян на стал «брать в плен» соперника, переиграв его на ковре. А мы хотели бы совсем не лишний раз отметить и Шатворяна, и его тренера Гамбарова, а также других его учеников — Михаила Климачева, Георгия Термолаева, Луспарона Хантимеряна — как участников Великой Отечественной. Судя по количеству фронтовиков, ростовские борцы отправились на фронт целой командой….

Командир стрелкового взвода, а затем и роты, Яков Нейштадт (двоюродный брат известного писателя Виктора Ардова-Зигбермана) проливал кровь, был дважды ранен в 1942 и 1944 годах. После войны стал вначале действующим шахматистом, затем шахматным журналистом. Когда Сосонко эмигрировал в Нидердланды, Нейштадт сострил: «Сосонко взял Голландские высоты». Но уже сам в 1992 году переехал в Израиль, и это не Яков Исаевич предал свою родину, а она предала старого фронтовика, не сумев сохраниться в мирное время. Такое было время, что 70-летний старик, привыкший подкармливать уличных кошек самой дешевой тогда рыбой — минтаем, вынужден был воскликнуть: «Что за страна такая? Нету уже минтая!».

А вот следующие слова Нейштадта совсем не веселят, но и их надо знать и понимать: «…Если бы все стреляли, немцы до Волги никогда бы не дошли! Сколько в тылу околачивалось народу? Когда меня везли раненого, на каждом полустанке были толпы военных, а на переднем крае больше пятидесяти процентов личного состава в частях никогда не было. В моей роте никогда не было полного состава…».

В освобожденном Кенигсберге немцы вешали по ночам наших патрульных

Будущий фехтовальщик Владимир Гансон, успешно тренировавший после войны в Узбекистане и за границей, дошел со своей воинской частью до Кенигсберга (ныне Калининград). И там Гансону запомнились «наши патрульные, повешенные на фонарях. Самые первые дни после взятия Кенигсберга. Город-то немецкий — ночами их ловили и вешали для устрашения…».

Футболист Матвей Черкавский после осколочного ранения в ногу перенес с десяток операций. Нога стала короче, но Черкавский в первом же сезоне за одесский «Пищевик», известный сейчас как «Черноморец», забил 14 мячей. Буквально советский Гарринча, только с менее успешной судьбой на поле, но зато куда более успешной работой на тренерском поприще. Ведь Черкавский потренировал Поркуяна, Буряка, Беланова, всех лучших футболистов советской Одессы.

Геннадий Жиздик уходил на фронт вратарем, а стал танкистом. Уже в 1945 году в Польше его танк был подбит, Жиздик горел, после чего ему ампутировали правую руку и удалили легкое. А было ему в то время всего лишь 17.

Но что бы вы думали? Закончив войну, Жиздик вышел на поле нападающим и играл до 1952 года. Перейдя на административную работу, он вначале поднял колхозную команду «Колос» из Никополя Днепропетровской области до уровня третьей команды Первой лиги чемпионата СССР, а затем сделал в 1984 году местный «Днепр» чемпионом СССР. Олег Протасов, Геннадий Литовченко, Владимир Лютый, малоизвестный тогда Петр Нейштеттер, отец нынешнего члена сборной России Романа Нойштедтера, и даже будущая звезда мини-футбола Константин Еременко играли под руководством однорукого «президента» клуба. Он умер 23 декабря 1991 года, а через три дня развалилась страна, которой Жиздик служил на ратном и футбольном полях.