Любовь как смертный приговор
На Нуриевском фестивале показали «Баядерку»
Начиная со второй половины XlX века, на волне интереса к колониальной экзотике, появились многие шедевры художественного, музыкального искусства и литературы. В искусстве танца увлечение того времени было отмечено появлением шедевра Мариуса Петипа — «Баядерки» на музыку Людвига Минкуса. Это балет из жизни индийской храмовой танцовщицы, воина-кшатрия, браминов, факиров и семейства раджи. О фестивальной «Баядерке» сегодня рассказывает дневник Нуриевского феста.
Опасайтесь любви карьериста!
В основе сюжета — любовь храмовой красавицы-баядерки Никии и дочери раджи к воину Солору. Ради любви к нему баядерка отказывается от любовных притязаний наставника — брамина. Не знаем, каким был воином Солор, но проявил он себя как амбициозный карьерист. Иначе чем объяснить тот факт, что герой быстро забывает о своей клятве любви у священного огня, обручившись с дочерью всесильного раджи Гамзатти?
Раджа формально по статусу — из благородных кровей, но с соперницей дочери расправился непорядочно, прислав ей корзину с ядовитой змеей внутри. И только после смерти, на самом верху Гималайских гор, в Царстве божественных теней, души влюбленных — Баядерки и Солора — соединяются. При этом в синопсисе театральной программы дипломатично отмечено, что Солор не наказан и не погиб за свое клятвопреступление, а всего лишь «тень возлюбленной влечет его за собой…».
Солисты Мариинки в Казани
Солистка Мариинского театра Екатерина Кондаурова-Никия пленяла поющими «линиями» рук, так выразительно «говорящими» о любви, а позже и об отчаянии, а также застывшими в паузах позами-точками. В первом акте ее героиня извивалась змеевидным движением корпуса (пластическая символика, предвещающая роковую кончину), и «Танец с корзинкой» (танец радости) был исполнен с высоким подъемом ног. Лишь в знаменитом и коварном Pas de chаle (адажио с шарфом) прима Мариинки поторопилась с вращениями и запуталась в длинном куске ткани. Правда тут же реабилитировалась в эффектной коде по диагонали, исполненной в темпе и с шиком. Тем более удивительно, потому что Кондаурова на репетиции великолепно справилась с шарфом.
Что же, и за это ценят театралы «живой» спектакль, потому что это искусство симультанное, и каждый спектакль по-своему неповторим, не без «нюансов». Вот и у опытного Такатоши Мачиямы в сложной партии Золотого Божка, где прыжки периодически сменяются с застывшей «чеканкой» скульптурных поз, в пируэте соскользнула нога. И, к профессиональной чести белорусского премьера, он докрутил и выстоял пируэт до конца.
Очаровательное впечатление оставила вторая солистка Мариинки — Екатерина Осмолкина в партии Гамзатти, которая по всем параметрам выглядела достойной соперницей главной героини. И, глядя на такую грациозную дочь раджи, которая выглядела хрупкой в сцене мольбы и беззащитной перед покушением на нее Никии с ножом, не говоря уже о великолепной технике в блестящем свадебном Grand pas, становится понятно, почему Солор особо не протестовал против свадьбы. Такой принцессой и увлечься не грех.
В целом отметим очень логичное решение организаторов фестиваля приглашать в рамках Нуриевского для участия в спектаклях солистов одного театра (на сей раз Мариинского). У них есть уже «сыгранность», вплоть до привычной эмоциональной поддержки и отклика между партнерами. Тимур Аскеров очень деликатно «аккомпанировал» своим партнершам по Мариинской сцене в дуэтах. При этом не просто поддерживал баланс в пируэтах Никии-Кондауровой, но и сам их накручивал. Отметился он и в красивых высоких прыжках в сольных вариациях (отличных двойных кабриолях, grand assemble en tournant, saute de basques, grand jete, jete en tournant).
И все же всегда интересно присмотреться к исполнителям, как они трактуют ту или иную мизансцену — ведь цельный образ проявляется «в мелочах», нюансах, которые придают неповторимую художественно-эмоциональную атмосферу спектаклю. Вот по любезному приглашению тестя-раджи Солор-Аскеров с невестой присаживаются на VIP-скамью, чтобы отдохнуть после свадебного танца. Появляется Никия-Кондаурова, и Гамзатти-Осмолкина тревожно смотрит на Солора (мол, как ты?). Тот смущенно отводит взгляд. Все же совесть у Солора в этот вечер имелась в наличии.
И вновь, после укуса змеи, когда брамин предлагает противоядие, баядерка с надеждой смотрит на Солора — пить или не пить спасительное лекарство? Читайте: «Ты будешь со мной?». Паника в глазах Солора-Аскерова, и вновь он отводит взгляд: поворот головы к кулисам, а не к героине (рядом ведь тесть и невеста). И как итог смерть героини. Что ж, даже воины порой проявляют слабость, пусть и на любовном фронте.
«Я живу только на сцене»
Нурлан Канетов в партии отвергнутого Великого Брамина не просто исполнял роль, а, казалось, священнодействовал, подчиняя своим пластичным рукам не только огонь, но и все вокруг. Удивительный мастер мимико-пластичных перевоплощений, не говоря уже о каждом «говорящем» жесте! А когда Брамин-Канетов, готовый пожертвовать своим саном ради любви, покорно снимает тиару и преподносит ее Никии, женская часть зала терялась в догадках, почему титульная героиня отвергает такого харизматичного и безумно влюбленного в нее сановитого поклонника.
А как мило выглядел женский кордебалет татарского театра в белоснежных пачках в «Тенях» — настоящий эффект сходящего призрачного тумана. Весь кордебалет устоял в арабеске, была только пара дрожащих ног «у воды» (на заднем плане сцены). И в этом смысле нельзя не отметить труд (и большой!) педагога-репетитора Луизы Мухаметгалеевой.
Нельзя не упомянуть «Джампе», который получился женственно-игривым, и зажигательный «Индусский танец» с солирующими А. Ялаловой, А. Мусахановым и М. Поцелуйко (чувствовалась, что все исполнители этого зажигательного танца просто «отрывались» на сцене).
В который раз восхищает Фаяз Валиахметов в очередной яркой партии второго плана — на сей раз факира Магедавея. Мана Кувабара в столь созвучной своему имени партии Ману была озабочена только тем, как удержать кувшин на голове. Вполне достойно выглядела вся тройка «теней» — Т. Диоженес, А. Елагина и Е. Набатова — в финальном акте.
Среди колоритно-пикантного антуража отметим шествие роскошного бутафорского слона и тигра в клетке (даже с порыкиванием) в свадебном акте, чтобы подчеркнуть пышность церемонии — все же дочка раджи выходит замуж. И вся сценографическая индийская фауна была не без удовольствия встречена долгими и продолжительными аплодисментами зрителей.
Очередное «Браво!» оркестру театра под руководством Рената Салавата. Когда за дирижерский пульт выходит маэстро, уши просто «отдыхают» — никаких оглушающих грохотов, непонятных темпов и неизвестно откуда взятых «авторских» фермат. Просто и благородно.
В целом, «Баядерка» на Нуриевском фестивале — это не только приношение Мариусу Петипа, но и знак уважения к памяти человека, чье имя носит казанский фестиваль. Ведь этот спектакль — знаковый для Рудольфа Нуриева, он стал последним в творческой карьере великого танцовщика и хореографа XX века. И вполне возможно, что в отблесках танцевальных теней с перстами, указывающими в небо (напоминание о Вечном), душа самого Нуриева нашла свое успокоение. Ведь он часто любил повторять: «Я по-настоящему живу только на сцене».
